«Перед нокдауном от Уайта я был слишком прямой и открытый»
Российский супертяж Александр Поветкин активно готовится к реваншу с британцем Диллианом Уайтом, победа над которым стала одной из самых красивых в его карьере. Отечественный боксер безнадежно проигрывал, но в пятом раунде сделал все, как по учебнику: Уайт выбросил правый прямой, Поветкин нырнул ему под руку и тут же нанес сокрушительный апперкот. Реванш был назначен на ноябрь, но Александр заразился коронавирусом, и бой пришлось перенести. Новая дата поединка — 6 марта. Перед началом второго сбора Александр Поветкин дал интервью «Известиям» и РЕН ТВ.
Коронавирус
— Как вы перенесли COVID-19?
— В принципе, нормально. Полежал в больнице. После того как мне начали делать капельницу, у меня температура спала уже буквально через несколько дней. Потом я еще обследовался — уже после коронавируса. Вроде все нормально.
— Это была страховочная мера или температура поднялась?
— Температура у меня была где-то 38,4–38,5, примерно неделю держалась. Начала спадать, когда стал делать капельницу. Как только выписался из больницы, потихоньку приступил к пробежкам. Сейчас с дыханием все нормально. А так, легкие были поражены, если не ошибаюсь, на 25–30%. Когда выписывался из больницы, было меньше 10%. Сколько сейчас, не знаю. Прошел сбор в Геленджике. Побегал, попрыгал. Самое интересное — как быстро буду реагировать в спаррингах.
Тренировки
— Получается, в Геленджике работали на функционалку?
— Да.
— Как выглядят ваши тренировки на физику?
— Утром бег, турник, брусья, отжимания, приседания. Днем — школа бокса: снаряды, лапы. Вечером — работа с тяжестями: штанга, гири — взрывная работа.
— Как много бегаете?
— Километров 5–6. Иногда получалось и побольше.
Российский боксер Александр Поветкин во время открытой тренировки
— По сколько раз подтягиваетесь?
— Подтягивания в основном по 13–15 раз. Делаю по несколько подходов. На брусьях — по 20–25 раз.
— А жим лежа?
— 120–130 кг. А раньше доходил до 200 кг на раз. Но потом у меня начали плечи болеть, и я отказался от этого. Сейчас у меня самый большой вес в жиме, по-моему 140–145 кг. Точно не помню.
— Теперь вас ждут спарринги. Сколько вам обычно требуется спарринг-партнеров для подготовки к бою?
— Все зависит от их качества. Важно, чтобы они не уставали. Думаю, двое-трое будет по-любому. Самое главное, чтобы у них выносливость была хорошая.
— По сколько раундов спарринги?
— Начинаются с 4–6 раундов, 7–8, потом 10 и доходим обязательно до 12.
— А какие боксеры будут вашими спарринг-партнерами?
— Пока не знаю. С кем менеджеры договорятся, те и приедут.
— Нынешний объем ваших тренировок отличается от того, который был 5–6 лет назад?
— Трудно сказать. Может быть, немножко. Может, где-то и поменьше делаю что-то: все же в юности быстрее восстанавливался. Смотрю по состоянию.
Уайт
— В первом бою с Уайтом вы дважды побывали в нокдауне...
— Это мои ошибки. Вовремя Диллиан нанес удар и сделал свое дело. Я был слишком открытый, слишком прямой. Проводил удар снизу не после защиты, а сразу. Был открытый и из-за этого пропускал сбоку. Оба нокдауна случились как раз после ударов сбоку. Эту ошибку исправить трудно, но попробую это сделать. Уайт — мощный парень, сильный боксер. Конечно, мы разбирали, смотрели, что и как нужно делать во втором бою. Во-первых, руки надо держать, во-вторых, атаковать после защитного действия. Да много моментов разобрали. Думаю, в этот раз все будет получше.
Во время боя Александра Поветкина и Диллиана Уайта
— Уайт утверждает, что смог бы продолжить бой после того, как упал. Как вы это прокомментируете?
— Да что мне комментировать. Любой боксер скажет, что был готов продолжить. Он же вышел на ринг, чтобы драться. Ему хочется драться. Это его личное мнение.
— То есть вы верите, что он мог биться дальше?
— Ну откуда мы знаем? Мы могли бы понять, так ли это, только если бы ему разрешили продолжить бой.
