Игра в ящик: педагоги издеваются над учениками, те отвечают взаимностью
В Волгограде разгорелся скандал после инцидента в одной из местных школ. Учительница закрыла школьника в тумбочке и не выпускала около 40 минут. Областная уполномоченная по правам ребенка называет этот конфликт разрешенным, однако проблема остается насущной на общенациональном уровне. Педагоги и учащиеся конфликтуют, противоречия часто становятся причиной издевательств, причем с обеих сторон. В ситуации разбирались «Известия».
Била линейкой
Инцидент в Волгограде произошел еще в ноябре — 14-летний школьник на перемене залез в тумбочку с хозинвентарем, а когда начался урок, учительница в течение 40 минут не давала ему оттуда вылезти, назвав «Диогеном в бочке». Мать мальчика пожаловалась на действия педагога в департамент образования. Объясняя свое поведение завучу, ребенок заявил, что «просто хотел побыть один». До 18 декабря департаментом по образованию проводится проверка по факту инцидента.
— Я выясняла обстоятельства инцидента, описанного в СМИ, — ко мне жалоб не поступало, — заявила «Известиям» уполномоченная по правам ребенка в Волгоградской области Нина Болдырева. — Выяснилось, что администрация школы провела внутреннюю проверку после того, как мама ребенка сообщила руководству школы об этом инциденте. По ее итогам к дисциплинарному взысканию привлечена завуч школы, которая не поставила в известность об этом случае администрацию.
Болдырева отмечает, что завуч не придала какого-то особого значения этой ситуации, которая «и в глазах учителя, и в глазах учеников выглядела как шалость» и «не имела каких-то негативных последствий». По ее словам, в школе и классе «абсолютно нормальная обстановка», ребенок чувствует себя нормально и «находится в хорошем настроении».
Однако даже если в Волгограде инцидент действительно разрешен, то в целом проблема остается насущной. Так, на этой же неделе появилась новость об учительнице из Котласа Архангельской области, которую осудили за жестокое обращение с детьми. Как сообщила региональная прокуратура, с 1 сентября 2017 года по 28 декабря 2018 года педагог начальных классов «ненадлежащим образом исполняла обязанности по воспитанию пятерых учеников», заставляла их долго стоять у парты, кричала, вырывала листы из тетрадей, запрещала выходить в туалет, била по рукам линейкой.
Суд приговорил ее к 200 часам обязательных работ и на полтора года запретил заниматься педагогической деятельностью. Неделей раньше отстранили от работы директора школы в Карачево-Черкесии, обвиненного в избиении учащегося.
Четыре формы издевательств
Адвокат Виктория Дергунова рассказала «Известиям», что различают четыре основных формы жестокого обращения с детьми. Первая — это эмоциональное или психологическое насилие, когда у ребенка вызывают страх, на него давят с помощью оскорблений и унижений, кричат на него, принижают успехи и т.д. Вторая — физическое насилие, когда под угрозой оказывается физическое и умственное здоровье. Третья форма — сексуальное насилие и развратные действия, и четвертая — пренебрежение, когда ребенку причиняют вред «путем игнорирования физических, физиологических или психологических потребностей ребенка в образовании, защите и присмотре».
Дергунова отмечает, что закон «Об образовании в Российской Федерации» не допускает «применение физического и (или) психического насилия по отношению к обучающимся», а педагог должен осознавать «недопустимость применения методов насилия».
По словам адвоката, при урегулировании конфликтов необходимо сначала обратиться к директору школу с жалобой в письменном виде в двух экземплярах.
— Это нужно для того, чтобы в случае последующего разбирательства в других инстанциях можно было доказать факт обращения к директору, — пояснила адвокат. — Один экземпляр остается в школе, а второй возвращается родителю с отметкой о приеме.
Директор проводит проверку изложенного в обращении, с учителя берется объяснительная, после чего к нему могут быть применены различные дисциплинарные взыскания. Если же директор бездействует, то можно направить жалобу в управление образования района или города. По словам Дергуновой, альтернативой является направление жалобы в полицию, в прокуратуру, обращение к уполномоченному по правам ребенка и в суд с иском к образовательному учреждению с требованием о компенсации нанесенного ущерба или морального вреда.
Она отмечает, что можно добиться увольнения учителя по п. 2 ст. 336 ТК РФ за применение, в том числе однократное, «методов воспитания, связанных с физическим и (или) психическим насилием над личностью обучающегося». Кроме того, при причинении ребенку физических и нравственных страданий родители вправе требовать возмещения вреда по ст. 1064 Гражданского кодекса РФ или морального вреда по ст. 151 ГК РФ.
