«Четырехдневная рабочая неделя нужна с сохранением зарплаты»
Вопрос сокращения рабочей недели до четырех дней активно обсуждается с участием профсоюзов. Однако важно при этом сохранить заработную плату на том же уровне, заявил в интервью «Известиям» глава Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) Михаил Шмаков. Он также сообщил, что объединение вновь готово обратиться к президенту по поводу индексации пенсий работающим пенсионерам. Также ФНПР надеется не допустить слияния Пенсионного фонда с фондами медицинского и социального страхования, за которое выступает Минфин.
«Свободных рабочих мест больше, чем безработных»
— По данным Минтруда, безработица в России продолжает снижаться. Согласно июньским показателям, она составляет 4,8%. Можно ли говорить о том, что рынок труда восстановился?
— Безработица существует разного вида. Бывает счетная, регистрируемая, а бывает фактическая — реальная. Так вот, да, регистрируемая безработица сегодня приближается примерно к допандемийным показателям. Это, так сказать, медицинский факт. И мы не спорим с этими цифрами.
Но тут интересно другое. Во время антипандемийных мер по поддержке трудящихся, которые потеряли работу, правительством были приняты абсолютно справедливые и правильные решения о том, чтобы увеличить пособие по безработице. Максимальное пособие с 8 тыс. рублей выросло до 12 130 рублей, минимальное — с 1,5 тыс. до 4,5 тыс. рублей. Когда это было сделано, многие россияне прошли регистрацию как безработные, чтобы получить эти деньги.
Когда же пандемия пошла на спад и было решено вернуться к прежнему уровню выплат, естественно, пошел отток регистрируемых. Ведь это не те суммы, которые на что-либо в жизни влияют. Хотя, в принципе, пособие должно помогать человеку выжить при отсутствии других источников дохода. Поэтому теоретически оно должно быть не ниже прожиточного минимума. У нас же полторы тысячи рублей — это в 10 раз ниже. В связи с этим возникает масса вопросов, но не буду сейчас углубляться в эти дебри. Так вот за символическим пособием мало кто будет обращаться.
— Тогда каким данным вы больше доверяете — официальной безработице или той, которая нерегистрируемая?
— Естественно, реальная безработица выше. По методологии Международной организации труда, она примерно в три раза больше официальных цифр. С другой стороны, у нас сегодня есть в стране феномен. Свободных рабочих мест гораздо больше, чем общее количество безработных. Понятно, от региона к региону есть разница. Но практически в каждом из них такая проблема существует. Пару месяцев назад я был на ГАЗе. Там была запущена новая линия современных автомобилей. Для этого производства им надо было набрать 2 тыс. работников. И они не могут этого сделать. Этих людей нет ни в Нижнем Новгороде, ни в близлежащих регионах.
«Надо говорить не о рабочих днях, а о количестве рабочих часов»
— Минтруд в мае этого года заявил о том, что рассмотрит вопрос о четырехдневной рабочей неделе, если к нему поступит такое обращение. Насколько сегодня эта идея актуальна и готовы ли вы сделать такое обращение?
— Надо отметить, что впервые эта инициатива была озвучена премьер-министром Дмитрием Медведевым на заседании Генеральной конференции МОТ в 2019 году. Поэтому, собственно, мы не планируем обращаться ни к кому с этой инициативой, хотя ее поддерживаем. При этом главное условие, чтобы четырехдневная рабочая неделя была установлена с сохранением заработной платы. Но это тут же вызывает вопрос у работодателей, которые не хотят этого делать. При этом многие из них готовы ввести четырехдневку и даже трехдневку. Вот я только что вернулся из Удмуртии. Там на крупнейшем предприятии введена четырехдневка. Все работники недовольны, потому что такая рабочая неделя съедает 20% их зарплаты.
Но ведь надо говорить не о рабочих днях, а о количестве рабочих часов в неделю. То есть наше законодательство так построено, что основным критерием труда является недельная загрузка. И в Конституции записано, что у нас 40-часовая рабочая неделя. Поэтому надо говорить о 35-, о 36-часовой рабочей неделе или по-другому строить производственные графики. Например, увеличить количество рабочих часов с восьми до десяти, но при этом объявить о трех выходных днях. Поэтому при желании это всё решаемо. Но должна быть разработана целая государственная программа. Ведь от этого зависит многое: работа школ, детских садов, всей сферы обслуживания и так далее. Поэтому мы относимся к этому предложению прагматично. Если будет его серьезная проработка, то, безусловно, его можно обсуждать, согласовывать, но при этом чтобы, как и записано в Трудовом кодексе и Конституции, было сохранен баланс между временем труда и отдыха.
— Если вы концептуально это поддерживаете, может быть, вам тогда как-то включиться в эту работу?
