«Скрыть «левый» объем леса будет невозможно»
Для более эффективного лесопользования правительство предлагает изъять у регионов полномочия по предоставлению инвесторам участков, сообщил руководитель Федерального агентства лесного хозяйства (Рослесхоз) Иван Советников. В интервью «Известиям» глава ведомства подвел первые итоги сложнейшего по масштабам пожаров сезона — площадь сгоревших в этом году лесов уже превысила 8 млн га, и это не предел. Также он рассказал, почему некоторые регионы скрывали правду о масштабах пожаров, что нужно сделать, чтобы работа инспекторов стала более качественной и как удалось сократить объемы нелегальной вырубки.
Рубка и скупка
— Какие законопроекты для развития лесного хозяйства готовит Рослесхоз?
— В этом году мы приняли закон о цифровизации лесного хозяйства. С 1 июля все отчеты ведутся полностью в электронном виде. Переходим на единый государственный федеральный лесной реестр — систематизированный свод документированной информации о лесах на территории России. Готовим изменения в КоАП, хотим четко прописать, что можно и что нельзя делать при заготовке древесины.
Второй блок работы связан с поручением зампреда правительства Виктории Абрамченко. Мы разрабатываем закон об изъятии у регионов полномочий по предоставлению лесных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности для реализации приоритетных проектов в области освоения лесов. Люди готовы вкладывать миллиарды рублей в развитие производства в России — речь об очень больших инвестициях, от 3 млрд рублей. В таких проектах участвуют Минпромторг и Рослесхоз. Но отдельные регионы тормозят реализацию проектов. Откат или взятку тут не возьмешь, поэтому они не торопятся. Боремся с этим. Полномочия переведем на федеральный уровень.
— Вы выступали против приватизации государственного лесного фонда. Есть ли у властей эффективные инструменты для качественного улучшения лесопользования в стране?
— Рослесхоз категорически против приватизации лесов. Эта позиция подстегивает государство улучшать их состояние, начиная от вопросов экологии и заканчивая заготовкой древесины. Основная задача — сделать удобным лесопользование. Услуги для лесопользователей должны быть максимально доступными и прозрачными: заготовить дрова, получить лесной участок должно быть также легко, как забрать паспорт в МФЦ. С другой стороны, стоит развивать системы контроля. Так легальному пользователю будет максимально комфортно и крайне неудобно — преступнику.
— Правда ли, что в России лесных инспекторов столько же, сколько в небольшой Белоруссии? Сколько их должно быть?
— Это самый популярный вопрос: куда делись инспекторы, почему их так мало. В России более 20 тыс. инспекторов. Но проблема не в количестве. Часто выясняется, что инспекторскими полномочиями наделены бухгалтеры, еще какие-то сотрудники в конторах. Сегодня он инспектор, завтра заполняет некие отчеты, послезавтра сажает лес. Падает качество работы. Мы проводили эксперимент в Архангельской и Иркутской областях, где существенно меньшими силами выявили в два раза больше правонарушений, чем это было сделано ранее. Поэтому задача на будущее — не наращивать численность инспекторов, а повышать их квалификацию. Вооружить космоснимками, аэрофотосъемкой и другими современными методами. Необходимо также повышать им зарплату.
— Как контролируется расход бюджета и выполнение работ по лесовосстановлению? Бытует мнение, что зачастую документы оформляются, но лес не высаживают, площадь просто зарастает естественным образом.
— Встречаются факты, когда к лесовосстановлению, в том числе и к таким работам, как содействие естественному лесовосстановлению, относятся формально. Мы их выявляем. Здесь есть и другие сложности — в большинстве случаев следует выполнять искусственное лесовосстановление. Перед нами стоит амбициозная цель — довести до 100% площадь искусственного восстановления, то есть высаживать столько же леса, сколько вырубается. К 2024 году будет засаживаться более миллиона гектаров.
— Насколько хорошо приживаются высаженные и высеянные леса?
— Приживаемость в идеале должна быть более 80%. Как правило, высаживаемый материал приживается. Но потом участок начинает зарастать травой и другими породами деревьев — сажали ель и сосну, а получили осину и березу. Мало высадить деревья, важно получить именно тот лес, который планировался. Для этого необходимо сфокусироваться на уходе за культурами. В этом году мы внесли изменения в закон, согласно которым компенсационное лесовосстановление будет подразумевать не только посадку, но и уход за лесными культурами в течение трех лет.
