«Вытащили наружу все свои пороки»
В кризис Ирину Горбачеву выручают заработки в Instagram, но если бы их не было, она бы придумала что-то другое. Актриса не верит в перевоплощение в кадре, думает, что могла бы повторить судьбу своих героинь, и считает: на человеке нельзя ставить крест только потому, что он оступился. Об этом Ирина Горбачёва рассказала «Известиям» накануне выхода сериала «Чики», всероссийская премьера которого состоится 4 июня на платформе More.tv.
— Вы соглашаетесь сниматься далеко не во всех проектах. Чем зацепил сериал «Чики»?
— В первую очередь автором — Эдуардом Оганесяном. Раскрою вам тайну нашей встречи. Это произошло на кастинге одного из проектов, режиссером которого был Эдик. Я пробовалась раза три-четыре, а потом мне сказали: «Мы ищем более молодую героиню». Дико расстроилась, что меня не взяли, очень понравился проект и режиссер. Обычно я не переживаю — не утвердили, значит, не мое. Но в тот раз почувствовала, что это какая-то странная отмазка. Почему героиня должна быть помоложе? Да не должна она быть такой! Пишу Эдику в фейсбуке: «Привет, как дела? Надеюсь когда-нибудь поработать». Ни разу в жизни так не делала, считаю табу для актера — писать режиссерам, особенно по результатам кастингов, которые не прошел.
Кадр сериала «Чики»
Оказалось, что написала не зря — Эдика сняли с этого проекта. Выяснилось, что он активно меня отстаивал, ему тоже казалось, что это моя роль. Мы встретились, круто посидели, поделились новостями. Эд рассказал, что у него есть пара пилотов для сериалов. Первый проект подходил для какого-нибудь развлекательного телеканала, вторым был «Чики». Сценарий оказался настолько крутым, что просто не выходил у меня из головы. Я была готова сама заняться поиском денег на съемки пилота или вообще вложить в него свои средства.
— Было непросто найти тех, кто готов снимать фильм о девушках легкого поведения?
— Непросто — это мягко сказано. Мы искали долго, нам отказали многие люди из индустрии, на которых мы рассчитывали. Те, кого мы считали молодыми и креативными, ценящими всё необычное, говорили: «Про кого? Про проституток? Ну нет…»
В итоге я сказала Эду: «Давай попробуем сходить к Рубену Дишдишяну. Мы встретились с ним, он прочитал сценарий пилота и сказал: «Это интересно. Я люблю молодых и талантливых. Давайте снимать».
Кадр сериала «Чики»
— Как проходили съемки?
— Тяжело было. Мы снимали в Прохладном — городе, где до того никогда не снималось кино. Сначала ты объясняешь местным жителям, что не совсем из Москвы и не москвич, к этому добавляешь, что и москвичи не такие уж плохие ребята, как вам здесь кажется. Потом пытаешься объяснить: «Нет, мы снимаем у вас про проституток не потому, что здесь живут проститутки. Мы вообще не про вас снимаем, просто нам нужен этот колорит».
Вы не представляете, сколько у нас было ситуаций... Однажды обстреляли из боевого оружия. Некий бывший сотрудник органов сказал: «Нечего здесь снимать про проституток!» Конечно, так вели себя не все. К нам приходили и другие жители города, извинялись, устроили для нас концерт, говорили: «Как нам стыдно, что такое произошло. Мы не такие». Нам хотелось ответить: «Да мы тоже не такие!»
Кадр сериала «Чики»
— Никто из вас не пострадал?
— Слава Богу, нет. Многие жители города нас всё равно поддерживали, и мне до сих пор хочется им кланяться за любовь, преданность и понимание. Сложный был проект... В плане взаимной поддержки, взаимопонимания, умения переступать через свои амбиции и эго он многому научил нас. Думаю, для каждого он оказался собственной маленькой войной, точкой роста. В конце мы просто плакали от счастья, понимали, что избавились от шелухи, вытащили наружу все свои пороки, стали во многом умнее, мудрее, терпимее.
— Что негативного вы обнаружили в себе?
— Всегда думала, что никогда не позволю себе повысить тон на площадке. Но на этих съемках с нас смыло все установки — мы все стали голенькие и 12-летние: «А-а-а! Где моя панамка? Где мой чай?! Где мой уют? Где забота обо мне?!» Теперь, когда встречаемся с кем-то из группы, ощущаем себя немного дембелями: «У-у, привет, боец! Ты боец, ты смог!»
Кадр сериала «Чики»
— Борис Хлебников, режиссер «Аритмии», где вы сыграли, часто повторяет, что не верит в перевоплощения в кадре — как правило, артисты играют самих себя. Знаю, что вы с ним согласны. Ваша героиня Жанна еще недавно была девушкой легкого поведения. Что в ней может быть общего с вами?
— Очень много всего. Эдик писал этих героинь для нас и отчасти про нас. Характер, поведенческие манеры, разговорная речь — мы очень похожи с Жанной. У меня вообще почти каждая роль — воплощение меня самой, просто в другой реальности.
Вот если бы я осталась жить в Мариуполе, где родилась, и была одна, у меня был бы ребенок, которого нужно поднимать, а денег взять неоткуда и оставить ребенка не с кем… Да, возможно, в какой-то момент я бы сломалась и пошла на сделку с собой. Всё может быть, когда ты родила в 18 лет и сама еще ничего не понимаешь. А потом стерпелось, ты свыклась и пошла по этой стезе. Но в какой-то момент сказала себе: «Нет, всё, больше не могу и не хочу». Потому что хочется вылезти из дерьма, в которое когда-то вляпалась. В каком-то смысле я тоже могла бы попасть в такую историю, а потом придумывала, как из нее вылезти.
