«Нужно делать свою работу — бить, бить и бить»
В ночь с 6 на 7 марта в Лас-Вегасе состоится турнир UFC 259. Особое внимание российских поклонников ММА будет приковано к поединку Петра Яна, которому предстоит первая защита чемпионского пояса в легчайшем весе. В основном карде турнира россиянин встретится с именитым американским бойцом Алджамейном Стерлингом. Трансляцию поединка в прямом эфире проведет телеканал РЕН ТВ.
За неделю до одного из важнейших боев в своей карьере Ян дал интервью «Известиям». 28-летний спортсмен рассказал о подготовке к поединку, а также объяснил, зачем он выложил в сеть нашумевшее видео с бездомным и признался, что получает удовольствие от нанесения урона соперникам.
«Кусочек торта я себе позволил»
— 11 февраля вам исполнилось 28 лет. Как отметили, что-то особенное было?
— Находился на сборах здесь, в Америке, поужинал с друзьями. В принципе, запомнился день — хорошо провели выходные, катались на яхте, купались. То, что без семьи, без родных — это, конечно, большой минус.
— Кусочек торта смогли себе позволить?
— Да-да, конечно, маленький кусочек торта я себе позволил.
— Кстати, о еде. Ваш соперник Алджамейн Стерлинг — крупный боец, который и с 77 кг иногда гоняет в 61 кг. Вы в связи с этим массу не наедали, чтобы быть покрупнее?
— Ни в коем случае. У меня стабильный вес — не больше 70 кг. Всё как обычно. У него генетика такая — они все такие мускулистые. Но при этом для обогащения всех этих волокон нужно гораздо больше кислорода. Не вижу в этом никакой проблемы.
— Вообще, в будущем видите свой потенциал и новую точку роста в прибавлении силы и мышечной массы?
— Безусловно, необходимо прогрессировать, набирать силу. Но если говорить о категории выше — я пока не думал об этом. Хватает ресурсов для своей категории.
— Вы впервые так долго готовились в Америке. Почему выбрали American Top Team?
— Всё время я готовился в Таиланде, но в связи с пандемией там нет спарринг-партнеров, нет народа. Решили готовиться там, где есть народ и где ближе к месту боя. Практически всё спонтанно — приняли решение за последнюю неделю и выдвинулись сюда.
— Какие плюсы у ATT по сравнению с вашим привычным залом Tiger Muay Thai?
— Здесь была более аккуратная работа, я не перегружался так, как в Таиланде. В Таиланде ты пашешь прямо на износ, а здесь график так спланирован, что получается и потренироваться, и отдохнуть. Тренировки чередуются: легкие и поинтенсивнее. Спарринг-партнеры опытные, много кто из ребят в топовых организациях выступает.
— Кто будет в вашем углу во время боя?
— Будет Джон Хатчинсон — мой тренер по боксу, старший тренер. Мой друг Алекс, Леха. Мой друг Денис White Shark. И будет тренер ATT по бразильскому джиу-джитсу Парумпо.
— Кому была отведена основная роль в составлении плана на бой?
— Каждый выражает свои мысли. Есть определенные ситуации, определенный рисунок, который складывается у меня в голове. Но по ходу боя все эти «план А», «план Б» — полная ерунда. Твой соперник, бывает, не соответствует тому, что ты готовил. И тогда ты, исходя из картины боя, импровизируешь, подстраиваешься. Но определенные задачи, как вести себя, мы выстраиваем.
— Вы единственный действующий чемпион UFC и боец из топ-5, у кого нет полноценного главного тренера по ММА. Считаете это минусом?
— Нет, ни в коем случае. С первого дня в единоборствах всегда так получалось, тренировался в различных местах. Тяжело выбрать себе одного тренера. Если ты берешь одного, то придется везде возить его с собой. А так — удобно: ты приехал в один зал, и всё, с этим проблем нет. У меня уже есть некий фундамент, некая система, я понимаю, что мне нужно делать. Если я еду в определенный лагерь, то понимаю, какая там сильная сторона и что конкретно мне нужно. Поэтому мы едем туда для этого набора знаний.
— Перед США у вас были сборы в Дагестане. Там подтянули борьбу?
— Да, был на борьбе, 12 дней длились сборы. Моя задача — защита от тейкдаунов, а также умение где-то самому пройти в ноги и перевести в партер.
— Вы вроде базовый боксер, но всегда очень здорово защищались от борьбы.
— Я всегда уделяю этому время. Может, не сильно показываю это, но я дрался с тремя–четырьмя черными поясами по бразильскому джиу-джитсу, с мастерами спорта по вольной борьбе, и получалось так, что я навязывал свой стиль и переламывал их тактические задачи. Я могу бороться с ребятами различного уровня. Знания, которые уже я приобрел, зафундаментировались и в нужное время себя проявят.
— Свое джиу-джитсу сейчас на какой пояс бы оценили?
— Мне синий пояс выдали, когда я начал заниматься. Я месяц позанимался, а потом даже не надевал кимоно. Не было у меня времени в кимоно тренироваться. У меня синий пояс, но борюсь с ребятами с черными поясами и могу с ними конкурировать.
