«Не думаю, что дистанционное обучение лучшим образом влияет на здоровье детей»
Режим обучения в онлайне, введенный в школах страны на время пандемии коронавируса, не позволит добиться достойного уровня знаний у детей. Более того, он не лучшим образом влияет на их здоровье. Об этом в интервью «Известиям» заявила уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Анна Кузнецова. В ходе беседы омбудсмен также рассказала о сложностях выпускников сиротских учреждений, недоработках в постинтернатном сопровождении детей и регионах, где больше всего нарушаются права детей.
«Нельзя заменять традиционное обучение»
— Анна Юрьевна, в разных странах мира из-за введенных мер по самоизоляции фиксируют рост домашнего насилия, в том числе, в отношении детей. Как обстоят дела в России?
— Если говорить о работе нашего аппарата, таких обращений не поступало. Но несколько случаев зафиксированы за последнее время: Москва, Оренбургская область, Краснодарский край. Речь идет о вопиющих случаях насилия в отношении детей, в двух из них мамы — выпускницы сиротских учреждений. Эти случаи сразу стали очень резонансными. В каждом из которых уже разбираются уполномоченные ведомства. Но вряд ли агрессия в отношении детей в этих ситуациях связана с мерами по самоизоляции. Скорее нужно говорить о выстраивании работы по постинтернатному сопровождению и подготовке выпускников сиротских учреждений к семейной жизни.
— Какие меры необходимо принимать, чтобы такие ситуации предотвратить?
— Недавно ко мне в социальной сети поступило сообщение от женщины о том, что ее бывший супруг громит автомобиль. Несмотря на то что здесь речь идет не о насилии, а о причинении вреда имуществу, это недопустимо. Здесь необходимо в том числе внимание со стороны правоохранительных органов. Я считаю, должны быть открыты и доступны все каналы связи для семьи в трудной ситуации, с чем бы она ни была связана.
— Большое количество детей оказались замкнуты дома из-за принятых мер по самоизоляции. С какими проблемами сталкиваются в процессе обучения школьники в этот период?
— Эта тема мне очень близка и понятна, я сама с этим столкнулась — у меня четыре школьника. Я бы здесь выделила три группы проблем.
Первая — организационно-технические проблемы: доступность интернета, гаджетов для всех детей одновременно. К примеру, если в семье один компьютер, а родителям еще приходится параллельно работать, ребенок не имеет своевременного доступа к получению знаний.
Второй момент назовеём профессиональным обеспечением процесса дистанционного образования. Это и подготовка кадров, и разработка обучающих материалов и т.д. Здесь, конечно, есть проблемы, и министр просвещения это тоже признал, когда педагоги буквально за неделю были вынуждены освоить систему дистанционного ведения уроков.
Следующий блок проблем я бы связала с вопросами психологического и физического здоровья. Я не думаю, что дистанционное обучение лучшим образом влияет на здоровье детей, особенно младших школьников. Здесь речь о нормативах и об организации безопасного процесса обучения.
Грустно, что в XXI веке с таким уровнем развития цифровых технологий, мы стали свидетелями такой ситуации с «дистанционкой». Важно сделать выводы, как усовершенствовать эту систему, чтобы при необходимости она могла быть использована. Но ни в коем случае нельзя вдаваться в другую крайность! Ни в коем случае нельзя заменять традиционное обучение.
«Экзамен всё равно будет»
— Некоторые педагоги отмечают, что дистанционное обучение ведет к понижению учебных показателей. Дети находятся дома, расслабляются, отвлекаются на вещи, которые не связаны с уроками. Наблюдается ли какая-то статистика по ухудшению оценок?
— Я переживаю за это, выпускные и срезовые промежуточные оценочные работы тревожат родителей. Видя недостатки, мы понимаем, что достойного уровня знаний вряд ли мы сможем добиться такими методами.
