«Вокруг — море людей с цветами, подарками»
Ровно 75 лет назад, 8 июля 1945 года, в Ленинграде прошел грандиозный парад гвардейских войск в составе 45-й, 63-й и 64-й стрелковых дивизий, которые маршем вернулись с фронта. Гвардейцы вошли в город тремя колоннами. Ленинградцев заранее предупредили об этом событии, и они — нарядные, с цветами — пришли встречать победителей. Во главе колонны шел командир 30-го гвардейского Ленинградского стрелкового корпуса генерал Афанасий Щеглов со своим штабом. Войска прошли по Международному (Московскому) проспекту, затем по Невскому и вышли на Дворцовую площадь, где состоялся сам парад. «Известия» встретились с одним из его участников — ветераном Исааком Морштейном, который рассказал свою историю войны — от блокадных лет в Ленинграде, призыва на фронт до того самого памятного дня.
Несостоявшийся концерт
Начало Великой Отечественной войны застало 14-летнего Исаака Морштейна в пионерском лагере для учащихся музыкальной школы при Ленинградской консерватории.
— В смене отдыхали дети, которые прошли конкурсный отбор молодых дарований. Я играл на скрипке. И вместе с репетиторами и преподавателями мы готовились к концерту, который должен был состояться в августе 1941 года в Большом театре в Москве, — рассказал «Известиям» ветеран.
Запись добровольцев на фронт
Но из-за войны все отдыхающие были вынуждены срочно вернуться в Ленинград.
— В субботу, 21 июня, мы еще репетировали, думали, что родители приедут — мы перед ними выступим. А на следующий день нас забрали в город. Ленинград уже находился на особом положении, на улицах были очереди из тех, кто записывался в армию. И если в лагере мы не осознавали всей серьезности ситуации после объявления войны, то увидев обстановку в городе, сразу всё поняли и мгновенно повзрослели, — вспоминает Исаак Михайлович.
Взрослые обязанности
В июле руководство консерватории и музыкальной школы при ней приняло решение эвакуировать из Ленинграда всех своих учеников. Но родители Исаака Морштейна оставили своего сына в городе. Отец сразу ушел на фронт вместе с ополчением Октябрьского района. Старшую сестру, ей тогда было 19 лет, мобилизовали в отряды местной противовоздушной обороны.
— Нас, школьников, тоже собрали в группы, и мы сначала помогали в подготовке бомбоубежищ. А во время налетов на город провожали туда пожилых людей. У каждого из нас были и свои задачи. Меня назначили ответственным за своевременное включение вентиляции в укрытии. Я делал это с большой гордостью. Включал рубильник, он сразу начинал завывать. И было это очень почетно и интересно, — рассказал Исаак Морштейн.
На Невском проспекте во время блокады
Когда началась блокада, задачи для школьников усложнились. Например, им приходилось дежурить на крышах и гасить зажигательные бомбы.
— В соседнем с нами доме на 5-й Советской улице жил писатель Юрий Тынянов, известный прозаик. И когда в нашей школе узнали, что его дома нет, то поручили нам охранять его квартиру от мародеров. У писателя была ценная библиотека. Детская охрана, конечно, была очень условная. Мы поставили табуретку около дверей и дежурили на лестничной площадке, — сказал ветеран.
Поделиться именем
В одно из дежурств у квартиры писателя Исаак Морштейн вместе с напарником услышали детский плач. Мальчишки сразу начали искать квартиру, где мог находиться малыш.
— В блокаду двери в квартиры ни у кого не закрывались. В комнате одной из них мы обнаружили умершую женщину, а около нее почти годовалого ребенка, пытавшегося сосать ее грудь. Мы его принесли в школу. И это стало началом поиска осиротевших детей по всему городу. Организовали даже специальный пункт, куда их приводили. Мне довелось найти еще одну такую девочку, — вспоминает Исаак Михайлович.
Эвакуация детей из блокадного Ленинграда
Ветеран посетовал, что, будучи совсем юными, они не придавали значения очень важным вещам — поискать в квартире документы, узнать фамилию малыша или записать его адрес.
— Были случаи, когда мы приносили ребенка, совершенно не помня, где мы его подобрали. Тогда в журналах, которые велись в сборном пункте, записывали такого ребенка по имени того, кто его привел. Коля привел — записали Николаевым, — рассказал он. — Под этими фамилиями детей потом эвакуировали, в основном в Узбекистан, Ташкент. Некоторые из них, уже будучи взрослыми, пытались восстановить свою родословную. Так семь лет назад меня разыскала одна женщина. Через Комитет ветеранов войны она нашла в архивах регистрационную книгу, где было записано, что ее фамилия Исаакова. К счастью, я был один такой, и она по этой записи определила, что это именно я ее нашел и привел туда.
Жизнь за хряпу
В поисках пропитания ленинградские дети часто рисковали жизнью, забираясь на заминированные колхозные поля. Так, в декабре 1941 года Исаак Морштейн вместе с тремя друзьями отправились на поиски хряпы — корешков капусты, оставленных в земле до весны. Если она попадалась, ее измельчали и делали суп.
— Город заканчивался на Лиговке за кладбищем, и там был совхоз «Пригородный» с капустными полями. Это было известно нам, мальчишкам. Пошли искать. До сих пор непонятно, как нам удалось, но мы пробрались сквозь военные кордоны на выезде из Ленинграда. А там была передовая линия обороны, минные поля кругом. Нас поймали солдаты, притащили в землянку, стали отчитывать. Конечно, мы испугались, начали плакать. Кончилось тем, что мы дали слово: больше так делать не будем. В ответ нам вручили по полбуханки хлеба, банке тушенки и «под конвоем» отправили домой, — говорит ветеран.
