«Мы доставим вакцины «Спутник V», если они будут доступны»
Красный Крест рассматривает возможность применения «Спутника V» для вакцинации беженцев, жителей районов, пострадавших от вооруженных конфликтов, и заключенных. Об этом в интервью «Известиям» заявил президент Международного комитета Красного Креста (МККК) Петер Маурер. Дипломат также отметил, что МККК продолжит работу в Афганистане даже после вывода американских военных, поскольку организация сохраняет контакты и с Кабулом, и с талибами. Петер Маурер также подчеркнул, что в этом году Красный Крест увеличил финансирование своей миссии в Нагорном Карабахе в пять раз до €50 млн. МККК готов оказать содействие в обмене военнопленными между Баку и Ереваном, однако спор о статусе удерживаемых лиц Азербайджан и Армения должны решать сами.
— В конце мая МИД РФ сообщил, что Красный Крест попросил у России «Спутник V». В каких странах планируете применить вакцину? О каких объемах идет речь? Получили ли согласие России?
— Конкретный случай, о котором вы говорите, был запросом Федерации Красного Креста и Красного Полумесяца (это отдельное подразделение международного движения Красного креста, работает в мирное время во время катастроф в отличие от МККК, который оказывает помощь только жертвам вооруженных конфликтов. — «Известия»). Я не знаю подробностей этого запроса.
В то время как Федерация оказывает глобальную поддержку всем национальным обществам, МККК уделяет особое внимание отдельным регионам конфликта, труднодоступным районам. Мы оказываем помощь группам населения, которые либо игнорируются, либо не входят в национальные планы вакцинации: заключенные, беженцы, пожилые люди, испытывающие трудности. И, конечно же, неподконтрольные правительству районы, в которых мы работаем в условиях конфликтов.
В мире насчитывается примерно 35 зон конфликта, в которых МККК укрепляет систему здравоохранения, сотрудничая с правительствами в борьбе с пандемией. Конечно же, мы изучаем возможность поставлять в эти регионы вакцины. Мы доставим «Спутник V» или любую другую вакцину, одобренную властями в конкретном контексте, если они будут доступны.
— Итак, мы можем говорить, что МККК заинтересован в использовании этой вакцины, российской вакцины для беженцев?
— Нет, сейчас мы еще оцениваем, где мы можем это использовать. У нас еще нет точного понимания. Запрос, исходящий от Федерации Красного Креста и Красного Полумесяца, возможно, был в некоторой степени преждевременным. Очевидно, что есть необходимость в вакцинах, но речь идет не только о доступе к вакцинам для перемещенного населения, но также и о доставке ее в труднодоступные районы, места содержания под стражей.
— Как вывод американских войск, который должен завершиться к сентябрю 2021 года, скажется на работе МККК в Афганистане?
— Как это изменится, сказать заранее очень сложно. Все говорят и размышляют о последствиях ухода американцев. У МККК большая миссия в Афганистане, и мы продолжим поддерживать ее. В нашем подразделении в Афганистане работает более 1,8 тыс. человек, в том числе несколько сотен иностранных сотрудников. Мы присутствуем во всех провинциях, и мы будем работать с кем бы то ни было, кто бы ни стоял у власти в Афганистане, поскольку мы привержены работе для афганского народа и продолжим нашу работу в области здравоохранения, водоснабжения и санитарии во всех частях страны.
По мере вывода военных мы, конечно, сделаем выводы исходя из того, как изменятся условия безопасности в Афганистане. Но в целом я хотел бы четко заявить о нашей решимости продолжать нашу миссию, даже если ситуация может стать сложнее в будущем.
— А как Красный Крест сотрудничает с Талибаном (запрещен в РФ), есть ли проблемы?
— Что ж, с сотрудничеством всегда возникают проблемы из-за контекста, в котором мы работаем. Но у МККК хорошие отношения с афганским правительством, хорошие отношения с Талибаном. Мы действуем и в районах, контролируемых группировкой, и в районах под властью правительства. И в тех, и в других мы точно так же соблюдаем нормы международного гуманитарного права. Таким образом, у нас стабильно хорошие отношения с обеими полюсами, мы считаемся приемлемым игроком для ключевых групп в Афганистане и будем оставаться таковыми и в будущем.
— Хорошо, давайте перейдем к следующему региону, который ближе к границам России. В ноябре прошлого года, по завершении конфликта в Карабахе, вы заявили, что планируете в четыре раза увеличить финансирование карабахского направления работы МККК, а также расширить штат сотрудников в регионе до 400–500 человек. Чем сейчас занимается Красный Крест в этом районе?