РАНХиГС недавно опубликовала результаты исследования, согласно которым больше 40% учителей считают, что оценивать учеников в условиях дистанционного обучения вообще невозможно, потому что они могут списать, где-то подсмотреть. Некоторые регионы или образовательные организации пришли к решению, например, не ставить двойки принципиально. Хотя есть, к сожалению, другие примеры, когда учителей, учеников и родителей загоняют в такую кабалу, что все, простите, думают, как выжить.
— О каких примерах идет речь?
— Мы недавно встречались с ребятами из общественных советов при уполномоченных по правам ребенка из более чем пятидесяти регионов России. И больше всего вопросов было именно про дистанционное образование. Дети говорят даже не про то, что им нужно много делать дома. Они говорят: «Я вижу, что учителя с таким объемом проверок уже не справятся». Эта напряженность нарастает. Каковы будут знания?
Дети оказались заложниками несовершенств этого процесса. Были приложены все усилия и прилагаются до сих пор, но, к сожалению, в полной мере спрашивать с детей, на мой взгляд, пока рано.
— Говоря о контроле знаний учеников, эксперты всё чаще озвучивают идеи переноса единого госэкзамена. Как вы относитесь к этим предложениям?
— Пока еще окончательное решение не принято. Многое зависит от того, как будет развиваться эпидемиологическая ситуация. Самое главное — знать, что экзамен всё равно будет, и стараться к нему готовиться, ни в коем случае не расслаблятьс, это касается, конечно, учеников и всех нас. Нужно постараться не потерять тонус.
— Перед интервью мы поговорили с учителями. Они жалуются на то, что дети погрязли в телефонах и вернуть их к занятиям практически невозможно. Как вы относитесь к идее изымать у школьников смартфоны?
— Первое. Гаджет — это неизбежность, наша реальность, часть нашего бытия. Как с любой реальностью, нам нужно самим уметь с этим жить и готовить к этому детей.
Нужна золотая середина между полным запретом, который никогда до хорошего не доводил, и тотальным попустительством. А сейчас, особенно с переходом на дистанционное образование, мы еще больше втягиваем детей в эту онлайн-систему. Они учатся использовать интернет с пользой для себя, для собственного развития. Они видят, что в компьютере не только игрушки и развлечения, а есть еще инструменты для саморазвития.
Важно сказать о другом. Самоизоляция еще раз проявила для меня как уполномоченного по правам ребенка, вопрос доступности и развития позитивного контента для детей. Когда ребенок оказался наедине с экраном, он должен иметь четкую навигацию, знать, где взять полезную для него информацию. Я легко найду полезную для себя информацию, давайте попробуем поискать полезное что-то для наших детей?!
— Что необходимо для этого сделать?
— Этой темой мы озаботились еще год назад, когда создали специальную экспертную группу по развитию позитивного контента. К работе подключились режиссеры, актеры, писатели, представители телевидения, СМИ, интернет-индустрии, психологи, педагоги. Они представили нам целый комплекс предложений. В этот период самоизоляции, каждый день в наших социальных сетях от экспертного совета публикуются полезные советы. Там можно найти детские хорошие спектакли, на каких ресурсах можно посмотреть хорошее доброе детское кино. Но это даже не капля в море. Должна быть системная государственная работа по созданию такого контента и агрегатора, на котором он должен размещаться. Мы со своей стороны сейчас готовим целый комплекс предложений на эту тему.
— О каких предложениях идет речь?
— Среди них есть и создание агрегатора, о котором я сказала, и поддержка детского чтения, создание детских передач, подростковых фильмов и пр.
Есть несколько предложений по развитию детского театра, школьного телевидения. К нам даже дети приезжали сами. На одном из заседаний говорили, о том, что им важно видеть школьные новости, в том числе с экранов федеральных каналов или на сайтах федеральных изданий. Среди предложений есть создание специальной платформы, на которой можно будет вести и общение со специалистами или задавать свои вопросы, которые возникают у детей.
«Профилактика коронавируса стала для некоторых прикрытием»
— Мы говорим о сложностях школьников, которые живут в своих семьях. Однако понятно, что в детских домах-интернатах ограничений существенно больше. С какими проблемами сталкиваются эти дети?
