За эту осень в Москве осиротели сразу три известных театра: ушел из жизни худрук «Содружества актеров Таганки» Николай Губенко, не стало Армена Джигарханяна и Романа Виктюка, возглавлявших свои именные коллективы. Очень хотелось бы ошибиться, но, видимо, художественных лидеров в ближайшее время этим труппам не дождаться. Не рвутся театральные деятели в худруки, и, похоже, сам институт художественного руководства вступает в затяжной кризис.
Во-первых, в период пандемии, который неизвестно сколько продлится, это жуткая головная боль. Артисты и персонал болеют, афишу лихорадит, репетиционный процесс срывается, премьеры отменяются, не успели театры адаптироваться к работе с половиной зала, как учредители выкатывают новые ограничения. Обстановка нервная, какие уж тут думы о высоком.
Во-вторых, даже если не брать в расчет пандемию, художественное руководство — страшно хлопотная должность. Фактически круглосуточная работа без выходных и праздников. Огромная ответственность. Гвозди бы делать из людей, согласившихся ее тащить и, главное, умеющих получать от этой ноши удовольствие. Ведь без восторга и вдохновения какой же может быть театр?
Былые худруки свой театр-дом строили, холили и любили больше собственного. У тех, кто гипотетически может претендовать на вакантные места, «домов», пусть временных, достаточно. Актерам есть где играть, режиссерам — ставить. Поработал в одном театре — переместился в другой. Только творчество, ничего более. Это ли не мечта для художника?
Какое мне дело до художественного лидера? — спросит зритель. Главное, чтобы спектакли шли хорошие, интересно было на сцену смотреть, а это и в директорском театре возможно. Действительно, примеры есть. Но директорский театр, при всем уважении к его замечательным руководителям, за рамки прокатной площадки, пусть и высококлассной, не выходит. Если уж совсем утрированно, директорский театр — это разновидность антрепризы со штатными актерами и постоянной командой. А театр с худруком — это внятная художественная идея, продвижение определенной программы, поиск и нахождение своего зрителя, который идет не просто в театр, а в любимый театр.
Возможны случаи, когда директор и худрук счастливо объединяются в одном лице. Например, Владимир Урин, по должности гендиректор Большого, крепко держит бразды художественного правления, а его бывший подчиненный Антон Гетман недавно возглавил «Новую оперу», где, вероятно, ничто не помешает ему перенести европейскую схему оперной жизни на российскую почву. Успешно работает худрук-директор Дмитрий Бертман в «Геликон-опере», не обойтись без упоминания Валерия Гергиева, единолично правящего огромным мариинским комбинатом. Но это скорее исключения, подтверждающие правило: худруку — искусство, директору — хозяйство.
Понятна озабоченность учредителей, желающих упорядочить процесс смены художественного руководства. Неясно только, какие механизмы при этом нужно задействовать. Минкультуры, например, выступило с инициативой ввести в театрах должность президента. Сделано это было к кадровым переменам в МХАТе имени Горького, но действие предполагало широкое. Худруки, решившие уйти на покой, но не терять вес, получали шанс остаться в театре на необременительной и почетной должности. Тем более прецедент был.
Народный артист СССР Владимир Андреев принял этот пост по доброй воле, избрав своим преемником в Театре имени Ермоловой Олега Меньшикова и сохранив в коллективе нормальные рабочие отношения — по крайней мере так выглядело со стороны. И если бы во МХАТе, уже на федеральном уровне, эксперимент с президентством удался, новшество распространилось бы на другие статусные театры. Но там случился конфликт интересов, идея приказала долго жить, и, если честно, перспектив у нее не было: немного найдется худруков, готовых померкнуть в тени великого президента.
Еще меньше президентов, способных бесстрастно наблюдать, как годами взращиваемое дело переходит в чужие руки. Менее болезненно поступиться частью власти, обновив структуру руководства. Осенью 2018 года это сделали сразу два федеральных театра — Вахтанговский и РАМТ. К действующим худрукам там добавились главные режиссеры, готовые в случае чего сесть на царство, но опять-таки инициатива продолжения не получила. Театр — дело тонкое, в каждой труппе свои законы. Что хорошо для одной, губительно для другой.
А иногда, и об этом надо говорить определенно, ничем театру, лишившемуся лидера, не помочь.
Необходимо принять как должное, что какие-то коллективы с уходом их основателей прекратят существование. Особо предусмотрительные худруки заранее этот ход планируют. Мэтр танца Мерс Кэннингэм заснял лучшие свои работы на пленку, чтобы постановщики, желающие к ним обратиться, имели авторский материал, и написал завещание, согласно которому в течение двух лет после его кончины труппа должна была выступать, гастролировать, вырабатывать, так сказать, заложенный потенциал, а потом самораспуститься, исчезнуть с театральной карты. Так в итоге и произошло, зато Кэннингэм и его танцовщики остались в истории образцом высочайшего мастерства и художественной ответственности.
Театр Романа Виктюка существовал за счет его гения создателя нового театрального языка. Театр Армена Джигарханяна поддерживала его харизма и артистический авторитет. Николай Губенко олицетворял для своих коллег идеального любимовского актера. Какой новый импульс смогут придать этим коллективам новые лидеры, если таковые найдутся? У театральной общественности на сей счет могут быть разные мнения, но решать все равно учредителю — депкультуры Москвы. По части худруков выбор у него, надо признать, небольшой, если вообще есть. Товар абсолютно штучный, на потоке не стоит. Понятие «скамейка запасных» для этой профессии вообще звучит диковато. Поэтому все попытки учредителей «упорядочить функционал» — от лукавого. Работать в этом направлении, конечно, надо, но тут уж как пойдет, так пойдет. Ждем.
Автор — доктор искусствоведения, профессор, редактор отдела культуры газеты «Известия»