«Должен быть готов ко всему»
— Стерлинг — один из лучших в UFC в позиции, где он в партере забирает спину, обвязывает ногами талию и держит, ищет прием. Работали над выходами из этой позиции?
— Немножко уделяли этому внимание. Не так много выходов из этой ситуации, но есть пара моментов, на которых нужно сфокусироваться. Но основная задача — не запустить его в эту позицию. Нужно делать свою работу — бить, бить, бить.
— В этом бою для вас оптимальная дистанция — средняя боксерская?
— Я готов работать на любой — средней, ближней, борцовской, длинной. Ты должен быть готов ко всему.
— Всегда удивляла ваша способность вести бой в своих коридорах, резать сопернику углы. Вы уже до боя, изучив оппонента, понимаете, как будете двигаться, или по ходу «прочитываете» его?
— Во время боя начинаю понимать, как соперник двигается. Первый раунд собираешь информацию — как он двигается, под какими углами смещается, как защищается. В боксе, знаете, у нас были некоторые тренировки, тренер называл их «ниточка и иголочка». И вот мы постоянно друг с другом, друг за другом. Это всё осталось с бокса — умение контролировать дистанцию, умение обрезать. А не то что, знаете, некоторые ребята просто по кругу друг за другом двигаются, не понимают, что здесь можно обрезать и здесь. Это у меня всё из бокса, за это спасибо огромное моим тренерам Суржикову Николаю Николаевичу, Демченко Юрию Владимировичу, Яцину Юрию Васильевичу. Это их работа.
— Дэн Харди как-то сказал про вас интересную вещь — что вы специально многие удары бьете не технично, мажете, чтобы усыпить соперника.
— В боксе такое имеет место быть. Есть такие удары, которые, скажем так, являются финтом. Ты проводишь трехударную комбинацию. Понимаешь, что один удар пройдет по воздуху, вторым ты не дотянешься, но третьим нужно акцентированно попасть. Это всё есть. Не всегда получается, конечно. Бывает, ты хочешь попасть, но мажешь. Бывает, непроизвольно попадаешь. Тебе нужно замаскировать удар, чтобы попасть с правой руки, нужно, чтобы он поверил, что ты будешь бить с левой. Нужно запутать соперника.
Петр Ян в бою против Жозе Альдо
— Самая ваша красивая ловушка в UFC?
-— Да там все ловушки были (смеется). У Альдо, например, каменные удары, лоукики. Я с ним работал, знаю, какие нокаутирующие у него удары. И важно было под этими ударами не сломаться, перестроиться, поменять стойку. Я встал в неудобную для себя стойку, но понимал, что из нее он не видит мою дальнюю руку, ему самому неудобно, не сможет меня доставать. С Фейбером, когда мы с ним стали завязываться в клинче, я предполагал, что он будет гораздо крепче, потому что он выступал в 66 кг. Я когда с ним вязался, понимал, что где-то могу разрывать дистанцию, где-то могу лезть в борьбу, но мне не нужно было это. Я ему навязывал-навязывал клинч и понимал: либо я буду разрывать дистанцию, либо он, и в этот момент выбросил ногу — получилось, что удачно выбросил. Ривера — крепкий, нестандартный, невысокий, мощные лоукики, крепкие руки. Мы его подлавливали на повторных атаках. Раз–два не доставал, но на третьем доставал.
«Стараюсь не показывать, что мне больно»
— Как бы вы описали собственный стиль? К примеру, Макс Холлоуэй — это кардио-боксер давления и высокого объема ударов.
— Я бы отнес себя к разносторонним бойцам, которые умеют делать всё по необходимости. Если я вижу ключ успеха в боксе — буду боксировать. Если мне нужно вязаться, клинчевать, чтобы нанести урон локтями — я буду делать это. Стараюсь действовать по ситуации.
— Когда бьете в голову, целитесь в конкретные точки?
— Нужно бить в специальные места — печень, челюсть, селезенка. Если бить, условно, в лоб, то толку нет. Я стараюсь бить больше по челюсти, подбородку, за уши. Если по корпусу — то печень, солнечное сплетение, селезенка. Хотя селезенка не так работает, как печень.
— После боя Порье с Макгрегором все начали выяснять, кто лучший боксер UFC. Кто-то называет Холлоуэя, кто-то Конора, но про вас почему-то забыли. По вашему, кто лучший боксер в UFC прямо сейчас?
— Честно, не знаю. Это дело не мое. Много ребят есть, кто хорош в этом аспекте. Холлоуэй, в принципе, хорош. В последнем бою отлично разбивал по этажам, понравилась его работа. Кто еще там боксирует? Да много ребят. Специалистам виднее.
Алджамейн Стерлинг в бою против Марлона Мораеса
— У Стерлинга было поражение нокаутом от колена Мораеса. Против него больше подходит летящее колено или колено с места / на подшаге?
— Колено с места навстречу. Когда скорость двух движущихся объектов, так скажем, умножается. Чистая физика. Прыгать к нему, лететь самому — не вижу смысла в этом. Когда идут на тебя, нужно бить коленом навстречу.