На следующий день приятель Исаака Морштейна предложил снова отправиться на эти поля, только зайти с другой стороны. Он надеялся, что их опять поймают солдаты и в этот раз дадут по целой буханке хлеба.
— Я и еще один приятель отказались от этой затеи. А остальные ребята пошли. К сожалению, двое из них погибли, один остался без руки, — с грустью вспоминает Исаак Михайлович.
Хлеб на весах во время блокады города в ходе Великой Отечественной войны
Единственным светлым событием того времени для него стало празднование Нового, 1942, года.
— Очень хорошо помню, как была организована эта встреча. На Греческом проспекте стояла центральная школа, 22-я. Нас собрали в ней на елку. В школе было тепло — небывалая роскошь для той зимы. А на елке висели мандарины, — поделился Исаак Михайлович. — Туда даже баяниста пригласили, но особых танцев-плясок не получилось.
Несмотря на начавшуюся блокаду, для детей организовали настоящее застолье.
— Помню, как сейчас: на тарелочке лежала котлетка, маленький кусочек хлеба, одна конфетка, мандарин, печенье, и был еще горячий чай. И каждый из нас старался каким-то образом это всё положить в карман и унести своим родным домой, хотя нас заставляли, умоляли поесть на празднике, — вспоминает ветеран.
Дорога на фронт
В конце 1943 года, когда Исааку Морштейну исполнилось 17 лет, его вместе с такими же мальчишками направили на допризывную подготовку в поселок Токсово под Ленинградом, в учебный полк.
— Мы были здорово истощены. В полку нас одновременно обучали обращению со стрелковым оружием и подкармливали. А в 1944-м меня призвали в знаменитый 30-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерала Николая Симоняка, в 64-ю дивизию. Этот корпус воевал за полное избавление Ленинграда от блокады и за освобождение прибалтийских стран. Наш полк бился за Таллин, за что ему было присвоено звание 134-го гвардейского Таллинского артиллерийского полка, — рассказал ветеран.
Блокадный Ленинград
Позже корпус Симоняка направили на ликвидацию Курляндской группировки немцев, а остальные войска Ленинградского фронта — на Кенигсберг (Калининград).
— Оставались мы в Прибалтике до полной капитуляции Курляндской группировки. Поэтому война для нашего корпуса закончилась после 15 мая, а для некоторых частей, в частности и для нашей, — в июне, — рассказал Исаак Морштейн. — Когда по радио услышали о том, что завершилась война, радость, конечно, была невообразимая, это трудно передать. Но обстановка у нас была еще боевая. И если на других фронтах раздавались победоносные салюты, то нам это категорически было запрещено.
Парад победителей
После завершения операции по ликвидации Курляндской группировки пехотные подразделения 30-го гвардейского стрелкового корпуса направили в Ленинград. Победным маршем они проходили через столицы Литвы, Латвии и Эстонии, затем через Псков и 5–6 июля оказались в предместьях Ленинграда.
Все части разместили в районе Красного Села, Пушкина, Павловска и Колпина, чтобы солдаты смогли отдохнуть и переодеться в чистое обмундирование.
8 июля дивизия, в которой был Исаак Морштейн, походным маршем вышла на центральную магистраль Ленинграда — Московский проспект — и проследовала на Дворцовую площадь на парад. Еще две дивизии шли с Киевского и Петергофского шоссе.
— Парадным маршем мы прошли через временные триумфальные арки, по Московскому проспекту. Была прекраснейшая погода, солнце, тепло, вокруг — море людей с цветами, подарками. Каждый старался кого-то обнять, поздравить, отблагодарить. Во главе этого парада шел прославленный герой Советского Союза генерал-майор Афанасий Щеглов. Николая Симоняка не было, он был в Москве. Мы прошли парадным маршем через весь город и дальше прямо на места своей уже послевоенной дислокации каждого из полков. Таким был наш торжественный марш, — поделился воспоминаниями ветеран.
Из скрипача в металлурги
Дом, в котором проживала семья Морштейнов, был частично разрушен во время одной из бомбардировок. Мать Исаака Михайловича погибла в блокаду, а отец прошел всю войну с одним ранением и в августе 1945 года демобилизовался. Выжила и старшая сестра ветерана. Семье предоставили комнату в коммунальной квартире на улице Некрасова.
— Я сдал экстерном экзамены за 10 классов, учился заочно в институте и работал на заводе «Арсенал» сталеваром, потом учеником кузнеца, кузнецом. Окончил металлургический факультет, заочную аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию. Трудовую деятельность завершил в должности начальника металлургического производства, — рассказывает ветеран.
Ветеран Великой Отечественной войны Исаак Михайлович Морштейн
А вот вернуться к профессиональной игре на скрипке Исааку Михайловичу не удалось.
— До войны я был лауреатом нескольких детских конкурсов. А после пытался возобновить обучение, но обстоятельства сложились уже по-другому — появилась семья. Учеба на мизерную стипендию — это уже было сложно. Специализация была несовместима со скрипичным мастерством, — отмечает он. — Всё равно музыка для меня — это всё. Я играл на скрипке дома, иногда в самодеятельности. В памяти у меня сохранились все основы музыкального образования. Теперь правнук Игорь играет, помогаю ему. Люблю классическую музыку, посещаю филармонию.
Свою скрипку Исаак Михайлович подарил молодому скрипачу одного небольшого ансамбля, выступавшего на ветеранском вечере в Доме офицеров.