— Через полторы недели после введения режима самоизоляции к нам стали поступать обращения из детских домов — сначала из социальных сетей, потом коллективные обращения. Дети оказались в тяжелейшей ситуации — полное закрытие в учреждении.
Порой соответствующие структуры, которые должны были подумать о том, как облегчить ситуацию для детей, наоборот, усложняли ее, а свое бездействие прикрывали профилактикой коронавируса. Это стало удобным прикрытием для некоторых, чтобы ничего не делать, просто повернуть ключ в замке. Мы понимаем, к чему это может привести в стенах сиротского учреждения. В другом случае был конфликт коллективный, несколько десятков детей подписали и прислали нам письмо о том, что у них просто беда в детском доме.
— Нет технических средств для образования?
— Да каких технических средств! Для детей важен именно психологический комфорт. Порой тюремную дисциплину насаждают вместо воспитательного процесса в сиротском учреждении... Дети не пишут мне о гаджетах, не просят новые телефоны, не говорят о том, что у них старые мячи — они говорят, что их унижают, что им там плохо. Это страшнее, чем плохие мячи и облупленные стены. Хотя сейчас этого не должно быть, потому что по закону дети-сироты в учреждениях должны быть обеспечены всем необходимым на 100%.
— Какие проблемы в социализации выпускников детских домов? Какая работа проводится для социальной адаптации таких детей? Достаточно ли уже имеющихся мер?
— Вы задали очень объемный вопрос. Чтобы быть понятой по поводу позиции, которую занимает уполномоченный по правам ребенка, нужно рассказать обо всех данных, выводах и случаях, изучении документов, которые сейчас имеются. Мы проверили все детские-дома интернаты за время существования института. Объем проблем, который выявлен нами, говорит о том, что многие вопросы сегодняшних выпускников сиротских учреждений вырастают еще оттуда.
Деятельность, работа этих учреждений нуждается в совершенствовании. Начать хотя бы с того, что они подчиняются разным ведомствам. И ребенок порой буквально кочует из системы здравоохранения в систему социальной защиты, а у каждой своя специфика. Конечно, это не приведет ни к чему хорошему.
Мы требуем практически реформы этих учреждений, потому что считаем, что потенциал многих детей, которые находятся в ДДИ (детских домах-интернатах), буквально списан до нуля, а он гораздо выше на самом деле! Эти дети способные, если их развивать, если кого-то нельзя вылечить, то можно существенно улучшить их качество жизни. Многие дети смогут найти семью, лучше адаптироваться в обществе, могут быть самостоятельными, пусть отчасти, пусть с помощью и поддержкой. Но точно не перекладываться с койки в ДДИ на койку в ПНИ (психоневрологический интернат) и окончательно деградировать.
— Какие меры для этого приняты?
— Если говорить о постинтернатном сопровождении, обо всех детях после выхода из сиротских учреждений, мы понимаем, что, к сожалению, целый комплекс проблем здесь есть, но должна вам озвучить очень красноречивые цифры. По данным УФСИН, отмечается рост поступивших для отбывания наказания в виде лишения свободы среди лиц из числа детей-сирот и детей оставшихся без попечения родителей (в возрасте от 18 до 23 лет) за 3 года на 19,1%. Мы понимаем, что дети, выходя из сиротских учреждений, попадают в другие — учреждения исправления и наказания.
— А кто должен заниматься созданием условий для самореализации и социализации выпускников сиротских учреждений?
-— Мы здесь видим комплекс проблем. Мы собрали специальную рабочую группу, в которую вошли законодатели, эксперты, представители ведомств, выпускники сиротских учреждений, чтобы продумать предложения по совершенствованию системы постинтернатного сопровождения. Мы это сделали, направили в Госдуму проект федерального закона по внесению изменений в ФЗ № 159-ФЗ «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей».
