«Никогда не хотел кому-либо нанести травму»
Нападающий Евгений Артюхин — один из главных старожилов КХЛ. За 12 лет существования лиги он пережил три ярких сезона в СКА, был не раз подвергнут критике за жесткую манеру игры, заработал ненависть чешских игроков и болельщиков на чемпионате мира 2011 года и презрение фанатов московского «Динамо» за нанесенную травму их финскому защитнику Янне Яласвааре.
В 2017 году, к удивлению многих, Артюхин оказался в рядах бело-голубых, но с января 2018-го перестал выходить на лед в их составе. С тех пор он полтора года не был востребован в КХЛ и лишь прошлым летом устроился в подольский «Витязь». С подмосковной командой нападающий провел яркий сезон и сейчас рассчитывает переподписать с ней контракт.
В интервью «Известиям» 37-летний хоккеист оценил свою репутацию «грязного» игрока, поделился мнением о введении в КХЛ жесткого потолка зарплат в 900 млн рублей и рассказал о своей карьере в НХЛ, где он в середине 2000-х годов играл за «Тампу-Бэй Лайтнингс».
— Как проводите время в самоизоляции?
— Нахожусь за городом в Подмосковье. В принципе всё нормально — есть все условия для жизни. Конечно, находиться в таком режиме более двух месяцев не каждому по силам, но у меня все-таки незадолго до этого закончился сезон, который был длинным и тяжелым. Так что это время на карантине совпало с временем отдыха.
— Функционально готовить себя к сезону удается?
— Да, форму стараюсь поддерживать, чтобы после карантина быть максимально готовым к тренировкам и выходу на лед. Тем более я заранее оборудовал у себя тренажерный зал, и есть все условия для самоподготовки.
— Ваш агент Шуми Бабаев в начале мая говорил, что новый контракт с «Витязем» на один сезон практически согласован. Когда ждать подтверждения?
— Не знаю, вам лучше спросить у самого Шуми и руководства «Витязя». Пока формально мы не продлили соглашение, но надеюсь, сделаем это. Во всяком случае, Подольск для меня в приоритете в плане продолжения карьеры. В прошедшем сезоне меня всё устраивало в клубе — и отличный коллектив, и условия для работы.
— Нет опасений, что новый потолок зарплат затруднит вам трудоустройство? Вы ведь и до него уже позапрошлый сезон провели вне хоккея, так и не найдя себе клуб…
— Тогда на ситуацию очень серьезно повлияла моя травма. Я не думаю, что сейчас будут сложности. В конце концов, я не выдвигаю каких-то нереальных требований по финансам. Думаю, все хоккеисты, и я не исключение, прекрасно понимают, в каких сейчас условиях мы живем и какой теперь регламент. Так что у меня пожелания достаточно скромные. И вряд ли будут отпугивать клуб.
— Как изменится лига с новым введением потолка?
— Надеюсь, это приведет к выравниваю команд. Во всяком случае, позволит клубам с меньшими бюджетами биться в плей-офф топами. И не будет такого, как случилось в серии против СКА в этом сезоне, когда мы проиграли всухую (0:4). Да, почти зацепили последнюю игру, когда довели дело до второго овертайма, но все равно проиграли (2:3). Думаю, при новом потолке сможем если не выигрывать серии у таких команд, как СКА, то навязывать там борьбу, побеждать в одном-двух матчах и растягивать противостояние. Но это при условии, если потолок будет работать, а руководители клубов станут его соблюдать, а не искать какие-то лазейки для обхода. Хочется, чтобы в КХЛ это жестко контролировали.
— Нападающий «Ак Барса» Михаил Фисенко говорил, что не стал бы в КХЛ драться только с двумя людьми — с вами и Александром Свитовым. Как вы сумели его напугать?
— Да никто его не пугал (смеется). Я думаю, Михаил это сказал только, чтобы подчеркнуть уважение ко мне и Александру. Мы с Фисенко в хороших отношениях, и ни для кого не секрет, что сам он — боец очень серьезный. И способен постоять за себя на льду, если понадобится.
— Он говорил, что в прошедшем сезоне было тяжело с кем-то подраться — большинство игроков, которым Фисенко предлагал это сделать, отказывались. У вас та же ситуация?
