Коронавирус, конечно, проблема. Но куда большая проблема — слабая способность современного мира не только к кооперации и солидарности, но и вообще к различению добра и зла. И это весьма настораживает.
А новый мир наступает со всей возможной решительностью. То, о чем сравнительно робко говорилось еще лет десять назад, сегодня стало очевидностью.
Прежний мировой порядок рухнул. Даже скорее не рухнул, а расползся, потерял форму. Осел, как песчаный замок на берегу моря под действием волн: песок, конечно, остался, а вот форма, в которую он был сложен, исчезла. Можно, конечно, угадать бывшие башни в небольших холмиках, но для этого надо иметь или память, или воображение.
Хотя мировой порядок исчезает, но сам мир сохраняется. В нем по-прежнему живут люди, есть государства и их отношения: споры, договоры, конфликты, взаимозависимость, обиды, планы и так далее. Вот только отныне — и пандемия выявила это со всей ясностью — новый мировой порядок придется создавать заново, хотя, повторю, во многом из прежних элементов.
Главными тактическими единицами современного мира остаются государства. Как ни странно, международные корпорации, трансграничные сообщества, живущие в желудочном соке соцсетей, разного рода международные организации пока оказались слабы по сравнению с государствами. Более того, пандемия показала, что общемировая сплоченность работает весьма слабо и согласование действий дается с трудом. А вот сплоченность внутри стран более или менее окрепла. Национальное единство оказалось не только устойчивым, но и продуктивным, помогая преодолевать как саму эпидемию, так и ее последствия. Косвенным эффектом такого сплочения оказалось усиление некоторых конфликтов — как внутренних, так и внешних. Повторю: эпидемия не создала эти конфликты и нации, но она ускорила, катализировала некоторые процессы. Споры о Нагорном Карабахе начались не вчера, а проблема развития Белоруссии назревала долгие годы, но вклад COVID-19 в их обострение заметен.
Уже достаточно давно стало заметно, что никакого ни однополярного, ни даже несколько полярного мира не возникает. Скорее мы движемся к некоторой просвещенной анархии, к некоторой многофункциональной матрице, в которую включены практически все государства (с разным весом, конечно). Дело в том, что взаимозависимость мира растет — в силу хотя бы развития технологий, прежде всего коммуникационных, но не только. А вот регулирование этой взаимозависимости явно отстает. Привычные международные организации с этой ролью не особенно справляются. Яркий пример этому, кстати, ситуация с вакциной от коронавируса. Вот уж, казалось бы, повод, отбросив все предвзятости, договориться о том, как спасать людей. Что может быть важнее вроде бы? Однако на деле мы видим совершенно другое — эскалацию застарелых конфликтов, рост разрозненности и яростные дискуссии о вопросах, значение которых несопоставимо с проблемой жизни и смерти из-за пандемии. В результате мы наблюдаем возникновение мировой системы, в которой основные вопросы решаются за счет договоренностей между странами — двусторонних, трехсторонних и так далее. Общего решения о вакцине для мира в целом нет, но есть вполне работающие соглашения между странами.
В общем, в каком-то смысле пандемия еще раз поставила перед всеми нами совершенно экзистенциальный вопрос — что такое добро и зло в современном мире? Поскольку мир в целом потерял нарратив развития и образ будущего, поскольку никаких общих и воодушевляющих целей у всего человечества нет, решение последних вопросов перешло в руки тех субъектов мира, которые реально отвечают за жизнь и смерть людей. А эти субъекты, повторю, современные государства. В результате, кстати, возникла (а, точнее, повторилась) ситуация, от которой мы отвыкли. Нет больше общемирового ответа на вопрос «Что есть добро и зло в современном мире?» Понятно, конечно, что есть гуманитарные ответы, известные с древних времен. Но вот такой упорядоченной иерархии ценностей, что была во время холодной войны, как ни странно, нет, так что мы живем в мире ценностных пирамидок, что возникают по тому или иному конкретному поводу. И этому обстоятельству, повторю, прекрасной иллюстрацией служит коронавирус. Именно он доказал, что проблема добра и зла обрела новую запутанность. Даже преждевременная гибель соотечественников не заставляет многие страны сделать ценностный выбор — что же все-таки для них важнее?
Во многом, конечно, это следствие того, что мы живем в мире информационного хаоса, крайней затрудненности различения правды и лжи. Увы, все — и элиты, и неэлиты, как их ни отделяй друг от друга, — погружены в варево непроверенной информации. Гибель информационных иерархий приводит к ослаблению возможности диалога, реального обсуждения того, что действительно нужно людям. Эгоистические интересы тех или иных групп, сообществ приводят к конкуренции, борьбе за право манипулировать сознанием людей. Понятно, что есть проблемы климата, есть проблемы прав человека, есть проблемы технологического неравенства, есть проблемы расизма. Понятно, что есть еще тьма проблем. Но все они в силу современного состояния информационно-коммуникационной среды легко превращаются в инструменты манипуляции и захвата власти, обретения влияния. Более того, вроде бы важные для всех вопросы становятся средством разжигания вражды и розни. Это, безусловно, следствие чудовищной слепоты части мировой элиты.
В общем, мне кажется, мы нуждаемся (как это ни наивно звучит) в настоящих разговорах — откровенных и невраждебных. Собственно, это и есть цель Валдайского клуба и его ежегодных больших конференций.
Автор — председатель совета фонда развития и поддержки дискуссионного клуба «Валдай», декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, член Союза писателей
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