Уголовная ответственность может наступить по ст. 156 УК РФ — за ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, если это деяние соединено с жестоким обращением. По этой статье предусмотрено в том числе лишение свободы на срок до трех лет. Кроме того, возможна также уголовная ответственность по статьям о причинении тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью, о доведении до самоубийства, побоям, оскорблении, незаконном лишении свободы и т.д.
Дергунова отмечает, что в судебной практике чаще всего встречаются разбирательства по оспариванию увольнения в связи с применением к ребенку физического насилия. Так, в мае 2020 года Второй кассационный суд общей юрисдикции признал законным увольнение педагога-библиотекаря, которая после конфликта с учеником силой вывела его в угол класса, в потом и в коридор, остальных детей оставив без присмотра. А в Краснодарском крае классный руководитель приехал к ученице и в грубой форме потребовал признания, что она употребляла спиртные напитки вместе с другими учащимися. Он унижал ученицу и ее одноклассников в присутствии родителей, затем продолжил это делать на родительском собрании. По итогам проверки по жалобе родителей учителя уволили, что суды признали правомерным.
— В некоторых случаях родители предъявляют исковые заявления о защите чести и достоинства, компенсации морального вреда, — рассказывает Дергунова. — В одном из дел на уроке математики ребенка публично унизил учитель, оскорбляя его семью. Было проведено публичное расследование, однако результатов оно не дало. Родители подали исковое заявление к школе с требованием обязать принести публичные извинения и взыскать компенсацию морального вреда. Суд отклонил исковые требования, поскольку в речи учителя не содержались сведения, порочащие честь и достоинства истца, а учитель публично принес извинения перед учеником и классом.
Она замечает, что «стремительное увеличение случаев насилия» в российских школах заставляет экспертов вырабатывать методы решения проблемы, и в пример приводит предложение прокуратуры Москвы создать в России базу данных о педагогах, которые были замечены в применении психического и физического насилия над ребенком.
— Образовательное сообщество эту идею поддерживает, полагая, что создание таких «позорных списков» заставит учителей контролировать собственное поведение, — рассказала Дергунова.
Впрочем, заметила она, при урегулировании споров есть и еще один альтернативный вариант: обратиться в школьную службу медиации или примирения — при ее наличии. Здесь происходит разрешение конфликтов силами самой школы с участием третьего нейтрального лица.
Кто управляет коллективом
Руководитель направления «Школьные службы примирения» Межрегионального общественного центра «Судебно-правовая реформа» Антон Коновалов отметил, что сложно говорить об инцидентах, не зная подробностей, однако «если ситуация дошла до того, что ребенка закрывают в тумбочке, значит, и ребенок, и учитель потеряли самоконтроль».
— И в такой ситуации всегда хочется спросить: а что было до этого? Сколько раз это происходило, сколько раз учитель не знал, как отреагировать? — сказал Коновалов «Известиям». — Второй вопрос в этой ситуации — управляет ли кто-то классом как командой, как коллективом? Некоторых учителей действительно не учили управлять классом, они не смогут ответить, например, на вопрос, на какой стадии развития сейчас находится коллектив вашего класса.
Третий вопрос, возникающий в этой ситуации, по его словам, таков: как решать эту ситуацию, есть ли у учителей, родителей и директора способы решения, но без изгнаний и наказаний.
— Обычно возникают два типичных способа решения: всю вину возложить на ребенка — «сам виноват, сам залез, давайте убирать его из нашего класса»; всю вину возложить на учителя, которого родители требуют убрать, — говорит Коновалов. — А необходим анализ ситуации: нужно всем собраться и в безопасной для всех обстановке обсудить, что происходит, затем найти и принять согласованное решение. Людям в конфликте сложно договариваться, потому важна роль отдельного нейтрального и независимого ведущего такой встречи — пригласить всех к открытой коммуникации, к ответственной позиции, к заглаживанию вреда и неповторению подобного в будущем.
Он отмечает, что в Москве летом организовывали обучение для классных учителей — 240-часовая программа подготовки, состоящая из пяти модулей. Один из модулей — восстановительное правосудие, в ходе которого слушателей обучали выстраивать отношения внутри коллектива таким образом, чтобы удавалось решать проблемы внутри него. Например, проводится не формальное родительское собрание, а собрание в форме круга, на котором родители и классный руководитель договариваются о своем видении развития класса к концу учебного года, о его ценностях и кто из родителей и что будет делать для достижения этого «образа будущего» класса.
Трудно назвать эффективной
Доцент кафедры медиации в социальной сфере факультета юридической психологии МГППУ Ольга Вечерина рассказала «Известиям», что в российских школах развиваются два направления по урегулированию конфликтов. В 2015 году Минобрнауки одновременно разослало в регионы рекомендации по развитию «служб школьной медиации» и рекомендации по «развитию школьных служб примирения», что вызвало недоумение в регионах. В итоге службы стали развивать по своему усмотрению. Тогда же был создан Федеральный институт медиации, который, однако, в 2020 году был упразднен.