— Как вы думаете, Стерлинг после Мораеса, когда он проиграл нокаутом, делает ту же самую ошибку — форсирует тейкдауны и наклоняет голову?
— Он всё равно опыта набрался по-любому, выводы сделал. Он теперь маскирует это, через атаки делает. Но ошибки всё равно допускаются.
— Вы любите бить локтями из клинча. А как насчет дистанционных локтей, с вращением?
— Считаю, что это рискованные движения. Если вы посмотрите, я всегда стараюсь цели находить, где я понимаю, что буду попадать. Стараюсь меньше бить в молоко. Вот локти на выходе из клинча — здесь я понимаю, что они работают, могу попасть. Может быть, мне еще не хватает антропометрии для таких локтей, длины конечностей, размаха, роста, как у того же Джона Джонса. Он с дистанции заходит и отлично попадает ими.
— Получаете удовольствие, когда наносите соперникам ущерб?
— Да, безусловно. Если ты не будешь получать от этого удовольствие, то не будешь побеждать. Ты видишь, что поражаешь цель, что ему больно, значит, понимаешь: «Ага, здесь есть окошечко, нужно попасть туда еще раз и еще». Это даже не удовольствие, это — профессионализм. Если ты не будешь этого делать, то это будут делать с тобой. Я, когда по мне попадают, стараюсь не показывать, что мне больно, потому что он будет целиться в эту точку снова и снова.
— Вы — один из лучших бойцов UFC по умению наносить удары на расцеплении клинча. Как объясните этот особый навык?
— Это умение и есть как раз понимание того, что нужно делать в определенный момент. Зачем мне бить, когда мы связаны? Здесь нет ущерба, нет амплитуды удара, нет эффекта. Когда ты притягиваешь соперника к себе, он сопротивляется — в этом моменте очень хорошо доставать его ударами. Надо чувствовать ситуацию, когда тебя не держат. Хотя есть такие ребята, которых даже если держат, они всё равно поворачивают корпус и доводят удары. У меня это как-то получается непроизвольно. Надо стараться бить отовсюду.
— Между раундами наблюдаете за соперником — как ведет себя, как дышит?
— Нет. Я чувствую по ходу раунда, где я переламываю, а где он. Чувствуешь все эти моменты, где он подламывается, где пятиться начинает.
— А на часы смотрите во время боя — важно понимать, сколько осталось?
— Всегда важно вести раунд по минутам. Ребята, бывает, кричат: «Две минуты прошло!» Ты должен понимать, сколько осталось, чтобы силы распределить, понять, что нужно сделать, чтобы раунд забрать. Сам на часы не смотрю, но всегда слышу подсказки.
— Перед выходом на бой сколько нужно времени на разминку, и какие упражнения здесь для вас ключевые?
— За 15–25 минут мы начинаем разминаться. Чуть растянулись, погнулись, музычку включили, комбинаций парочку провел. Мне 15 минут нужно. И потом ты уже начинаешь чувствовать этот заряд, атмосферу поединка. Иногда нужно вспотеть, потому что разные дни бывают — вялость, например. В такие моменты нужно вспотеть, тогда чувствуешь, что разогреваешься, кровь пошла.
«Я просто пошутил»
— Недавно людей взбудоражило выложенное вами видео с бездомным в США. Вы подошли к нему и начали из-за сходства со Стерлингом называть его Алджо, смеяться. Что это было?
— Несколько раз снимал, разных чудиков тут хватает. Они там и обкуренные, и под чем-то. Это тут, в принципе, в доступности. Ни в коем случае у меня не было мысли, что он чернокожий. Ни единой мысли о расизме. Что теперь — нельзя подшутить над ним, если у него такой же цвет кожи, как и у Алджамейна Стерлинга? Ну это же глупо, согласитесь? Или то, что он бомж... Он вел себя очень интересно — ходил, остановки гнул. Видно было, что парень что-то употребил. Я просто пошутил. Писали ли мне после этой истории хейтеры? Тут зависит от того, какой кругозор у тебя, насколько ты ограничен. Кто-то пишет: «Над бомжом издевается». Ну это же глупости. Не я же виноват, что он бомж. Вроде не инвалид, руки-ноги есть, а побирается. Можно пойти работать грузчиком, еще кем-то. Каждый сам выбирает свой путь. Здесь просто был юмор, ничего лишнего.
Алджамейн Стерлинг
— Что мама говорит вам перед боями?
— Мамулечка моя мне всегда говорит: «Ты сильный, ты можешь». Пытается меня поддержать, подбодрить. Готова отдать всё. Так и говорит мне: «Я отдала тебе все свои силы, всю свою энергию тебе». Я люблю ее, мне просто приятно, что сегодня я могу выступать. Больше ничего не нужно.
— Любимое мамино блюдо?
— Да все. У меня мама — отличный повар, она готовит всё прекрасно.
— Вы говорили, что перед боем с Альдо снилось, как душите его, нокаутируете. Что сейчас снится?
— Пока ничего не снилось. Пока только думаю, что нужно побить Стерлинга.