— Мы включаемся, участвуем во всех обсуждениях. Сегодня этот вопрос обсуждается на различных совещаниях, вокруг трехсторонней комиссии. На самой комиссии этот вопрос не обсуждался, потому что он не был подготовлен. Но такое предложение может поступить от работодателей, как в свое время поступало предложение от РСПП: давайте введем 60-часовую рабочую неделю. Вот это мы как предложение обсуждали на РТК и задробили эту инициативу. Но чаще всего предложения поступают от правительственной стороны, от Минтруда.
— Если Минтруд об этом говорит, наверняка эту идею реализуют. Когда это может произойти?
— Думаю, что не в ближайшие два года точно.
«Мы считаем это ошибкой»
— В июне вы обратились к президенту с просьбой восстановить индексацию пенсий работающим пенсионерам и вернуть им недоплаченные суммы. После этого Владимир Путин поручил правительству изучить этот вопрос. Известно ли вам, какое может быть принято решение?
— Впервые с президентом я на эту тему разговаривал в конце прошлого года. Поэтому этот вопрос был поднят нами не в июне. Просто он периодически возникает. Еще в 2016 году, когда вводили эту систему, разделив пенсионеров на работающих и неработающих, мы были против нее. Мы считаем это ошибкой. Сумма, которую работающим пенсионерам, что называется, задолжали, продолжает, так сказать, нарастать. Поэтому мы время от времени об этом говорим на трехсторонней комиссии, на других каких-то совещаниях, в Пенсионном фонде. Потому что это неравенство, хотя условия страхования у всех одинаковые. Люди их выполнили: в течение определенного количества лет отчисляли взносы в Пенсионный фонд. А после этого вдруг их разделили. При этом еще один парадокс. Ведь работающие пенсионеры полностью еще выплачивают взносы в Пенсионный фонд за то время, пока они работают и являются работающими пенсионерами. Тут даже эти выплаты полностью покрывают вот ту индексацию, которая идет для неработающих пенсионеров. Я имею в виду по отношению к их пенсии. И еще многое просто идет в сам бюджет Пенсионного фонда. Поэтому мы постоянно поднимаем этот вопрос, мы добьемся того, что он будет решен.
— То есть вы готовы снова обращаться к главе государства?
— Разумеется. Ситуация уже разогрелась. Сейчас этому уделено большое общественное внимание. И это дает нам основание утверждать, что этот вопрос будет решен. Мы считали, что это будет уже в весеннем послании президента. Но этого не случилось. Видимо, опять помешал финансовый блок правительства, который выступает против. Потому что они начинают считать, сколько потребуется средств. Но мы говорим о другом. Долги давайте реструктуризируем и назначим час икс, с которого будет одинаковая индексация что для работающих, что для неработающих. Я уверен, что ситуация разрешится. Сегодня к этому уже подключились и политические партии. Серьезно об этом заявила и «Единая Россия». Поэтому я думаю, что мы общими усилиями вопрос этот добьем.
«Вступи в профсоюз, тогда будет защита»
— 23 июля ФНПР заявила о несоблюдении социальными партнерами обязательств Генерального соглашения и несогласовании с трехсторонней комиссией целого ряда документов, в том числе федерального закона о внесении изменений в Трудовой кодекс. Могли бы пояснить, почему это произошло?
— Потому что мы наверняка по ряду вопросов там были бы против. Что касается закона об изменениях в Трудовой кодекс, то там была применена такая «жульническая схема». Когда он был внесен в Госдуму депутатом Вячеславом Никоновым, он касался только вопросов аспирантского стажа, времени выплаты стипендий. Это было согласовано трехсторонней комиссией.
Но когда его начали рассматривать во втором чтении, то в него была внесена масса поправок. В частности, там появился вопрос регуляторной гильотины, прав различных контролирующих органов, инспекций. Нас больше всего интересует, естественно, работа инспекции труда, которую ограничили в возможностях проводить проверки на предприятиях. И этот момент никто с трехсторонней комиссией не согласовывал. Дума дружно голосует в ажиотаже перед летними каникулами.
Но мы считаем, что это просто обман. Мы уже заявили о том, что новый состав Думы должен первым законопроектом рассмотреть отмену этого. Причем мы считаем, что это должно внести само правительство, которое говорит: мы недосмотрели.
— Какую возможность работодателям дает этот закон?
— Не пускать трудовую инспекцию на предприятия и нарушать права трудящихся, как вздумается.
— А часто ли сегодня эти нарушения вами в том числе фиксируются?
— Могу сказать, что там, где действуют профсоюзные организации, немного таких нарушений, поскольку там отработанный механизм. Спорные вопросы сразу выносятся профкомом на обсуждение с администрацией, и разумная администрация немедленно их устраняет. Там, где нет профсоюзных организаций, нарушений и судебных разбирательств гораздо больше. Только наши юристы в год в среднем ведут порядка 15 тыс. дел по трудовым спорам. И результативность у них довольно высокая. Примерно 95% этих судебных исков решаются в пользу работников.