Несмотря на неразбериху, в стране всё равно была развернута обширная сеть в 25 тыс. служб школьной медиации и школьных служб примирения, в которых, по официальным данным, работают более 75 тыс. человек. При этом, по словам Коновалова, реально действующих служб в школах всего 1000–1500. В своей статье о ситуации с институтом медиации в России Вечерина пишет, что эту деятельность «пока трудно назвать эффективной». Это было отмечено и на совещании по медиации 24 сентября представителем Министерства юстиции.
Миссия службы примирения — организовать коммуникацию между сторонами конфликта, чтобы они друг друга услышали и нашли решение, а главное — это решение исполнили.
— Чтобы это был не разбор полетов и наказание, и не простое примирение и рукопожатие, — говорит Коновалов. — Важно, чтобы люди поняли друг друга, взяли на себя ответственность и нашли решения сами, чтобы причиненный вред был каким-то образом исправлен обидчиком, чтобы никто не чувствовал несправедливость и не оставался обиженным, чтобы договорились, кто и что будет делать для недопущения подобного в будущем, вражда прекратилась, а также родители и друзья не огульно обвиняли или защищали, а помогли разрешению ситуации.
Доцент кафедры медиации в социальной сфере МГППУ Ирина Путалова считает, что школам для решения конфликтных ситуаций нужен штатный медиатор.
— Это незаинтересованное лицо, которое могло бы помогать сторонам разрешать конфликты, — сказала она «Известиям». — Потому что конфликты могут быть не только между учениками, но и между учениками и учителями, учителями и родителями, а сейчас очень много школьных конфликтов возникает и между родителями. Медиатор — не судья, он не принимает решение. Задача медиации и медиатора — помочь двум конфликтующим сторонам прийти к тому решению, которое бы их обоих удовлетворило.
Путалова замечает, что в этой сфере, судя по всему, ожидаются изменения: в октябре этого года Минюст подготовил новый законопроект о медиации, в котором появились «медиаторы, осуществляющие деятельность в образовательных организациях».
Их никто не учил
В Подмосковье службу медиации расширили до программы «Бесконфликтная школа», созданную аппаратом уполномоченного по правам ребенка в Московской области вместе с министерством образования региона и Ассоциацией социального управления. Суть ее заключается в том, что методам медиации обучают сначала директоров и педагогов, затем — родителей, а также и детей, чтобы конфликты разрешать умели на всех уровнях.
— Поводом для этого послужило большое количество обращений, связанных с конфликтами в образовательных организациях, — сказала «Известиям» уполномоченный по правам ребенка в Московской области Ксения Мишонова. — Если в 2017 году ко мне поступило 117 обращений этой тематики, в 2018-м — уже 137. Разбирая конкретные ситуации, стало понятно, что в них вовлекаются не только дети и подростки, но и педагоги, и родители.
Она отмечает, что многие из этих конфликтов вышли далеко за пределы школ, но анализ показал, что их можно было бы вообще избежать при правильных действиях администрации и педагогов.
— Им не всегда хватает компетенции, они не понимают, как реагировать на критические ситуации, впрочем, как и родители, — их этому никто никогда не учил, — сказала Мишонова.
Проект работает в 10 пилотных муниципальных образованиях Московской области, откуда поступило наибольшее количество обращений в связи с конфликтами в школах. По сути, этот проект — как раз популяризация служб школьной медиации. В аппарате уполномоченной рассказали «Известиям», что в Академии социального управления сталкивались с тем, что сами руководители школ не понимали, для чего нужна медиация, однако проект показал им, что на конфликтные ситуации в коллективе можно смотреть иначе.
Работать над уважением
Ответственный секретарь координационного совета Национальной родительской ассоциации Алексей Гусев считает, что образование — это лишь отражение того, что происходит в обществе в целом.
— А в обществе ситуация падения авторитета взрослого вообще и авторитета учителя в частности, — отметил он. — Надо над этими имиджевыми вопросами, вопросами уважения друг к другу, конечно, работать. Кроме того, нам необходимо вообще выстраивать диалог между школой и родителями.
По его словам, помочь в этом могла бы такая существующая уже форма, как управляющий совет при школе, в которых входят и представители педагогического коллектива, и администрации школы, и родителей, и старшеклассники.
— И еще один важный момент — это культура самого учительства, — отмечает Гусев. — Я давно являюсь сторонником того, чтобы при приеме в педвузы абитуриенты проходили хотя бы психологический тест. Кто эти люди? Мы хотим формировать уважение к учителю, но целый ряд представителей нашей учительской профессии настолько ее дискредитирует, что становится грустно.