— Какая часть от общего объема лесозаготовок сейчас производится незаконно? В каких регионах особенно много злоупотреблений?
— Незаконная заготовка — широкое понятие. Есть «черная» рубка — пришли ночью люди, заготовили деревья. Таких рубок в последнее время становится меньше. Сегодня уже не так просто продать «черный» лес. Такая древесина стабильно продавалась на Дальнем Востоке. Отдельные российские и китайские предприятия охотно ее покупают. Но теперь в основном эти нарушения мигрируют в серую зону. Какие-то полулегальные документы у нарушителей всё же есть. Схема продажи нелегальной древесины примитивна. Стоит пункт скупки. Из леса приезжает трактор с пятью бревнами, продает в скупку за наличные и исчезает. Могут даже на велосипедах привозить деревья. Дальше преступникам нужно продать древесину за границу. Здесь наша общая с таможней задача — перекрыть вывоз леса.
— Невозможно же у каждой такой скупки поставить инспектора.
— Этого и не требуется. Мы приняли большой блок изменений в лесное законодательство, благодаря которым процесс заготовки древесины стал более автоматизированным. Пресечь незаконные рубки и продажи призвана система ФГИС ЛК. С 1 января 2023 года она будет введена в эксплуатацию. Мы будем видеть ретроспективно весь путь, начиная от переработки до того, откуда этот лес взялся. Скрыть «левый» объем будет невозможно. В течение пяти последних лет мы занимаемся государственной инвентаризацией лесов. Покупаем космоснимки, сравниваем обстановку до и после и, если видим, что ситуация поменялась, выявляем «черных» лесорубов. С одной стороны, будем смотреть на рубки, с другой — на продажи. Выбьем почву из-под ног нелегальных лесопользователей. В тех регионах, где ведется мониторинг, мы уже отмечаем сокращение объемов нелегальной рубки. Важно расширять площадь постоянного мониторинга лесов.
Регионы в огне
— Пожароопасный сезон еще не завершился, но предварительная оценка его уже наверняка есть. Какой ущерб огонь нанес лесному фонду?
— Расслабляться пока рано, впереди еще напряженный сентябрь. Но первые итоги уже подведены. Этот сезон — один из самых сложных за всю историю наблюдений. Площадь пожаров превысила 8 млн га. Наиболее напряженная ситуация была в Республике Саха (Якутия) и в Иркутской области. По итогам сезона площадь пожаров будет еще больше.
Лесной пожар в районе Хангаласский улус в Якутии
— То есть этим летом уничтожено 8 млн га леса?
— Когда мы говорим о площади, пройденной огнем, это не означает, что вся растительность там полностью сгорела. На самом деле погибло только 10–15% деревьев. В основном мы наблюдали беглые низовые пожары, когда сгорает лесная подстилка. Это характерно для Якутии, где растет лиственница, поэтому большинство деревьев там продолжает расти. После того как с пожарами будет покончено, мы обследуем все пострадавшие площади, посмотрим, сколько деревьев погибло и сколько выжило. После этого будем считать ущерб.
— Почему именно Якутия так сильно горит в 2021 году? Когда удастся справиться с пожарами в республике?
— В течение недели, я предполагаю, обстановка там стабилизируется, пожары будут потушены. Опасность для лесов в этом году представляла аномальная погода. Над Якутией стоял антициклон, который не давал пройти дождям. Наступила засуха, повысилась температура воздуха. Это привело к гигантскому росту площади лесных пожаров. В Якутии работала очень большая группировка: сотрудники Авиалесоохраны и МЧС со всей России. Я лично занимался переброской людей из Карелии, Архангельска, Хабаровска, Амурской области — десятков регионов. В целом климат меняется во всем мире, и это приводит к таким последствиям.
