После драки: встреча России, Индии и КНР на фоне инцидента в Ладакхе
23 июня должна пройти онлайн-встреча глав МИДов России, Индии и Китая. Что именно будет на ней обсуждаться — до конца неизвестно, зато ясно, о чем речь точно не пойдет: индийско-китайское пограничное противостояние, в том числе недавний инцидент на реке Галван. «Повестка дня РИК не предполагает обсуждения вопросов, которые касаются двусторонних отношений той или иной страны с другой участницей этого формата», — пояснил журналистам Сергей Лавров. А это означает, что разбираться с конфликтом Индии и Китаю придется самостоятельно. России же предстоит понять, как дальше вести себя в ситуации, когда два ее стратегических партнера бряцают оружием и обвиняют друг друга в провокациях. Подробности — в материале «Известий».
Трагедия у реки Галван
На индийско-китайской границе в районе долины реки Галван 15 июня произошел трагический инцидент: привычная уже за последние годы гималайская драка с пинками, тычками и бросанием камнями. Обычно такие стычки оканчиваются парой десятков синяков и ссадин, но сейчас солдаты с обеих сторон продемонстрировали, что камни и палки при должной сноровке могут оказаться смертоносным оружием. Последствия на этот раз оказались более серьезными: в области Ладакх погибли не менее 20 индийских военнослужащих, точное число жертв с китайской стороны неизвестно. Известно о более чем 70 пострадавших индийских военнослужащих.
Произошедшее, похоже, стало шоком и для Нью-Дели, и для Пекина, тем более что драка произошла как раз в процессе разведения войск. Тут же заработал существующий специально для подобных случаев механизм приграничных консультаций, обе стороны ритуально обвинили друг друга в нарушении линии разграничения, столь же ритуально призвав соблюдать спокойствие и заверив в своей готовности защищать суверенитет и крепить оборону.
Cотрудник пограничных сил безопасности Индии на контрольно-пропускном пункте на шоссе, ведущем в Ладакх
Но сам факт гибели двух десятков военнослужащих в пограничной стычке всколыхнул Индию. Оппозиция и крайние патриоты и без того непрерывно критиковали Нарендру Моди в течение последнего месяца, обвиняя премьера в том, что он замалчивает происходящее в Ладакхе. Для его противников это был беспроигрышный вариант: Моди, взявший курс на превращение Индии в одного из лидирующих игроков мировой политики, прекрасно понимает, что война с Китаем ему ни к чему.
Стать великой державой Индия сможет лишь в том случае, если ей удастся сохранить стратегическую автономию и не превратиться в младшего партнера Соединенных Штатов, а для этого необходимо в условиях противостояния КНР и США придерживаться средней линии и не сближаться слишком сильно ни с одной из сторон. Однако теперь, после гибели солдат, сохранять равноудаленное положение Нью-Дели станет гораздо сложнее: охлаждение отношений с Пекином автоматически означает укрепление связей с Вашингтоном.
Урегулирование откладывается
Внешняя политика в Индии и в Китае, как и в любой другой стране, неразрывно связана с внутренней. Си Цзиньпину сравнительно легко погасить страсти в силу специфики китайского государственного и общественного устройства: никто не выйдет на Тяньаньмэнь с призывами наказать распоясавшуюся индийскую военщину, если не будет отмашки сверху. Все территории, которые Китаю нужны были для обеспечения стратегической безопасности, а именно Аксайчин, он уже занял по итогам войны 1962 года; сейчас речь идет о том, чтобы сохранить эти приобретения, и соглашение о демаркации границы КНР вполне устроит.
Вид на самый отдаленный город Китая Али, Шицюань, на крайнем западе Тибета, Аксайчин, Тибет, Центральная Азия
Что касается Индии, то если Моди пойдет на поводу у критиков, ему придется кардинально пересматривать всю стратегию развития страны на ближайшие годы: увеличивать расходы на закупки вооружений вместо того, чтобы вкладывать деньги в экономическое развитие, и придумать, чем заменить китайские инвестиции в условиях, когда глобализация вновь вошла в протекционистскую фазу. Но если он снова попытается спустить дело на тормозах во имя экономического развития, то охваченный порывом патриотизма народ ему это вряд ли простит. Еще в ноябре прошлого года индийский МИД заявил, что планирует как можно скорее урегулировать пограничный вопрос с Китаем, но сейчас, после Галвана, это урегулирование отодвигается на неопределенный срок.
Ранее Нарендра Моди уже демонстрировал, что умеет превращать внешние неудачи во внутренние победы — достаточно вспомнить историю с летчиком Абхинанданом Вартхаманом, который в феврале 2017 года погнался за уходящими пакистанскими самолетами, вошел в воздушное пространство Пакистана и был сбит подкараулившими его неприятельскими истребителями. Вместо того, чтобы акцентировать внимание на потере самолета, индийский премьер начал кампанию за возвращение героя-летчика, сумевшего в неравном бою нанести врагу урон, и в итоге добился роста рейтинга как раз перед общенациональными выборами. Очевидно, справится он и в этот раз — но произошедшее ставит ряд неприятных вопросов перед Москвой.