— Честно говоря, я не ставил перед собой такой задачи. Ни в прошедшем сезоне, ни раньше. Просто обо мне сформировался такой стереотип — любитель подраться. Но это точно не то, к чему я постоянно стремлюсь. И надо сказать, что правила игры в КХЛ такие, что особо не подерешься. Нет и, наверное, никогда не было у нас такого, как в Северной Америке, когда можно устроить драку, и это даже где-то одобряется в угоду зрелищности и шоу. У нас, если ты зачинщик подобного противостояния, то почти гарантированно садишься на скамейку штрафников. Иногда до конца игры и с последующей дисквалификацией на матч минимум. Поэтому здесь, наверно, если хочешь подраться, надо реально договориться с кем-то из хоккеистов противоположной команды, одновременно снять перчатки и начинать биться. В другом случае это только во вред себе и своему клубу.
— То есть, на ваш взгляд, ваша репутация грубого игрока преувеличена?
— Это точно не то, к чему я стремился на льду. Никогда не хотел кому-либо нанести травму, но хоккей — это жесткий вид спорта. И так получилось, что из-за пары инцидентов в карьере обо мне сложилось такое мнение. И почти любой стык с моим участием преподносился так: Артюхин опять собирается ломать людей.
— Вы имеете в виду, что вам аукнулись эпизоды в сборной весной 2011-го и травма динамовца Янне Яласваары, которого вы избили в 2013 году?
— Да, те истории были самые громкие. И по ним меня до сих пор судят.
— Их можно было избежать?
— Ну, в сборной как это было сделать? Когда на Евротуре перед чемпионатом мира в матче с финнами просто разбили голову Жене Бирюкову, трудно было не реагировать. Вот команда и вступилась за своего партнера. Причем я ведь даже не трогал Рууту (Туомо Рууту. — «Известия»), который нанес травму Бирюкову. Я вмешался в эту драку, только чтобы разнять людей, и начал оттаскивать их. А в итоге подано было так, что я трех финнов бил (Микко Койву, Сами Леписте и Ансси Салмелу. — «Известия»). Но я лишь пытался оттащить их от наших парней, чтобы прекратилась драка. А то, что было на самом чемпионате мира в Братиславе, когда на групповом этапе играли с Чехией… Считаю, что те силовые приемы, которые я применил, не выходили за рамки нормальной борьбы. Так же посчитали и судьи, дав мне всего два малых штрафа за весь матч. А то, что потом говорили чехи, — это уже вопрос не ко мне.
— А эпизод с Яласваарой?
— Тут готов согласиться, что был не прав. Но наносить ему травму точно не хотел. Просто сорвался, поскольку он сам был довольно «грязным» игроком. И в том матче «Динамо» — СКА он наносил мне удар в спину, а я решил ответить. Однако, повторюсь, травмировать его точно не было никакого умысла.
— Когда вы позднее играли за «Динамо», вам удалось это объяснить болельщикам бело-голубых?
— Я был готов это объяснять, поскольку никогда не испытывал неприязни ни к клубу, ни к его игрокам и болельщикам. Другое дело, что, наверное, тут каждый остался при своем.
— Вас очень фанатично защищал Вячеслав Быков, говоря, что вы интересный и технически оснащенный хоккеист, а псевдоспециалисты относятся к вам как к второсортному тафгаю. Много тренеров, помимо Вячеслава Аркадьевича, воспринимали ваши игровые качества?
— Да мне вообще грех жаловаться на доверие тренеров и их отношение к моим игровым качествам. Были люди, старавшиеся использовать мои габариты и требовавшие силовой манеры. Но немало наставников также старались раскрыть меня в игровом плане. Кроме упомянутого вами Быкова, к таковым отнесу Михаила Григорьевича Кравеца. Еще работая в штабе СКА, он часто повторял, чтобы я старался больше играть в хоккей и не заострять внимание на силовых действиях. То же самое слышал от него и сейчас в «Витязе», когда он уже стал главным тренером. А Милош Ржига вообще часто ругался, если я излишне увлекался борьбой. И на этом список не заканчивается. Всех не перечислить — даже боюсь обидеть тех, кого не назвал.
— А ведь говорят, в Северной Америке Кравец сам умел жестко сыграть?
— Да, этого ему не занимать. Но в «Витязе» он ориентировал команду совсем на другое. Чтобы не стеснялись играть в атаку, проявлять свои креативные качества. Хотя и бороться на каждом углу площадки, в рамках правил, конечно, тоже надо обязательно. Всё это вместе и привело к тому, что мы показывали достаточно интересный хоккей, особенно в первой половине сезона.