Подготовленный проект направлен на установление регулирования по постинтернатному сопровождению на федеральном уровне. Очень надеемся, что данные поправки будут приняты. Сейчас на федеральном уровне регулирование этих норм практически отсутствует, всё отдано на откуп регионам, а в регионах они реализуются по-разному. К сожалению, после нашего недавнего мониторинга мы выявили так называемые нулевые регионы. Некоторые субъекты РФ сообщили, что у них нет ни одного человека, кто находился бы на постинтернатном сопровождении. То ли статистику такую не ведут, то ли что-то еще препятствовало ответу на этот вопрос. Самый главный вывод: соответствующие ведомства не ставят своей задачей уделять этой категории детей должного внимания.
Если даже по цифрам посмотреть, порядка 20 тыс. детей выпускается, 4,5 тыс. уходит в профессиональное образование, около 200 поступает на работу. Совершенно не проработана ситуация с детьми, которые находятся в приемных семьях, их постинтернатное сопровождение.
— Мы часто слышим о трагических случаях, связанных в том числе со смертью детей. Вы отмечали, что в 2018 году погибло 2750 детей. В чем причина такой высокой смертности и что необходимо сделать для снижения этого печального показателя?
— Вы меня всё от темы коронавируса уводите, а я всё возвращаюсь к ней снова. Дети сейчас дома, окна начали открывать. Недавно очередной случай: малыш трехлетний выпал из окна. Мы письмо в Минстрой отправляли по изменению строительных норм — поддержали. Новостройки уже все будут возводиться с запорными механизмами на окнах, специальными предохранительными замками. Усилили другие меры безопасности — на пролетах лестничных и прочее. Но всё же бдительность родителей — это самый главный метод предосторожности.
Уполномоченные по правам ребенка начали считать случаи падения детей из окон — статистика нас ужаснула: сотни детей погибших и оставшихся инвалидами на всю жизнь. За 2020 год будем уже иметь официальную статистику МВД, потому что мы просили ее вести и ведомство поддержало эту идею. Цифра, которую вы назвали, к сожалению, может быть увеличена.
— Из каких регионов наиболее часто поступают жалобы на нарушения прав ребенка? С чем это может быть связано — какие-то местные особенности регионов или недостаточное внимание властей на местах?
— Мы недавно занимались подсчетом этих цифр и сами задались этим вопросом. Непосредственно федеральный аппарат уполномоченного рассмотрел 8,6 тыс. жалоб — на 27,9% больше, чем в 2018 году. Москва и Московская область всегда были лидерами по количеству обращений к нам.
Мы посчитали также по частоте обращений в расчете на количество детского населения в регионе. Первое место — город Москва (82,6 на 100 тыс. детского населения), второе — Приморский край — (63,5 на 100 тыс. детского населения) и третье — Московская область (52,4 на 100 тыс. детского населения).
— Какова тематика обращений?
— По характеру обращений традиционно первое место удерживают последние годы обращения имущественного характера — жилье. Второе место — семейные права и их нарушение. Третье место несколько лет подряд стабильно удерживают вопросы защиты права на образование. Они у нас чередовались с защитой прав на охрану здоровья, но последнее время стабильно держат свое третье место, а защита прав на охрану здоровья уступила.
— Хотелось бы вернуться к внесению поправок в Конституцию. Одной из поправок стало провозглашение детей важнейшим приоритетом государственной политики России. Насколько закрепление этого сообщения поможет детям и повышению внимания к ним?
— Формулировки в Конституцию нам нужно вносить таким образом, чтобы учесть и последующие риски. Ведь она принимается не на неделю, не на год. С огромным вниманием нужно относиться к каждому слову, которое заложено в этих статьях. Ни в коем случае не преувеличим, говоря о бесконечной важности значения каждого слова. Однако мы понимаем, что, проснувшись на следующий день после принятия, можем не почувствовать никаких изменений, если действовать в этом направлении никто не будет, если слова останутся только словами.
Есть надежда, если эти слова, которые на самом деле имеют большое значение, будут восприняты серьезно и с этих позиций будут оценены действия ведомств, соответствующих структур, каждого человека, который в этой сфере работает, тогда мы можем сказать: «Да, победа!»
