Царские подарки: Русский музей выставил приношения за 125 лет
Гуляющая в Царскосельском парке Екатерина II кисти Владимира Боровиковского и русалки Константина Маковского. Витающий над водами Бог-Творец Ивана Айвазовского и грандиозные евангелисты Натальи Гончаровой — в свое время их сняли с выставки за «антирелигиозность». Сотни произведений разных эпох, фактур и стилей были преподнесены в дар Русскому музею, который в этом году отмечает 125-летний юбилей. «Известия» оценили исполинскую подарочную экспозицию.
Императрица и морковь
Дивной красоты текстиль авторства Тимура Новикова — и «человек-собака» Олег Кулик, который на фото зубами держит щенка за загривок. Прялки, дымковские игрушки, ювелирные украшения, монеты, фарфор. Охранники из монтажной пены, роботы из пластмассы и инсталляция с кукольным Малевичем, перед которым груда мытой моркови, а художники предлагают ею угоститься. Музей акцентировал то, что ускользает из поля внимания обычной публики: как то или иное произведение оказалось в музейной коллекции, кто и когда его подарил. Сведения об этом указаны на этикетках ко всем выставочным работам. Более того, теперь и в постоянной экспозиции произведения-дары отмечены особым знаком.
Даже с детства знакомые картины «звучат» теперь по-новому. Скажем, упомянутый портрет Екатерины II кисти Владимира Боровиковского — авторское повторение-вариация полотна, которое висит в Третьяковке: сейчас он экспонирован в зале вместе с другими портретами, подаренными музею великой княгиней Елизаветой Федоровной. Год дарения — 1908-й, за десятилетие до того, как большевики стали национализировать частные собрания искусства. Множество икон и картин отмечены как дары Николая II, купившего, в частности, собрания Серова и Верещагина с их посмертных выставок.
— Для такого крупного музея, как Русский, важны детали, — рассказала «Известиям» замдиректора по научной работе Евгения Петрова. — И отбирая полотна того или иного художника, наши кураторы старались передать его «необщее выраженье». Вот, например, Анна Остроумова-Лебедева завещала музею большую коллекцию, которая могла бы составить отдельную выставку. Мы отобрали написанный ею портрет Верховской, для художницы нетипичный.
Переходя от одного экспоната к другому, воспринимаешь собрание музея как слоеный пирог. Слой за слоем накапливались не только дарением, но этот путь — из основополагающих. У него есть свои градации: кто-то отдавал свои сокровища широким жестом при жизни, кто-то не мог с ними расстаться, и в музей они поступали после смерти владельца согласно завещанию. В одном случае дарителями выступали сами художники, в другом — их вдовы, дети, в третьем — коллекционеры.
Иной раз история владения картины звучит как захватывающий исторический рассказ. Так произошло с портретом Гоголя 1841 года, который был написан Александром Ивановым в Риме по заказу Василия Жуковского и подарен музею императрицей Марией Федоровной. Или лихая «Катька» Владимира Лебедева: одно время она принадлежала Ахматовой. Анна Андреевна считала, что это картина Бориса Григорьева, не любила ее, искала, куда бы отдать.
Хотя кураторы старались, где это возможно, очертить контуры разных собраний, влившихся в музей, всё же первостепенной стала логика развития искусства. Следуя ей, посещение выставки начинать нужно с Инженерного замка, где выставлены иконопись, произведения XVIII века и первой половины XIX века. В корпусе Бенуа Михайловского дворца показано золотое столетие: от Айвазовского к Серебряному веку и от молодой советской страны к 1940-м. Мраморный дворец оккупировало современное искусство, в том числе и совсем свежие работы. И, наконец, Строгановский дворец отдан разделам, что отстоят от генеральной линии: здесь нумизматика, печатная графика, декоративно-прикладное и народное искусство.
В разные эпохи существовали свои нюансы дарения, и от них зависело формирование коллекции. Скажем, в 1920–1930-х годах у художников не было принято дарить работы музею, они приобретались через закупочную комиссию. В годы борьбы с авангардом это аукнулось: требовалось, чтобы искусство, которое проходит по госзакупкам, отвечало идеологическому канону. Как следствие — упущенная возможность обрести произведения, которые тогда ругали за формализм и которыми сейчас музей бы гордился.
Распознать гения
С современным искусством ситуация иная. По словам хранителя отдела новейших течений Валентины Беляевой, за 30 лет его существования собрано около 3 тыс. произведений, и 80% этого — дары. Здесь тоже есть «царские подарки» — от Тимура Новикова, Марата Гельмана или супругов Людвиг. Подношения последних составили целый музей внутри музея. В задачи отдела новейших течений входит распознавание большого художника на взлете, ведь когда он входит в историю и коммерциализируется, приобрести его работы бывает трудно. Возможности закупок сейчас практически сведены к нулю, и далеко не все известные мастера готовы дарить свои прозвучавшие знаковые произведения.
Нынешние художники на старте карьеры стремятся подарить свои произведения: факт, что тебя хранят в «брендовом» музее, сам по себе красноречив. Но и здесь свои сложности: далеко не всякая галерея готова принять по критерию художественной ценности.
Выставка получилась о том, как кропотливо формировалось — и процесс продолжается — самое большое в мире собрание русского искусства. Из года в год, кирпичик по кирпичику. Во-многом экспозиция рассказывает и о самих дарителях, обычно неведомых для публики. Сегодня музей компенсирует это. Когда рядом с членами императорской семьи указываются и наши современники, размывается иерархия и стираются границы времен.