— Можно ли сейчас сказать, что вы находитесь на пике? Если нет, то когда этот пик был?
— Трудно сказать. Я стремлюсь к тому, чтобы нормально себя чувствовать. Самое главное — я хочу боксировать, есть желание. А если не будет желания, то нет смысла выходить на ринг. Боксировать — это одно, другое дело — сборы, тренировки. Вот к ним должно быть желание. И у меня это желание есть — значит, буду боксировать дальше.
Нокаут-сила
— WBC и портал BoxingScene признали нокаут в бою с Уайтом лучшим в 2020 году. Вы считаете его лучшим в карьере? И вообще, какие свои нокауты включили бы в топ-3?
— Неплохой нокаут, нормальный. Считаю, в бою с Карлосом Такамом тоже был неплохой нокаут... Вот эти два — с Уайтом и с Такамом. Серьезные соперники, и удар удалось нанести в самую нужную точку.
— Еще немного о нокаут-силе. Есть много видео о том, как сделать удар сильнее. А вы бы какой совет дали?
— Да кто что говорит... Думаю, это удары не по мешкам, грушам, а по настенным макиварам. Вот на них отрабатывается удар — жесткий, сильный, вкладывая корпус. Но, понимаете, боксер всегда двигается. И когда он двигается, ты теряешь баланс, можешь потерять возможность попасть сильно. Тут перед тобой встает уже другая проблема.
— Нокаутирующая сила какого боксера вас поражала? Из тех, с кем вы пересекались в боях и на тренировках?
— У Владимира Кличко сильный удар. У Энтони Джошуа. Хороший удар у Карлоса Такама. Не сказал бы, что у Диллиана Уайта удар слабый.
Энтони Джошуа — британский боксер-профессионал, выступающий в тяжелой весовой категории
— А российские боксеры?
— Про наших могу сказать, что есть сильные ребята, с хорошим ударом. Не буду кого-то выделять, но спарринг-партнеров из России и Украины ко мне приезжало много. Вот из Дагестана приезжал Меджидов. Хороший, сильный парень. Думаю, у него все впереди.
— Вы хотели бы, чтобы Владимир Кличко вернулся в бокс и провел с вами бой-реванш?
— Я об этом не думаю, если честно.
— Нынешний Александр Поветкин смог бы победить того Владимира Кличко — из 2013 года?
— Я об этом вообще не думаю. Смог бы, не смог бы... Я не знаю. Честно.
Россия
— Роман Кармазин, бывший российский боксер-профессионал, недавно высказал мнение, что отечественная тренерская школа сильнее американской. Вы работали с американскими специалистами. Согласны с ним?
— Наша ничем не хуже, а то и лучше. У нас сильные тренеры... Просто у них как-то, знаете... Вот конфетки, разные по вкусу. Но у одной обертка красивая — это американская. А наша конфетка вроде бы вкуснее, но обертка простая.
— Вы сказали в интервью Юрию Дудю в 2014-м: «Я считаю, что в России все самое лучшее». До сих пор так думаете?
— Потому что Россия — моя Родина. Отношение людей друг к другу у нас лучше однозначно. Но мне печально смотреть на то, что сейчас стали брать пример с Америки или с Запада, когда родители с детьми судятся. У нас такого никогда не было. Вот это печально.
— Я слышал, что у вас телефон российского производителя.
— Ха-ха, был. Сейчас у меня «Самсунг».
— Это было принципиально?
— Нет. Он мне нравился, но сломался.
— У вас были победы над сильными соперниками в профессиональном боксе, достойная оппозиция, но вы говорите, что золото Олимпиады — главное достижение в карьере. Почему?
— Олимпийские игры есть Олимпийские игры. Вы подсчитайте, сколько чемпионов мира по профессионалам и сколько олимпийских чемпионов. Олимпийский чемпион — это олимпийский чемпион. Каждый, кто идет в спорт, в том числе бокс, мечтает об олимпийском золоте. Оно для меня всегда будет важнее.
— Когда Александра Шлеменко спрашивают, кто ему нравится из бойцов и боксеров, он всегда называет вас. Что ему ответите?
— Сашка — красавец. Он за здоровый образ жизни, сколько он делает, сколько помогает детям — тренажерные залы, спортивные уголки... Все правильно делает. Показывает, как нужно себя вести, и у него хорошая, крепкая семья. Это здорово. Он красавец, молодец.
