Не успели на участках разобрать кабинки для голосования, а члены комиссии разойтись отсыпаться по домам, как мудрый Сергей Шпилькин вновь развернул перед согражданами фирменные графики нарушений на общероссийском голосовании. Нарушений, которых никто не видел, о которых никто не слышал. И тем не менее для Шпилькина они есть. Это непогрешимо. Ибо он, Шпилькин, их вычислил ему известным математическим способом. И явил свои видения сообществу экспертов, а вместе с ним и всей читательской аудитории. Аудитория видит нарисованные картинки и графики, к коим со школьной скамьи испытывает почтение и трепет. Включает не забытые математические знания и видит, что в четырех правилах арифметики вроде бы не напутано и кривые отражают расчеты. А значит…
А значит это только то, что перед нами очередной раз разыгрывается и вытаскивается из рукава та же колода засаленных крапленых карт. Когда вроде бы резонные цифровые выкладки взяты из изначально негодных оснований. Когда стройное и внешне логичное математическое моделирование выстроено на многократно опровергнутых допущениях, взятых за аксиомы. Этакие метровые бетонные стены формул, но возведенные на зыбучих песках и болотной жиже.
Коллега Шпилькин считает, что избиратели представляют собой однородную массу, мало чем отличающуюся по образованию и воспитанию. Почему? Потому что ему так удобно, иначе весь метод гроша ломаного не стоит. Потому что выявление закономерности при частотном распределении по Гауссу возможно только в однородных объектах. Закономерности при разлете пуль и кучность стрельбы — пожалуйста. Распределение голосов в Тыве, Ингушетии, Петербурге и на Камчатке — извините. Мы разные по языку, национальности, социальному положению и образу жизни. По тому, когда встаем и когда ложимся спать, Какие книги читаем, откуда черпаем информацию. По политической культуре своего окружения, по мотивации своего голосования, политическим симпатиям и антипатиям. Но для Шпилькина мы — точки на его карте, одинаковые, без души, разума, эмоций. Электоральные биороботы для выстраивания в кривые.
Идем дальше. Шпилькин считает, что при изменении явки количество голосующих по всем вариантам ответов растет пропорционально, все отклонения от этого правила суть аномалии. По мне так ходячей аномалией является сам Шпилькин, в простоте душевной полагающий, что за 30 лет российских выборов политтехнологи не освоили технологий мобилизации своего электората там, где тебя поддерживают, и усушки чужого электората. То есть рабочих, врачей, учителей звать прийти проголосовать за поправки стоит, а лиц с двойным гражданством и активистов ЛГБТ — не обязательно, едва ли им по вкусу запрет однополых браков и запрет чиновникам иметь паспорт иной страны и активы за рубежом. Впрочем, есть подозрение, что эта простота Шпилькина хуже воровства. Как и его коронный вывод, что переток голосов по всей стране происходит по единой статистической модели. Будто в регионах нет проблем своей региональной повестки, своих достижений и своих кризисов.
Но все это побоку. Ничтоже сумняшеся Шпилькин в который по счету раз рисует идеальную кривую. Потому как это он так решил, что она — идеальная. Соотносит с ней реальное голосование. А теперь — внимание. Раз установлено отклонение от стандартной величины — всё, фальсификация доказана. В причинах он даже разбираться не нужно. Гуру Шпилькин так сказал.
Представьте себе, что вы на основе каких-либо выкладок решите, что ваша половина должна приходить домой в пределах от полвосьмого до восьми. Вне зависимости от объема дел на работе, погоды и пробок на дороге. А если позже — всё, налицо доказанный факт супружеской измены. Можно без объяснения причин вкатывать на пороге пощечину, собирать чемодан и ехать к маме. А потом подавать в суд, требуя развод, раздел имущества и добрачную фамилию. Бред, скажете? Но бред по Шпилькину.
Спору о применимости математических методов оценки без малого два столетия. Еще в 1837 году Пуассон описал свое «распределение Пуассона» в работе «О вероятности решений уголовных судов». Тогда этот математический анализ приняли в штыки. Почитаемый нашими оппозиционерами классик либерализма Джон Стюарт Милль расценивал подобные приложения исчисления вероятностей к установлению достоверности свидетелей и правильности приговоров, выносимых присяжными как «настоящий позор математики». Два века споров между математиками и гуманитариями консенсуса не создали, но большинство ученых признают, что механический перенос математических формул на социальный объект без объяснения критериев выборки есть шарлатанство.
А коллега Шпилькин и не скрывает, что никаких социальных критериев и методов оценки социального массива он не признает. Проходит голосование в границах страны — вот это граница на контурной карте, где он точки ставит, это и есть критерий. Проходит голосование в одну единицу времени — вот и славно. Правда, в этот раз голосовали семь дней. На участках и дома, на придомовой территории и на дачах. В Москве, в Нижнем Новгороде, да еще и по интернету.
Полагать, что это разнообразие никак не сказалось на динамике голосования — неприлично даже для Шпилькина. Честно пишет в своем опусе, что поначалу сомневался. Правда, недолго: рукава закатал, сел, кривые вывел, отклонения сосчитал, облака нарисовал — и ему, творцу формул, всё понятно. А мне так нет. Почему — уже объяснил. И не только мне.
И последнее. Обычно Шпилькин для приличия свои кривые рисует через 7-10 дней после объявления результатов. Сегодня публикация вышла через два часа после оглашения предварительных итогов в ЦИК. Исследованию точно не хватало одной фразы: «Простите, очень нужны были деньги».
Автор — политолог, журналист
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