— А если, допустим, есть очевидное нарушение, но человек не состоит в профсоюзе. Будет ли ему оказана помощь, если он к вам обратится?
— Привет ему большой, с кисточкой. Вступи в профсоюз, тогда будет защита… А ты если жалеешь свой, там, 1% от зарплаты, тогда ходи сам защищайся.
«ФНПР будет категорически против»
— Какие еще первостепенные вопросы сегодня стоят перед ФНПР?
— Прежде всего нам надо урегулировать вопросы занятости с точки зрения создания определенного, назовем его так, Фонда защиты безработицы, за счет которого можно было бы увеличить пособия.
Второй вызов — то, что мы будем обсуждать на трехсторонней комиссии. Это попытка объединения социальных фондов — Фонда социального страхования, Фонда обязательного медицинского страхования и Фонда пенсионного в один большой суперсоциальный фонд. Мы считаем, что это неправильно. Это фактически возврат к единому социальному налогу, отмены которого мы добивались и добились в 2000-х годах. Поэтому ФНПР будет категорически против этого.
— Что будет означать для граждан объединение фондов?
— Ухудшатся условия предоставления пенсий, пособий по временной нетрудоспособности, всех страховых выплат. Мы опасаемся, что Министерство финансов сможет бесконтрольно забирать средства из этого социального фонда для пополнения федерального бюджета. Мы с этим боремся. Ведь разные фонды по-разному устроены. Сегодня их выплаты населению стабильны. Потому что мы на заседании трехсторонней комиссии регулярно, во-первых, утверждаем бюджеты этих фондов, а во-вторых, контролируем их выполнение. И все вопросы, которые там возникают (туда или не туда потрачены средства), — всё это разбирается, объясняется.
Например, Минфин уже дважды забирал излишки Фонда социального страхования в федеральный бюджет. Мы выступали категорически против этого, критиковали и будем критиковать дальше. Это не нравится Минфину. И поэтому он хочет всё в общий котел и фактически руководить этим. Мы выступаем против и не дадим это сделать.
«Прививка должна быть обязательной для всех»
— Самый дискуссионный вопрос в обществе сегодня: нужна ли обязательная вакцинация работников. Как к этому относитесь вы, можно ли увольнять за отказ ее сделать?
— Мое личное мнение — прививка должна быть обязательной для всех граждан. Кроме тех, у кого есть медицинские противопоказания. Это мое, подчеркиваю, личное мнение.
В некоторых странах уровень вакцинации уже под 80%. А у нас сколько (если брать тех, кто сделал два компонента) — чуть больше 20%. Мы, естественно, обращаемся к разуму россиян, что это предохранение от смерти. Потому что слишком много смертей на наших глазах, достаточно близко, люди умирают от ковида. В последнее время кого ни спросишь: «А вы вакцинировались? — Нет». Ну, кто-то переносит эту болезнь, а кто-то не дотягивает до выздоровления. Поэтому мое личное, еще раз подчеркиваю слово «личное», убеждение, что вакцинация должна быть обязательной.
Мы месяц назад в рамках РТК вместе с работодателями приняли общее обращение ко всем трудящимся, работодателям о том, что необходимо максимально ускорить вакцинацию, так чтобы люди это сознательно делали. Мы предлагали правительству принять постановление об обязательности. Власти пошли по другому пути, они возложили ответственность на глав регионов за конкретную эпидемиологическую ситуацию в каждом субъекте. Там главный санитарный врач или представитель Роспотребнадзора сам определяет, какие меры надо предпринимать для того, чтобы сбить накал роста заболеваемости.
Конечно, на разных предприятиях есть перегибы. Но поймите, это напрямую связано с охраной труда. И мы прежде всего должны заботиться о том, чтобы в коллектив или на рабочий участок не приходил человек, который может заразить остальных. Поэтому подход с применением жестких мер правильный. Другое дело, что каждый случай индивидуальный.
— Насколько вам удается быть независимыми профсоюзами? И как часто на вас давят?
— Как пройти сквозь струи дождя не замочившись? Так и здесь. Дождь льет каждый день. Но не хочется постоянно быть мокрым. Поэтому мы используем все те механизмы, которые есть в нашем государстве и прописаны в законах и Конституции. Например, мы считаем одним из своих больших достижений, когда при внесении поправок в Конституцию был записан отдельно пункт о том, что правительство обязано развивать социальное партнерство. Это очень важная запись. Это еще более легитимизирует работу российской трехсторонней комиссии — основного механизма для согласования интересов. Он реально работающий. Это основная переговорная площадка, где можно без мордобития решать вопросы. А так если этого бы не было, то только с мордобитием.