Кадр фильма «Аритмия»
— Работая над таким материалом, задумывались, почему девочки в провинции так часто идут по этому пути?
— Обстоятельства у всех настолько разные… Какие-то мы можем понять, другие не примем никогда. Есть, например, в провинции такой момент — там красивых не любят. Их иногда и на работу не берут — либо завидуют, либо боятся, что мужей чужих уведут. А красивым и жить хочется красиво. Для кого-то проституция — вынужденная ситуация или психологическая травма. В «Чиках» хорошо прописана судьба каждой героини. Мы увидим быт, в котором они живут, как они живут, что с ними происходит, в какой реальности они существуют. И вроде бы деньги есть, а на себя уже давно забила. Выйти из этого очень сложно, для многих людей это клеймо на всю жизнь. Тебе просто не дадут вылезти со дна.
Для многих люди с судимостью, бездомные, проститутки — категория недолюдей. Иногда человек сам виноват в происходящем. Но ставить на нем клеймо и не давать выйти из ситуации только потому, что он однажды оступился? Суть всего нашего проекта в одной фразе: «Не суди, да не судим будешь».
Кадр сериала «Чики»
— Основной доход вам приносит инстаграм. На карантине его рекламный рынок активизировался или просел?
— Плюс-минус ничего не поменялось, просто предложения стали другими. Я бесконечно благодарна Всевышнему, что у меня есть возможность там зарабатывать. Но если бы ее не было, я бы что-то другое придумывала. Сделала бы онлайн-ужин с собой за деньги, поздравления бы записывала, коучинги, да всё что угодно
— Во сколько бы оценили онлайн-ужин ?
— Я бы, наверное, устроила торги. Победит тот, кто готов заплатить за ужин со мной больше всех! Потому что я этого достойна! (смеется).
— Что вы думаете о пандемии? Есть у нее высокий божественный смысл или не стоит об этом думать в таком ключе?
— Я только в таком ключе о ней и думаю. Если размышлять о том, что происходит, в контексте ужаса, смерти и лишений, то мигом попадешь черную дыру, уйдешь в депрессию, свалишься с хандрой. А когда нам наконец-то разрешат выходить, будешь бояться всех людей. Вирус уже никуда не денется, он пришел к нам по адресу и сделает то, что должен сделать.
Это неправильно — смотреть на всё через призму того, что тебя хотят уничтожить. Всевышний не этого хочет, а дает возможность пересмотреть всё, что ты в жизни делал, замедлиться, остановиться, переформатироваться, поменять взгляд на многие вещи, отношение к себе, к окружающим. Лично для меня это великое время.
— Социологи отмечают, что людям отчаянно не хватает чувства юмора — мы слишком серьезно к себе относимся. Поскольку ваши коллеги отмечают вашу самоиронию, посоветуйте: как не обижаться на шутки над собой?
— Шутки бьют по человеческим комплексам. Если тебя все могут обидеть, тогда ты просто груша для битья. Считаю, что меня вообще невозможно обидеть: я могу позволить себя обидеть или позволить себе обидеться, пустить это в себя. Если я восприняла что-то всерьез и меня задело, это классно, потому что понимаю: «Ага, задело. Почему задело? За что задело? Где во мне это откликнулось? Я что, толстая? Дистрофан? Баба-мужик?». Важно понять, что тебя зацепило и считаешь ли ты так сам. Где-то я могу поржать над шуткой и сама еще над собой пошутить, могу не понять шутку. Есть вариации. Но обижается только наше эго, только оно не любит, когда над ним шутят.
Актриса Ирина Горбачева
— Вы много занимаетесь духовными практиками, работаете над собой. Не думали о том, чтобы написать книгу о пути к себе?
— Кто-то может написать мудрую книгу и в 15-летнем возрасте, а кто-то и в 90 ничего не напишет. Пока у меня нет ни такого желания, ни ощущения того, что я до чего-то дошла. Может быть, через десяточек лет? Пока что я в поиске, в постоянной работе над собой. У меня особенно в это карантинное время столько открытий и откровений по поводу себя, что, честно говоря, иногда думаю: «Да сколько можно! Когда это закончится?» Иногда выть хочется, как неохота встречаться с самой собой, со своими пороками, видеть в том, что тебя раздражает, саму себя.
— По-моему, мы вообще не умеем этого делать.
— Мы видим перед собой человека и считаем, что он поступает, как подлец, и называем его подлецом. А развернуть ситуацию на себя считаем кощунством: «В смысле? Я что, так же с кем-то поступаю? Я тоже в чем-то подлец?» Это самое сложное, потому что при таком повороте ты задаешь себе вопрос: «Где я могла бы сделать то же самое? То, что меня раздражает, — где это во мне самом? Почему меня это цепляет?» Просто потому, что это всех цепляет и всем не нравится? Меня такой ответ не устраивает: я — не все. Раз меня цепляет, значит, у меня есть то, что я, скорее всего, скрываю.
Все мы хотим видеть себя белыми, пушистыми, самыми лучшими, самыми добрыми, честными и чистыми. Но стоит только развернуть зеркало на себя хотя бы в одной ситуации, как смотреть на себя уже совсем не захочется. Если я напишу об этом книгу, она будет очень страшной и одновременно веселой.
Ирина Горбачёва родилась в 1988 году в Жданове (Мариуполе). С 2006 по 2010 год училась в Театральном институте имени Щукина на курсе Родиона Овчинникова. Еще во время обучения играла в спектаклях Театра имени Вахтангова, а по окончании курса вошла в труппу «Мастерской П. Фоменко». Лауреат премий «Золотой орел» и «Ника». Снялась в картинах «Аритмия», «Я худею», «Тренер», «История одного назначения», «Громкая связь» и др.
