Бывают в театральной (и не только) жизни периоды, когда актуальными становятся давно прошедшие события, потому что нынешние без их осмысления не понять. Сейчас, видимо, то самое время, и театры занялись пересказом истории — отечественной и мировой, в разных форматах и стилистике, с уважением и с иронией, к дате и без повода.
РАМТ, например, готовится отпраздновать 100-летие театра и 200-летие своего здания на Театральной площади. Зрителей приглашают на спектакль-бродилку «Сто», проще говоря — озвученную экскурсию. Приходите, получаете наушники, вешаете на шею техоборудование и вслед за актером-провожатым в рабочем комбинезоне (он будто бы что-то монтировал и отвлекся гостей принять) путешествуете сквозь эпохи.
Провожатый фонариком подсвечивает нужные экспонаты, в ушах звучит текст, и несет вас машина в 1820-е, к генералу Полторацкому с его балами, где Пушкин танцевал с Керн; в 1870-е, к купцу Бронникову, сдавшему бельэтаж артистическому кружку Александра Островского; в 1920-е, в трагически разогнанный затем МХАТ-2, ну и, конечно, в годы, когда обосновался здесь Центральный детский, впоследствии ставший РАМТом. Эта история самая насыщенная и именами (Ефремов, Эфрос, Розов et cetera), и событиями. Познавательно, увлекательно, к тому же спортивно: лифтов нет, 238 ступеней от трюма под сценой до купола колосников приходится преодолевать пешочком. Можно, конечно, не ходить, ждать группу в условленном месте, но идут почти все: любопытство сильнее усталости.
При всех достоинствах спектакль РАМТа не вышел бы за рамки крепких профессиональных интерактивов, если бы не одно обстоятельство. О помещениях, хранящих память о поколениях, говорят: намоленные стены. Или употребляют зарубежный аналог: genius loci (гений места). Метафора красивая, но часто используется не по адресу. Какие, например, стены у соседа РАМТа по Театральной площади, Большого театра? Точно не намоленные. Да, выступали там многие славные. В костюмерных одевались, в буфете обедали, в классах занимались, словом, освящали театр своим присутствием. Но во время последней реконструкции всю эту намоленную начинку из здания вынули и загрузили новую, беспамятную. Намаливать ее предстоит новым поколениям. А вот из РАМТа никто ничего не вынимал: то ли денег не хватило, то ли решили, что и так крепко сделано, еще постоит.
Зрительскую зону, конечно, подновили, но остального новодел почти не коснулся, и выглядят все эти лестничные пролеты и гримерки ну не как при генерале Полторацком, но уж точно как при Наталье Ильиничне Сац. За одни только старинные оконные переплеты спасибо, а вид во двор-колодец с нависшей над козырьком соседней крыши шапкой снега вообще раритетный — Михаил Чехов, глава МХАТ-2, наверняка обозревал такой же. Это пространство без обмана — совершенно особая и очень правильная декорация, благодаря ей обыкновенная бродилка становится историческим спектаклем.
О пользе подлинного думали и в Театре на Малой Бронной, когда ставили «Бэтмен против Брежнева», комедию о 1970-х. Выстроили декорацию советской квартиры: мебельная стенка, столы, стулья, кухонный гарнитур «Зося». Позаботились об атмосфере духовной. По меньшей мере четыре культовых советских фильма, включая совсем некомедийный «Солярис», использованы в цитатах и картинках. Плюс замечательные песни того периода, на которые зал живо реагирует. Что до пьесы Саши Денисовой (она же режиссер), то это прикол со смыслом: легендарный супермен живет в СССР и скрывается под ликом журналиста Дудочкина. Под покровом ночи Бэтмен-Дудочкин надевает джинсы-клеш, расправляет крылья и защищает простых советских людей от опасностей природных и социальных, то есть речь о том, что делал бы Бэтмен в эпоху застоя, будь он гражданином СССР, и каким орлом был бы рядовой советский гражданин, не загони его система куда подальше.
Сюжетная конструкция выстроена по принципу студенческих капустников, анекдот следует за анекдотом. До уровня лучших показов «Комеди клаб» и других комедийных шоу, выросших на этой почве, спектакль не дотягивает, но есть в нем два крупных актерских достижения, из тех, что смотреть обязательно. Александр Семчев в роли Бабушки, стопроцентно попадающий в образ тетки с кошелкой — хранительницы домашнего очага, которая о-го-го как могла развернуться, не проводи она жизнь в очередях и поисках дефицита. И Ольга Лапшина в роли Брежнева, превращающая привычного бровасто-комического Леонида Ильича в фигуру почти трагическую. В известном фильме Сергею Шакурову понадобились на эту метаморфозу серии, Лапшина же совершает ее за несколько сцен.
«Близкие друзья» по одноименной повести Евгения Водолазкина (Театр «Сатирикон», режиссер Сергей Сотников) тоже о прошлом. О молодых немцах — Ральфе, Хансе и его жене Эрнестине, попавших в жернова Второй мировой. Ханс и Ральф воюют на русском фронте. Ханс погибает, и Ральф, помня о мечтах их троицы быть похороненными на одном кладбище, возит его с собой в цинковом гробу. Комиссовавшись по ранению, возвращается в Германию, женится на вдове друга и спустя десятилетия возвращается в Россию.
В аннотации к спектаклю Водолазкин рассказывает, что один его дед дошел до Берлина, другой сгорел в танке в 1943-м и что к нему в Германии подходили немецкие старики и говорили: «Простите, нас» — а он отвечал, что не может ни простить, ни осудить. Это могли бы сделать его деды, он же может попытаться их понять, пройти по их пути.
Весь путь в спектакле — ступенчатая конструкция с отверстиями. Нырнув в одно в Мюнхене, герои выныривают в другое, в Смоленске. Сухие колосья обозначают пшеничное поле. Птицы на палочке — бомбардировщики. Нет ни вещной подлинности, ни быта — все условно. Настоящие только чувства, поданные крупно, пафосно, местами экзальтированно, будто персонажи стараются во что бы то ни стало докричаться до зрителей, донести до них свою правду, пусть даже кому-то неприятную. А правда в том, что без взаимопонимания война не закончится, и в том, что у прошлого нет принадлежности: мое, твое, его, русское, немецкое. Уходящие в глубь времен события становятся общими и равно приближенными как к непосредственным участникам, так и к их потомкам. Но только мы, потомки, можем решать, как распорядиться этой памятью.
Автор — доктор искусствоведения, профессор, редактор отдела культуры «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
