Украинские политики и чиновники обнаружили, что «Северный поток — 2» («СП-2») — это не морок и не продукция «Мосфильма», а факт объективной действительности. Поэтому последнюю неделю мы практически в ежедневном режиме наблюдаем их высказывания о печальном будущем Украины.
Долгое время Киев пребывал в «теплой ванне», слепо веруя в могущество США и их санкций, а также прислушиваясь только к тем экспертам, которые вещали о невозможности достроить «СП-2». Попытки «Газпрома» и его партнеров завершить проект воспринимались с усмешкой: пусть потратят побольше денег, а на последних километрах российская труба ляжет на дно мертвым грузом. Настоящие специалисты, которые пытались убедить правящие круги Украины, что газопровод будет введен в эксплуатацию и надо выстраивать энергетическую стратегию, исходя из этого факта, просто игнорировались. И вдруг наступило прозрение.
Для этого понадобились две мелочи. Слова президента США об отказе от наращивания санкционного давления, так как оно контрпродуктивно и вредит отношениям с Германией. А также техническое завершение укладки первой нитки «СП-2».
Президент Украины Владимир Зеленский заявил, что достроенный газопровод лишит его страну порядка $3 млрд в год. А ранее глава компании «Оператор газотранспортной системы Украины» (ОГТСУ) Сергей Макогон сказал о большем размере прямых и косвенных потерь — $5–6 млрд.
Министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба объявил о возросшей решительности США по вопросу компенсаций за «СП-2». Также он заявил, что если Украине предложат переговоры об этих компенсациях, то она рассмотрит поступившие предложения.
Депутат украинского парламента Нестор Шуфрич заметил, что достройка российско-европейского газопровода ударит по экономике страны и по каждому украинцу. А советник министра энергетики Украины Елена Зеркаль объявила, что прекращение транзита российского газа приведет к росту цен на «голубое топливо», и, кроме того, упадет привлекательность украинских газовых хранилищ. При этом чиновница публично признала практику виртуального реверса. А отдельные политологи начали предлагать экстравагантные решения, как именно Украине получить компенсацию от России за «СП-2».
Панические настроения подытожил Дмитрий Кулеба, который отважно предложил увязать запуск газопровода с «возвратом территорий». Иными словами, Россия отдает Украине Крым (игнорируя волю местного населения), а Киев, так и быть, разрешает запуск российско-европейского газопровода. Его нисколько не смутило, что его страну никто не приглашает к диалогу, так как она никакого отношения к данному проекту не имеет.
С точки зрения объективной действительности метания Киева малопонятны. К примеру, между «Газпромом» и его украинскими контрагентами до 2024 года действует контракт. Согласно этому документу, российская сторона обязана прокачивать порядка 110 млн куб. м голубого топлива ежесуточно (40 млрд куб. м в год). Притом этот объем защищен принципом «качай или плати».
В то же время действие транзитного контракта между «Газпромом» и его польскими контрагентами завершилось в мае 2020 года. Теперь «голубое топливо» по польскому участку газопровода «Ямал–Европа» прокачивается на аукционных началах: газотранспортные мощности выставляются на торги, где они бронируются, если кто-то из поставщиков в них заинтересован. Прямо скажем, переизбытка поставщиков на границе Белоруссии и Польши не наблюдается. В этой связи у Варшавы есть больше поводов для беспокойства, чем у обладающего транзитным контрактом Киева. Тем более что даже прекращение поставок для него не будет означать прекращение платежей. Правда, президент Украины немного ошибся в их размере.
С 2021 года «Газпром» обязан оплачивать Киеву транзит на сумму порядка $1,5 млрд. С учетом возможного дополнительного бронирования эта сумма может вырасти до $2 млрд. Но $3 млрд — это что-то, оставшееся в далеком прошлом. Кроме того, не вся сумма платежей за транзит идет в государственный бюджет. Так что уровень прямых потерь даже теоретически не может превысить $1 млрд относительно показателей за текущий год.
Что же касается косвенных потерь, о которых говорил глава ОГТСУ, то речь идет о необходимости модернизировать украинскую газотранспортную систему в случае прекращения транзита для обеспечения технической возможности поставок местным потребителям. Но, во-первых, транзит вряд ли прекратится в полном объеме даже после 2024 года. Просто Россия постарается перейти на тот же механизм взаимодействия с Украиной, который сейчас реализован с Польшей. И тогда Киеву необходимо будет участвовать в честной конкуренции. Это сложно, но что поделать. Во-вторых, руководство Украины вряд ли в принципе озаботится необходимыми вложениями в реконструкцию ГТС. Так что и косвенные потери выглядят существенно завышенными.
Что касается цен, то украинские потребители и так несколько лет платят за газ столько, сколько он стоит на немецком хабе NCG плюс доставка. Это несмотря на то, что две трети потребляемого топлива добывается на территории самой Украины. Так что «Северный поток — 2» практически не скажется на расходах простого потребителя. Разве что вырастут платежи за газораспределение внутри страны. Но в этом смысле куда большей угрозой для простого украинца являются растущие котировки на европейских площадках.
Единственным деятелем, который уже давно говорил о почти неизбежном запуске «СП-2», был глава «Нафтогаза» Юрий Витренко. Запуск обходных газопроводов на протяжении многих лет позволял компании обосновывать отсутствие вложений в модернизацию ГТС.
В текущих условиях Юрий Витренко не растерялся и распахнул перед изумленной аудиторией папку под заголовком «Среднеазиатский транзит». По его словам, Украина видит большой потенциал в поставках газа из постсоветских республик Центральной Азии на рынок Европы.
Украина видит этот потенциал на протяжении примерно 20 лет. Но его не замечают сами среднеазиатские республики. И дело не только в том, что к таким поставкам с недоумением отнесется Китай. Даже если бы такие поставки и начались, они бы обходились очень дорого. Ведь за транзит по территории России тоже пришлось бы платить. Примерно на том же уровне, на котором платит Украине за транзит «Газпром».
Автор — заместитель генерального директора Института национальной энергетики
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
