«Газовые смеси дали стопроцентную выживаемость после цитокинового шторма»
В России разработаны и применяются уникальные методики терапии коронавируса с помощью медицинских газов. Они позволяют избежать цитокинового шторма, снизить тромбообразование и убрать симптомы постковидного синдрома. О способах экспериментальной терапии, синдроме исчезающих легких, а также о рисках роста заболеваемости туберкулезом и раком в интервью «Известиям» рассказал академик РАН, ведущий специалист в области пульмонологии, заведующий кафедрой госпитальной терапии РНИМУ им. Н.И. Пирогова Александр Чучалин.
Легкие под прицелом
— Александр Григорьевич, что показывают ваши исследования, какие системы организма страдают при коронавирусе сильнее всего?
— Пандемия коронавируса стала основной причиной резкого увеличения смертельных исходов у больных разного профиля. Это в первую очередь пациенты, которые страдают сердечно-сосудистыми и легочными заболеваниями. Но и сама инфекция в ряде случаев — непосредственная причина смертельного исхода. Тут органы дыхания являются мишенью. Поражается как верхний отдел дыхательных путей (имеется в виду нос, трахея), так и нижний. И каждый случай имеет разные прогнозы.
— Какие «сценарии» повреждения органов дыхания у пациентов наиболее опасны?
— Некоторые симптомы носят больше наблюдательный характер: скажем, потеря обоняния. Это важно для конкретного человека, но жизни не угрожает. А вот поражение нижнего отдела дыхательных путей опасно тем, что у человека появятся серьезные осложнения, которые, в конечном счете, могут привести к развитию пресловутого цитокинового шторма, шока легкого, кислородного голодания и стать причиной непосредственно ухода человека из жизни.
— А почему при COVID-19 специалисты стараются не применять ИВЛ?
— Есть очень серьезные проблемы, которые возникают у ряда больных. Первыми тревогу забили итальянские реаниматологи, потом эта тема была подхвачена и в Германии, и во Франции, и в Испании. Речь о сложностях при проведении искусственной вентиляции легких. Она применяется по жизненным показаниям, когда у больного так резко нарушен транспорт кислорода, что он делает жизнь несовместимой с этими нарушениями. Однако у ряда людей она неэффективна. Почему?
Есть две важные причины. Первая, наиболее частая — это образование тромбов в мелких сосудах малого круга кровообращения. То есть именно в тех сосудах легких, где происходит газообмен. Через которые кислород поступает в кровь, идет его диссоциация и он соединяется с эритроцитами. А из-за тромбированных капилляров мелких сосудов легочной ткани резко нарушается эта транспортная функция кислорода в организме.
Академик РАН, ведущий специалист в области пульмонологии, заведующий кафедрой госпитальной терапии РНИМУ им. Н.И. Пирогова Александр Чучалин
— А вторая причина?
— Деструктивные изменения самой легочной ткани. Так называемый синдром исчезающих легких. Образуются буллы (пустоты, воздушные кисты диаметром более 1 см. — «Известия»), а иногда и так называемые гигантские буллы. Когда воздушные пузыри-блистеры, наполненные воздухом, не функциональны и они не могут обеспечить транспорт кислорода. Такое бывает при туберкулезе, у лиц, которые переносят микотическую инфекцию, и так далее. Но такими быстрыми темпами, как этот процесс развивается у больных СOVID-19, он не происходил еще никогда. Это новое явление. И в литературе, как исторической, так и современной, эта тема еще требует разработки, специального подхода. Нам еще предстоит изучить причины таких поражений.
Постковидное продолжение
— Помимо этого, пневмония угрожает серьезными последствиями тем, кто переболел и победил саму инфекцию. Насколько проблема серьезна?
— Это действительно так. Среди переболевших очень большое количество людей, которых продолжают беспокоить одышка, кашель, и они физически ограничены именно из-за этих проявлений. Я сошлюсь на британские исследования, которые показывают, что из 10 больных, которых выписали из госпиталей Великобритании, приблизительно три-четыре поступят вновь в больницы с симптомами, которые мы называем «дыхательная недостаточность». То есть орган имеет изъяны в своей функциональной способности. И мы это определяем уже как инвалидизирующее течение болезни.
— И что же делать? Существуют ли эффективные подходы к реабилитации таких пациентов?
— Это очень важная тема. Международных рекомендаций по этому поводу нет. И у нас в России тоже пока таких четких и ясных, научно обоснованных рекомендаций, нет. Я столкнулся с этой проблемой очень остро, потому что в больнице, в которой я работаю уже 60 лет, эта проблема затронула каждого медицинского работника. В некоторых отделениях практически 100% сотрудников перенесли ковидную инфекцию. И я много занимался именно медицинским персоналом, с тем чтобы спасти их жизнь, вывести из тяжелого состояния. Практически в 99% случаев удалось эту проблему благоприятно решить. Но после этого возникла другая серьезная проблема — постковидные синдромы. Коллеги жаловались на то, что не могут справляться с работой, что резко ухудшилась память, сон, что сконцентрироваться и сфокусироваться на работе очень тяжело.
Передо мной, как руководителем лечебного подразделения, встала задача, как им помочь. И вот здесь мне повезло.
— Речь о терапии с помощью медицинских газов?
— Да, нескольких методик. Для сотрудников с постковидным синдромом мы использовали трехпроцентный активный водород. В этом мне помогли мои контакты с японцами, в частности с университетом города Токио. Они этой темой стали заниматься особенно активно, после того как американцы сбросили атомные бомбы и японские врачи столкнулись с проблемой лучевой болезни. И наука привела их к тому, чтобы искать средства борьбы с так называемым окислительным стрессом.