— У нас в данный момент бюджет примерно в четыре-пять раз больше, чем за все 27 лет до этого. Ранее наш бюджет составлял примерно $10–11 млн. А сейчас мы приближаемся к $50 млн и значительно увеличили свое присутствие в регионе. Мы помогаем перемещенным лицам, помогаем людям, которые возвращаются. Не менее важной остается работа, связанная с посещением заключенных с обеих сторон и участием в восстановлении связей с их семьями. Если возникнет необходимость и представятся возможности, мы, вероятно, продолжим наращивать свое присутствие здесь, но более медленными темпами, потому что очень трудно получить финансирование для этих операций.
— Вы сказали, что посетили задержанных с обеих сторон. Как в целом проходит сейчас процесс обмена военнопленными между Арменией и Азербайджаном?
— Прогресс достигнут, пленные возвращаются по домам. И в то же время всё еще ведутся споры о некоторых задержанных, считаются ли они военнопленными, какой у них статус и могут ли они вернуться. Мы продолжаем заниматься этими вопросами.
— В Азербайджане утверждают, что остающиеся у страны военнопленные — на самом деле диверсанты из Армении, готовившие провокации. Потому Азербайджан не спешит с их выдачей. Посещает ли Красный Крест этих задержанных?
— Да, Красный Крест имеет прямой доступ к задержанным. Правительство Азербайджана уведомило нас о том, что, как вы правильно сказали, возникли разногласия с армянской стороной по поводу статуса (задержанных). Эту проблему Баку и Ереван должны урегулировать между собой сами. Мы можем поделиться своим опытом, можем посоветовать что-то, но соответствующие правительства должны определить и сделать окончательную оценку статуса сами. Мы же находимся в контакте с обеими сторонами. И надеюсь, что в будущем удастся найти решение проблемы для всех удерживаемых лиц, которые находятся в Армении и Азербайджане.
— МККК посещал этих задержанных в Азербайджане. В каких условиях они там содержатся?
— Мы не даем публичную оценку этого. Мы посещаем, чтобы оценить условия содержания людей, но, как вы знаете, это конфиденциальный процесс для МККК. Мы взаимодействуем со всеми властями в регионе, чтобы сделать наши замечания соответствующим властям, и пока я не могу сказать больше.
— В недавнем интервью Washington Post вы упомянули, что посетили лагерь Аль-Хол на границе Сирии и Ирака, где содержатся бывшие члены ИГИЛ (запрещено в РФ), их жены и дети. В каком состоянии вы застали лагерь?
— Ситуация крайне сложная. В лагере по-прежнему содержится более 70 тыс. человек, большинство из которых — женщины и дети. Иные из них родились прямо здесь и не знают другой жизни. А это очень непростая жизнь. МККК и другие организации пытаются облегчить их условия: мы открыли больницу в лагере, поставляем им еду и лекарства. Мы делаем то, что помогает дать этим детям хоть какую-то нормальность жизни.
Главная проблема Аль-Хола и других лагерей — это задержание или фактическое задержание несовершеннолетних. 40 тыс. детей находятся в неприемлемых условиях, не получая достаточного образования. Их жизнь фактически не имеет никакой ценности. Это нужно прекратить. Мы должны проявить разумное снисхождение к детям и матерям и дать им возможность вернуться в страны их происхождения.
Но что еще хуже — уже много лет отсутствует надлежащая правовая процедура реабилитации жителей лагеря, они повсеместно натыкаются на дискриминацию по своему статусу и связям с ИГИЛ. Да, эти люди вышли из Эль-Багуза (населенный пункт на левом берегу Евфрата, последний оплот вооруженного сопротивления ИГИЛ, разбитый в марте 2019 года. — «Известия»). Они попали либо в тюрьму, либо сюда в результате крайне выборочного процесса проверки. И с тех пор в течение двух лет они содержатся в лагере под стражей без надлежащего судебного разбирательства, без предъявления обвинений и абсолютно не зная, что с ними будет.
У них нет никакой перспективы и понимания своего будущего. МККК очень хочет помочь этим людям и облегчить их жизнь. Те, кто виновны в преступлениях, должны понести соответствующие наказания, их должны судить, но судить в их странах. Должно появиться какое-то понимание будущего развития для лагеря.
Президент МККК Петер Маурер (слева) и глава МИД РФ Сергей Лавров
— Как вы оцениваете ваше сотрудничество с Россией в Сирии?
— У нас постоянный контакт с посольством РФ в Дамаске, с Центром по примирению враждующих сторон. Мы, безусловно, ценим поддержку Россией работы МККК. В этом смысле Россия — важный сторонник нашей работы в Сирии.
— 23 июня вы встречались с главой МИД России Сергеем Лавровым. Что обсуждали?
— Мы обсудили большинство конфликтов, в которых в настоящий момент у нас совпадают интересы по гуманитарным вопросам. У нас очень тесное сотрудничество с Министерством обороны РФ по Нагорному Карабаху, с российскими войсками и миротворцами, которые там дислоцированы. Мы очень тесно сотрудничаем с Россией по Сирии, восстановление тамошней инфраструктуры — также один из важных вопросов и для нас, и для России.
