В Брюсселе 22 февраля произошло то, что и должно было произойти: на встрече министров иностранных дело стран-членов Евросоюза был принят пакет санкций, направленных против руководителей ряда российских силовых структур. В очередном черном списке, как предполагается, оказались главы Следственного комитета России и Федеральной службы исполнения наказаний, генеральный прокурор и командующий Росгвардией. Российским силовикам на год запретили въезд в страны ЕС; также им запрещено держать деньги в европейских банках.
Данное решение отражает сложное положение, в котором оказались руководители Евросоюза в связи с приговором Бабушкинского суда Алексею Навальному и недавними уличными протестами в России. С одной стороны, не ввести новые санкции, не теряя лица, было невозможно. Особенно после публичных заявлений немецкого канцлера Ангелы Меркель, французского президента Эммануэля Макрона и других европейских лидеров, после провального визита в Москву главы внешнеполитического ведомства Евросоюза Жозепа Борреля и острой реакции на этот визит со стороны членов Европейского парламента. Судебное решение по делу Алексея Навального, задержания на несанкционированных митингах требовали соответствующей европейской реакции, и такая реакция последовала.
С другой стороны, вводить сколько-нибудь серьезные санкции в отношении российского финансового или энергетического сектора никто из европейских политических тяжеловесов не захотел. Попытки радикальных критиков Кремля воспользоваться ситуацией, чтобы заставить Германию отказаться от проекта «Северный поток – 2», успеха не имели. Не было проявлено особого желания и следовать настойчивым советам самого Алексея Навального, включив в новые санкционные списки капитанов российского бизнеса и верхушку кремлевских чиновников. Накладывать арест на недвижимость и другие активы российских олигархов в Европе никто не собирается.
В итоге единственными ответчиками по делу Навального оказались руководители российского силового блока. Да и этим ответчикам был вынесен не слишком-то суровый приговор: сроки ограничений на их перемещение по территории Евросоюза оказались в два с половиной раза меньше, чем тюремный срок, полученный Алексеем Навальным в Бабушкинском суде. Что касается главы Следственного комитета России Александра Бастрыкина, то он и так уже с октября прошлого находится под санкциями Евросоюза. В любом случае едва ли для кого-то из попавших под санкции силовиков решение Брюсселя обернется личной трагедией.
Из решения европейских министров напрашиваются, как минимум, два вывода. Прежде всего, арсенал доступных и относительно необременительных для Брюсселя санкций в отношении России практически исчерпан. Дальше надо либо начинать тотальную экономическую войну против Кремля — по примеру экономической войны Дональда Трампа против Ирана или Северной Кореи, либо отказываться от механизма санкций в пользу каких-то иных, более эффективных инструментов воздействия на российское руководство.
Первое в современных условиях было бы для Европейского союза слишком большой роскошью и грозило бы открытым расколом между европейскими «ястребами» и сторонниками диалога с Москвой. Второе потребовало бы политической воли и стратегического видения, которыми в Евросоюзе на данный момент мало кто обладает. Поэтому несложно предсказать, что политика санкций в отношении России со стороны Евросоюза в ближайшем будущем останется неизменной — ни принципиально ужесточить нынешние санкции, ни их существенно смягчить руководство ЕС просто неспособно.
Второй вывод заключается в банальной констатации того, что после принятого в Брюсселе решения очень многое будет зависеть от ответного хода со стороны Москвы. То, что «ответка» прилетит, сомневаться не приходится. Но чем именно ответит Москва?
Можно пойти по пути эскалации, включая самые разнообразные асимметричные ответы на очередной, пусть и символический санкционный выпад Европейского союза. Естественно, до полного разрыва отношений с ЕС дело в любом случае не произойдет — слишком значительны интересы, объединяющие восток и запад Европы. Но, скажем, нанести сокрушительный удар по некоммерческим фондам европейских стран, работающим в России, или сократить диапазон научного или образовательного взаимодействия с Европой — это вполне возможно. Правда, не стоит забывать о том, что любые ограничительные меры подобного рода чреваты сопутствующим ущербом и для российской стороны тоже.
Можно избрать другой путь: проигнорировать решения Брюсселя или ответить на них зеркальными дозированными санкциями (отдавая себе отчет в том, что едва ли руководители европейских силовых ведомств планируют совершить визиты в Россию в ближайшие 12 месяцев или разместить свои сбережения в российских банках). И продолжать настойчиво искать точки соприкосновения с Европейским союзом, не ожидая быстрых и радикальных перемен в европейском политическом раскладе в пользу Москвы.
На этом пути российскую дипломатию ждет множество препятствий, недоразумений и неизбежных разочарований, как это и раньше часто бывало в отношениях с европейской бюрократией. Однако возможны и приятные неожиданности, пусть поначалу и скромные. Например, с января этого года председателем Европейского союза стала в целом благожелательно настроенная к России Португалия. Со стороны Лиссабона уже обозначился интерес к обсуждению перспектив сотрудничества ЕС и России в таких областях, как изменения климата, противодействие пандемии COVID-19, новые информационно-коммуникационные технологии и т.д.
В любом случае, если восстановление отношений России и Запада в принципе возможно, то оно начнется именно с Европейского союза, а не с Соединенных Штатов. К сожалению, антироссийский консенсус в Вашингтоне остается очень прочным, и он едва ли исчезнет в ближайшие годы. Европа — другое дело, тут Россию больше знают и лучше понимают. В Европе нет американского высокомерия, и здесь у Москвы найдется гораздо больше заинтересованных собеседников. Примечательно, что при всех своих высказываниях в адрес Кремля, ведущие европейские политики — от германского министра иностранных дел Хайко Мааса до того же Жозепа Борреля — даже в самые последние дни подчеркивали важность продолжения диалога с Москвой.
Кстати, при всех взаимных обидах и претензиях в конце прошлого года Европейскому союзу и Китаю удалось достичь договоренности о всеобъемлющем инвестиционном соглашении. Причем Брюссель пошел на этот шаг, не дожидаясь одобрения со стороны вновь избранного президента США Джо Байдена. Значит, могут, когда захотят?
Автор — генеральный директор Российского совета по международным делам
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