— Расскажите подробнее, что это за состояние и как оно связано с коронавирусом?
— Окислительный стресс — это резкое нарушение обмена целого ряда активных веществ в организме человека. Его вызывают так называемые активные формы кислорода, которые разрушают биологические мембраны и приводят к аутовоспалительным заболеваниям. И вот всё, что описывают как постковидный синдром, — нейровоспаление, утомление, потеря памяти, проблемы с концентрацией, плохой сон и так далее — это всё проявления как раз окислительного стресса.
— Как проходило исследование эффективности активного водорода среди медработников?
— Исследование продолжалось в течение двух недель, каждый из сотрудников получал такие ингаляции. Мы сделали хорошую науку по этому поводу — статьи, которые сейчас публикуются как на национальном, так и на международном уровне. И вот, реализовав эту реабилитационную программу, мы перенесли ее в один из подмосковных санаториев. А туда стали активно поступать именно те люди, которые ищут, как им выйти из синдрома хронического утомления, который возникает в постковидный период. И тут также удалось добиться высоких результатов. Мы показали, что это действительно предельно эффективный метод.
Газовая терапия
— Насколько мне известно, вы используете для терапии коронавируса и другие газовые смеси. В том числе и для тяжелых больных. Расскажите об этих методиках.
— Более 25 лет назад мы разрабатывали технологии, связанные с термическим гелием, то есть с гелием при повышенной температуре. И смогли создать определенные инженерные решения, как это сделать максимально эффективно и безопасно для человека.
Кислород — это очень хорошее лекарство, но очень дорогое, и передозировать его нельзя. Это приведет к токсическим эффектам. Чтобы этого не было, используется его комбинация с термическим гелием. Также мы применяем оксид азота для лечения и профилактики тромбообразования. Это другой медицинский газ. И, наконец, в программе реабилитации этих больных — применение водорода, о чем я говорил выше.
— Каковы результаты такой терапии?
— В процессе внедрения этих методов в ковидную медицину, мы получили стопроцентную выживаемость. Мы показали, что термический гелий обладает уникальными свойствами. Он не только может обеспечить транспорт кислорода, но и обладает способностью резко уменьшить репродукцию вирусных частиц в дыхательной трубке человека. Мы получили эффект термовакцины. Это мы проверили с помощью ПЦР-реакции. У всех больных, к которым мы применили эту терапию, в течение одного дня ПЦР-реакция из положительной трансформировалась в отрицательную. Потому что мы увидели исчезновение положительной реакции ПЦР и в то же время очень быструю репродукцию иммуноглобулина класса G. То есть, собственно говоря, уменьшая репликацию вируса, мы помогаем организму человека сформировать активный напряженный иммунитет против этой инфекции. И в нашем случае не имеет никакого значения, какой штамм, какая мутация. Я считаю это большим достижением науки вообще и нашей российской науки в целом.
— А есть какие-то определенные показания к такой терапии?
— Мы применили эти технологии в период цитокинового шторма. Нас, конечно, интересовали механизмы. Их два. Это резкое улучшение транспорта кислорода и борьба с ишемией, гипоксемией органов и тканей человеческого организма. А второе, как я уже сказал, — это резкое снижение репликации данного вируса, которое способно помочь иммунной системе сформироваться по сценарию напряженного иммунного ответа. Газовые смеси дали стопроцентную выживаемость после цитокинового шторма. Ни один человек не умер.
— А где сейчас применяются эти методики?
— На площадке Института им. Н.В. Склифосовского, в правительственных больницах управления делами президента эти методы получили распространение за последний год. Если брать Институт им. Н.В. Склифосовского, то под полтысячи таких больных уже прошли лечение. А если брать другие больницы, то это где-то более тысячи человек.
Не только COVID-19
— Если перейти к другим легочным болезням, как изменилась заболеваемость туберкулезом в период пандемии?
— Когда только формировалась эта проблема, вдруг появилась информация о том, что те, кто был вакцинирован БЦЖ, СOVID-19 не болеют. Но по мере того как развивались события и пандемия набирала свои обороты, эта тема ушла. Сегодня она не представляет серьезности в плане обсуждения. Исходя из того что коронавирусная инфекция бьет по иммунной системе организма человека, можно ожидать, что туберкулез будет только процветать у определенной части больных. Вторая проблема, которая обсуждается, — можно ожидать роста числа больных с раком легкого. Особенно у тех лиц, у которых были выявлены буллезные поражения легких, о чем я говорил выше.
— Какие еще опасные болезни легких выходят на первый план?
— Проблеме коронавируса предшествовало обсуждение электронных сигарет. Американские врачи забили тревогу, что это очень здорово вредит и поражает органы дыхания, особенно у молодых. И сейчас возникли новые легочные заболевания, которые связаны с применением электронных сигарет. Это очень серьезная проблема. И я хочу сказать, что Россия пока, к большому сожалению, этому уделяет очень мало внимания. Хотя проблема предельно актуальна. Ее тоже предстоит решать в будущем.
— Если вернуться к вопросу COVID-19, какие шаги необходимо предпринять, чтобы минимизировать человеческие потери?
— Проблема, которая сегодня есть, не заканчивается только реанимационным отделением или отделением красной зоны. Больной страдает и в постковидном периоде. Наше правительство подписало указ о расширении диспансерного наблюдения за больными, перенесшими COVID-19. Но содержательной части нет. Нет ясности, как оценить легкие, как оценить сердце, как оценить центральную нервную систему. И что диспансер в этом плане может сделать. Это вызов, на самом деле. Создание эффективной продуманной системы диспансеризации — это выход, чтобы мы смогли преодолеть негативную демографическую ситуацию, которая сложилась в нашей стране на сегодняшний день.