Выстраивая треугольник доверия
Понятно, что до войны дело вряд ли дойдет, но для России трупы в далеком горном Ладакхе — очередной неприятный сигнал о том, что ее стратегические партнеры друг другу столь же стратегически не доверяют. Индия подозревает Китай в том, что тот планирует стать региональным гегемоном, превратить малые и средние страны в своих должников и вассалов и низвести индийцев до положения субрегионального игрока. Китай, в свою очередь, опасается, что Индия при случае попытается отобрать потерянные в результате войны 1962 года территории, а в случае, если противостояние КНР и США перерастет в полноценную торговую войну, примкнет к антикитайскому блоку, вынудив Пекин открыть южный фронт и тратить на его укрепление силы и ресурсы, которые можно было бы использовать на других направлениях.
Конвой индийской армии
Что хуже всего, нынешний кризис показал, что стороны просто не понимают мотивов и стратегической культуры друг друга. Китай раз за разом прибегает к демонстрации силы там, где лучше было бы сделать шаг назад, промолчать и продемонстрировать добрую волю; Индия, в свою очередь, любую такую демонстрацию воспринимает как попытку ее запугать, и в ответ устраивает собственные показательные акции, которые только убеждают китайцев, что нужно давить дальше, потому что с первого раза до индийцев «не дошло».
Россия в этом споре — третий лишний. Но чем сильнее недоверие между Индией и Китаем, тем дальше от реализации мечта о спокойной и мирной Евразии, а без этого мира и спокойствия обеспечить устойчивое развитие России будет нелегко. А значит, придется решать, что в этой ситуации делать. Если Москва хочет рассеять сложившееся между Пекином и Нью-Дели недоверие, необходимо предпринимать для этого усилия: создавать и развивать трехсторонние форматы или, по крайней мере, форматы с участием России, Индии и Китая.
Причем речь идет не об экономическом направлении — в этой сфере у Пекина и Нью-Дели всё хорошо и без России, их товарооборот достиг в прошлом году рекордных $92 млрд с лишним. Проблема стратегического доверия не решается увеличением масштабов торговли: нужен диалог на уровне экспертов, чиновников, военных. Так вышло, что у России есть позитивный опыт улаживания пограничного конфликта и преодоления взаимного недоверия с КНР; этот опыт уникален, и он стоит того, чтобы им поделиться. Но прежде, чем выстраивать треугольник доверия, нужно сперва разобраться с приоритетами.
Между первым и вторым
— Когда мы общаемся с некоторыми вашими экспертами и чиновниками, у нас складывается впечатление, что к нам приехали не российские эксперты и чиновники, а китайские, — жаловались автору этой статьи прошлой осенью его индийские друзья. — При каждой встрече они объясняют нам, какой хороший Китай, и почему его не надо бояться. Интересно, в беседах с китайцами они так же вступаются за Индию?
Вопрос жесткий, но справедливый. Многие индийские эксперты, политики и военные уверены, что Россия всё больше превращается в младшего китайского партнера, не отделяя свои интересы от интересов Пекина. Разумеется, это не так; но нельзя не признать, что «поворот на Восток» в сознании многих превратился в «поворот к Китаю». Меж тем Восток куда сложнее, Китаем он не исчерпывается.
Многие страны Восточной, Юго-Восточной, Южной Азии воспринимают КНР с опаской, при этом вполне позитивно относясь по старой памяти к России. Безоговорочно поддерживая в этих регионах китайскую линию и упирая на нерушимую дружбу Москвы и Пекина, Россия оказывает медвежью услугу не только себе, но и самому Китаю: вместо того, чтобы выступить в качестве отдельного игрока, чьи интересы могут не совпадать с китайскими, она, по сути, лишает малые и средние страны региона альтернативы, толкая их в объятия США и их союзников. В противостоянии Китая и США Россия получит больше пользы сама и лучше поможет своим стратегическим партнерам, оставаясь нейтральным полюсом силы.
Возможно, нынешний конфликт в Ладакхе напомнит Москве, что неплохо бы активизировать работу со своим вторым стратегическим союзником в Азии. В конце концов, именно Индия, а не Китай является основным покупателем российского оружия, и, в отличие от отношений с Пекином, связи Москвы и Нью-Дели всегда отличались теплотой и взаимопониманием. Но если это взаимопонимание не поддерживать и не развивать, если не демонстрировать, что Москва принимает проблемы и трудности Нью-Дели столь же близко к сердцу, как и проблемы и трудности Пекина, и не подтверждать эти действия реальными делами, то есть шанс растерять всю ту дружбу и доверие, которые создавались десятилетиями.
