Вторая подряд победа румынского кино на крупном фестивале может привести публику к преждевременным выводам. Сначала на Берлинале выиграл «Неудачный трах, или Безумное порно» Раду Жуде, теперь в Москве «Золотого Георгия» получила «Засранка» Андрея Хуцуляка. И темы у фильмов похожи — интернет-травля, в общем, ни в чем не виноватых людей.
На самом деле ничего общего тут нет — и никакого правила тоже. Обычное совпадение, и румынское происхождение в нашем случае никакого значения не имеет. Оно могло быть каким угодно. Жюри ММКФ действовало по принципу консенсуса: выбирали фильм, который никого не раздражает. Поскольку творческую интеллигенцию очень беспокоят социальные сети, то картина, в которой эти сети обличаются, автоматически имела шанс оказаться среди победителей. Оригинальные в художественном отношении произведения как правило поддерживаются одним из членов жюри, а банальные, ни в чем не оригинальные, зато объединяющие — выигрывают в результате некоего всеобщего компромисса. У нас в конкурсе были представлены многие актуальные территории, в том числе Индия, Китай, Филиппины, но подход жюри к распределению призов был, к сожалению, европоцентристский.
На жюри Берлинале подействовали шоковые элементы, нарушающие общепринятые границы. Это касается не только отдельных сцен, но и названия фильма. Такое всегда действует, кстати, не только на жюри, но и на прессу. Например, московские журналисты больше всего внимания уделили в этот раз скандалу с короткометражным фильмом «Фанаты» про футбольных болельщиков, который Дом кино в последний момент не стал показывать, хотя картина была отобрана на фестиваль. Вероятно, всё это было из опасения, что футбольные фанаты будут мстить за демонстрацию короткого фильма. Глупая, конечно, ситуация. СМИ сразу стали писать, что это ММКФ испугался кого-то в связи с тем, что картина связана с ЛГБТ-тематикой. Кто-то приложил усилия — пустил слух, что Московский фестиваль в связи с этим закроют, хотя ясно, что никто этого делать не будет. В международной программе спокойно прошла ЛГБТ-драма «Жар-птица» — и никто не возмутился, хотя пресса почему-то уделила ей особое внимание, пошумела. Забавно, что из всех двухсот с лишним картин фестиваля журналисты выбрали эти две.
Лично я очень рад призу за режиссуру фильму Алексея Федорченко «Последняя «Милая Болгария» — спасибо председателю жюри Брийянте Мендосе, это была его инициатива. Из всех наград, которые распределило жюри, эта была наиболее симпатичная. Мне говорили, что в этом году у нас в конкурсе только один российский участник, а обычно их бывает два или даже больше. Это тоже не так. Был год, когда у нас не представили ни одного российского фильма, только французско-немецко-британский «Давай сделаем это по-быстрому» Сергея Бодрова, Владимир Машков за роль в нем получил приз. Мы специально не ищем именно российские картины. С другой стороны, даже если есть хорошие претенденты, мы стараемся соблюдать приличия и не превращать конкурс в подобие «Кинотавра».
В прошлом году было целых пять картин из России, но это было связано с ограничениями на въезд в РФ. Нам было нужно, чтобы авторы имели возможность лично представить свои работы на фестивале. Единственным способом заполучить «живых» кинематографистов было взять преимущественно отечественные картины. В этом году ситуация стала значительно проще, и многие зарубежные работы их создатели смогли привезти сами. По крайней мере, из стран, с которыми есть сообщение. В любом случае необходимости искусственно увеличивать число российских картин не было. У нас и так была представлена отличная работа Алексея Федорченко, и нечего ей было создавать дополнительную конкуренцию.
Впрочем, мы пригласили одну якутскую картину в конкурс. Как известно, якутское кино в этом сезоне наконец-то стало востребовано в России, национальные фестивали его активно поддержали, хотя ММКФ это сделал значительно раньше. Но продюсеры потенциального якутского конкурсанта отказались, предпочли подать свой фильм на ряд крупных зарубежных кинофестивалей, в чем не преуспели. Никто их не пригласил, картина осталась бесхозной. Думаю, они сейчас жалеют, что не отдали ее нам.
Еще мы очень хотели видеть в программе документальную работу Валерии Гай Германики «Папа». Но оказалось, что у нее уже был один показ в России, еще в декабре прошлого года, а это автоматически лишает фестиваль класса «А» возможности показать фильм у себя в программе. Кстати, нас иногда спрашивают, почему мы, подобно другим крупным МКФ, не берем в конкурс документальное кино, хотя оно спокойно участвует и побеждает в Каннах, Венеции и Берлине. Вот «Папа» как раз мог быть таким фильмом, если бы его авторы дождались ММКФ и не поспешили бы. Очень жаль, что премьера состоялась не у нас. Мы рассмотрели бы и другие документальные картины, но правообладатели предпочитают подавать их именно в конкурс неигрового кино на ММКФ, он действительно у нас очень сильный.
Из-за карантина ММКФ оказался в числе примерно трех-четыре крупных фестивалей мира, которые проходят не онлайн, показывают фильмы в кинотеатрах, привозят гостей, проводятся в срок. Напомню, что Берлинале показывал программу онлайн, а Канны перенесены. Полноценно были проведены Венеция и Роттердам, хотя последний — не фестиваль класса «А». Слава богу, у нас ситуация с коронавирусом более благополучная, чем в других странах, так что сейчас ММКФ по статусу вырвался далеко вперед. Когда пандемия пройдет, вернется жесточайшая конкуренция, и мы больше не будем в лидерах, хотя останемся, я думаю, в первой пятерке.
Конечно, остается вопрос, в каком направлении фестивалю двигаться дальше. На этот счет есть разные точки зрения. Кто-то считает, что ММКФ должен наращивать бизнес-платформы и стараться войти в индустрию. Другие говорят, что как раз не надо это делать, потому что самые интересные фестивали — те, при которых нет кинорынка, то есть Венеция и Роттердам например. Вообще же задача любого большого МКФ — следовать за кинопроцессом. Понимать, куда он идет, и уловить тенденции, чтобы первыми показать всё самое новое и интересное.
Автор — программный директор Московского международного кинофестиваля, президент Гильдии киноведов и кинокритиков России, доктор искусствоведения, профессор
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