Другой существенный момент — больше 80% сгоревших площадей в Якутии располагаются на очень удаленных от жилья территориях, куда порой не добраться даже на вертолете. Та же ситуация в Иркутской области, на Дальнем Востоке, Камчатке, Чукотке. То есть преобладающая часть сгоревшего леса находится за пределами экономической доступности. Мы фиксируем большой экологический ущерб, но с точки зрения экономики он невелик. Древесину из недоступных районов так или иначе невозможно забрать. Поэтому рассказы о том, что поджигают, чтобы скрыть незаконную рубку, — во многом мифы.
— Но это не означает, что пожары в удаленных лесах можно не тушить?
— Конечно, нет. Любой пожар можно потушить, это вопрос сил и средств. Мы обратились к президенту с просьбой выделить регионам дополнительное финансирование, чтобы там не сталкивались с необходимостью тушить уже обширные пожары, а могли заранее их предупреждать. Также попросили увеличить финансирование сил пожаротушения, которые должны в любой момент вылететь на наиболее трудный участок.
— Должны ли власти региона, в котором пожар выходит из-под контроля, нести за это ответственность?
— Губернаторы должны вести честный диалог с федеральными властями. Яркий пример — Тюменская область, которая поначалу занижала площадь, делала вид, что всё нормально. Это категорически неправильно. Чем раньше мы получим достоверную информацию и отреагируем, тем эффективнее будут наши действия. Такая же ситуация была в Иркутской области. Там не обошлось без последствий. Министр лесного хозяйства был уволен за занижение площади лесных пожаров. Якутия тоже первое время давала некорректные данные, но быстро исправилась.
Огромное количество пожаров случается по вине тех, кто просто пошел в лес за ягодами и грибами. Поэтому задача региональных властей — вести просветительскую работу, внушать, что открытый огонь — враг леса. В регионах, где максимально ограничили правила разведения огня в лесу, ввели жесткие меры, видны позитивные изменения. В частности, в Красноярском крае. Кроме того, огонь не знает границ, ему неизвестно, где заканчивается один регион и начинается другой. Дым от Якутии доходил до Иркутской области, Дальнего Востока, Красноярска. Пожар из Мордовии перешел границу Нижегородской области. Поэтому необходимо обмениваться информацией.
— Можно ли вовсе избавиться от природных пожаров или это утопия?
— Мы должны стремиться к их сокращению, но избавиться от пожаров полностью, наверное, невозможно. Мы видим ситуацию в Греции, Турции. В прошлом году сильно горели леса в Австралии, США, Португалии. Там, где много леса, возникают пожары. Это мировая беда. Всем нужно бороться с ней, воспитывая нетерпимое отношение к огню в лесу.
— Из-за огня площадь лесного фонда сокращается? Что будет дальше, если сохранятся нынешние масштабы пожаров?
— Площадь леса в результате пожаров не сокращается. Допустим, сгорает 10 млн га. Казалось бы, колоссальный объем. Но площадь лесов в России — 1,2 млрд га. То есть пройдено огнем менее 1%. Прокладка газопровода или ЛЭП забирает куда больше леса, чем пожары. В Австралии, например, где выгорели огромные территории, через полгода-год всё снова стало расти. В России примерно то же. Даже если не трогать сгоревший лес, он восстановится сам. В советское время в Красноярском крае провели эксперимент. Нашли поросший деревьями остров Бор посреди болота. Вокруг острова на 20 км больше ни одного деревца. Растительность на острове сожгли дотла. Буквально через несколько лет на острове вырос молодой лес. Но еще раз повторю, это не значит, что мы не должны тушить.
— Помимо пожаров, с какими еще угрозами пришлось бороться?
— В Оренбургской области весной была вспышка численности шелкопряда. Мы выделили дополнительные средства, провели обработку. Надеюсь, в следующем году вредителя не будет.
— Удастся ли наконец избавить лес от мусора? Кто и когда займется этим вплотную?
— Мусор в лесу — настоящая беда. Полномочия в части отходов лежат на регионах. Лучший способ борьбы с этим злом — неотвратимость наказания. Промышленные свалки, когда в лес приезжает грузовик и выгружают мусор, мы уже научились пресекать с помощью видеокамер на дорогах. В одну сторону едет груженый транспорт, обратно — разгруженный. Это легко установить. С людьми сложнее, но научить их реально. Если в местах, где обычно сбрасывают мусор, поставить камеру, наказывать за нарушение, у людей рано или поздно выработается навык правильного поведения.