— Самый популярный вопрос любому представителю «Витязя»: что с командой случилось в октябре после блестящего старта? Трудно избавиться от ощущения, что всё сложилось бы по-другому, не случись обмена в СКА Александра Самонова, Артема Швеца-Рогового, а затем и Миро Алтонена…
— Конечно, те обмены повлияли на ситуацию. Все помнят, как отлично играл Самонов в начале сезона, хотя Илья Ежов тоже был надежен в воротах. Но потеря двух центров такого уровня, как Артем и Миро, — это очень серьезно. Всё равно что тебе руку отпилят. Ведь звенья наигрывались в межсезонье на тренировках, а затем проверялись в контрольных матчах. А тут тренерам пришлось все перестраивать по ходу чемпионата. Бесследно такое пройти не могло. Но могу сказать, что никто в «Витязе» не опустил руки, и самоотдача у каждого из нас была до самого конца сезона. Просто сложно оказалось удержать заданную на старте планку после таких потерь.
— Вам тяжело было вновь адаптироваться к КХЛ после полутора лет вне игры?
— Я все-таки в тот период поддерживал форму. И в «Витязе» игроки, тренеры и руководство помогли быстро освоиться и подготовиться. К тому же я бы не сказал, что в последние сезоны уровень игры в КХЛ повышается. Большого прогресса нет. Не заметил особой разницы между тем, что было, когда играл за «Динамо» в сезоне-2017/18, и тем, что увидел сейчас, когда выступал за «Витязь». Другое дело, что я в ходе предсезонки получил травму, поэтому пропустил старт и входил уже по ходу. Отсюда несколько скомканные первые игры. Но по ходу чемпионата набрал форму и чувствовал себя комфортно.
— Для себя отмерили, сколько еще собираетесь играть?
— Нет, таких планов не строю. Иду от сезона к сезону, от игры к игре. Пока чувствую силы выступать, буду продолжать это делать.
— Вы могли подольше поиграть в НХЛ?
— Когда в 2010 году второй раз возвращался в Россию, варианты в НХЛ были. Но я тогда посчитал, что надо как-то поменять обстановку и двигаться дальше. Решил, что в КХЛ больше шансов на прогресс. Тем более, переходил в СКА, клуб с большими амбициями. И, в общем, не пожалел об этом: попал в сборную, сыграл на чемпионате мира. Сейчас думаю, что мог попробовать еще задержаться за океаном. Но тогда уже посчитал, что исполнил мечту, ради которой долго и много работал, — выйти на лед в сильнейшей лиге. Это было сделано, поэтому спокойно вернулся в Россию.
— Кстати, почему вы не поехали в Суперлигу во время большого локаута и сезон-2004/05 провели в АХЛ?
— Я хотел съездить в Россию, пока в НХЛ не играли матчи. Но запретил тогдашний генеральный менеджер «Тампы». Сказал, что я нужен здесь, в фарм-клубе, чтобы был постоянно в форме и готов в любой момент сыграть, если сезон все-таки стартует. Поскольку был на контракте, возразить не мог. В итоге тогда поиграть в Суперлиге смогли только ребята, находившиеся в статусе свободных агентов.
— Тренировавший вас в «Тампе» Джон Торторелла — колоритный человек?
— Это, по-моему, всем очевидно. Очень яркий мужик и отличный тренер. Думаю, один выигрыш Кубка Стэнли с «Тампой» о многом говорит. Но Джон и сейчас отлично работает в «Коламбусе». Я ему очень благодарен за то, что поверил в меня, очень много со мной работал и дал шанс в НХЛ.
— Он вас видел силовым форвардом?
— Да, поскольку в первых трех звеньях места были заняты — очень уж серьезные мастера там играли. Так что от меня с моими габаритами требовали больше силовой игры. Но Торторелла в этом смысле мне доверял и всегда поддерживал меня.
— Сергей Бобровский после перехода во «Флориду» рассказывал, что в этом штате можно встретить аллигатора в любом водоеме. Вы их видели, когда выступали за «Тампу»?
— Конечно. Не могу сказать, что они прямо свободно ходят везде. Но иной раз заметишь, как прячутся где-то в кустах около водоема. И там все к этому спокойно относятся.
— Там хоть есть от них заграждения?
— Не видел. Мне кажется, там все как-то сами понимают, куда можно идти, а куда лучше не соваться. Да и аллигаторы не особо куда-то вылезают из мест своего обитания.
