До Нового года Госдума рассчитывает принять закон о так называемой распределенной опеке. Его обсуждение тянется уже много лет. На днях Общественная палата снова подчеркнула необходимость скорейшего принятия законопроекта. И хотя прозвучали опасения, связанные с ним, подавляющее большинство участников (общественные эксперты — руководители и юристы НКО, представители РПЦ и родительских организаций) поддержали концепцию. Речь идет о новых механизмах опеки над взрослыми недееспособными гражданами. Зачем это нужно?
Сегодня есть два варианта: опекуном такого человека может быть или родственник, или директор психоневрологического интерната (ПНИ). И вот, например, складывается такая ситуация: мать-опекун умирает, остается 25-летняя недееспособная дочь, а других родственников рядом нет.
И эту молодую женщину, в которую мама всю жизнь вкладывала столько заботы и любви, тут же забирают в ПНИ. А ПНИ — это комната на четырех и более человек, отсутствие личных вещей и пространства, часто туалеты без дверей. И девушка остается там доживать. Ни одна мать не хочет своему ребенку такого будущего. И наша страна сейчас пытается, во-первых, реформировать систему интернатов, уйти от этих казенных огромных учреждений, а во-вторых, предложить новые механизмы опеки, которые смогут улучшить жизнь недееспособным гражданам и их семьям.
Распределенная опека, как это понятно по названию, позволяет распределить обязанности и ответственность между родственниками и их друзьями, между родственниками и ПНИ и даже между родственниками и НКО или церковным приходом. Благодаря этому распределению семьи смогут решать проблемы не только сами, но и с чьей-то помощью. Если у родителей не хватает сил на социализацию ребенка, разделить с ними опеку сможет организация, которая поможет организовать досуг, обучение, дальнейшее трудоустройство, как-то выстроить его жизненный путь.
Новый механизм позволит родителям оставить распоряжение о дальнейшей жизни своего выросшего ребенка с психическими нарушениями. Мать или отец смогут заранее расписать, кто бы мог стать опекуном, где человек мог бы жить, как это организовать и так далее, ведь все бывает по-разному даже в молодых семьях. Мы в Центре лечебной педагогики знаем несколько семей, в которых родители уже тяжело больны и они не могут найти другого опекуна-родственника. И что же им делать дальше? Мы знаем их сыновей и дочерей с детства, мы помогли им получить образование, профессию, иногда даже работу. И теперь их в ПНИ?
Если семья все-таки вынуждена отдать ребенка в стационарное учреждение, распределенная опека становится способом сохранять контроль над качеством услуг интерната и принимать участие в жизни ребенка. То есть молодой человек проживает в интернате, но мама хотела бы видеть, что с ним происходит, влиять на то, как он проводит досуг, на его лечение, навещать его, брать на выходные, то есть по-прежнему оставаться его опекуном. Сейчас, когда опекуном может быть только директор ПНИ, учреждения очень неохотно делятся полномочиями. В результате мы видим многочисленные случаи, когда после помещения ребенка в интернат родители не могут забрать его ни на выходные, ни в отпуск, ни даже на Новый год. Например, в одном из ПНИ Москвы живет женщина, которая четыре года не была на дне рождения своего сына: ее не отпускали. Причем в такой ситуации у нас даже нет особого вопроса к директору учреждения, потому что он опекун сразу для 500–700 человек. Он их даже лично всех не знает. Директор физически не может вдаваться в какие-то индивидуальные истории.
Исправится ли положение, если просто поделить ПНИ на интернаты поменьше и отпускать на выходные людей домой? Нет, проблема не в этом. Мы сейчас проектируем квартиры постоянного проживания, где люди с инвалидностью будут жить по пять-шесть человек в сопровождении персонала. Так вот мы специально разделили сферы влияния: у одной организации будут в зоне ответственности квартиры, а обслуживание и сопровождение — у другой. И если закон о распределенной опеке, будем надеяться, вступит в силу, то опекуном проживающих людей будут родственник и третья организация. Это все нужно для того, чтобы не было злоупотреблений. Все должно быть очень открыто.
Просто усилить контроль над ПНИ не удается. Мы видим это по контролю в тюрьмах, где есть официальная Общественная наблюдательная комиссия, и все равно нарушения продолжаются. Не работает это, потому что должна быть индивидуальная ответственность за людей.
Люди не должны быть как стадо — на 200 человек один опекун. Это никуда не годится. Получается, что их можно списать, потому что они умственно отсталые, им все равно ничего не надо. Но в какой-то момент очередь может дойти до каждого из нас. Мне кажется, это очень принципиально, чтобы были прозрачность, спокойный контроль и личное участие в судьбе каждого человека. Мы хотим, чтобы все люди жили как люди.
Автор — председатель правления центра лечебной педагогики «Особое детство»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
