На сайте «Афиши» опубликована «переписка двух больших писателей». Двое из ларца — одинаковы с лица: оба в очках, оба бородаты, да и живут рядом, один во Франции, другой в Швейцарии.
Один — автор бесчисленных детективов, оригинальная идея которых была заимствована из романов Леонида Юзефовича (хотя, конечно, романы о сыщике Путилине куда тоньше и изящнее романов про Фандорина).
Другому писателю славу принес роман, относительно которого многие решили, что он написан в подражание «Толмачу» Михаила Гиголашвили, — правда, сам Гиголашвили подозрения в плагиате снял. Правда, потом оказалось, что в новый роман Шишкин без ссылок и кавычек включил отрывок из воспоминаний Веры Пановой, что не могло не бросить тень и на старую историю.
Оно, конечно, писатель — вор, весь мир вокруг себя обворовывает, всё тащит себе в текст, но ведь и степень писательского мастерства как раз определяется мерой изящества, с которым он это делает.
Впрочем, всё это, разумеется, не столь важно — речь лишь о том, сколь много общего у двух больших писателей. Общее у них и беспокойство за судьбу родины.
Каковое беспокойство они и выражают на страницах модного глянца. Содержание разговора сводится к следующим тезисам: 1) так уж получилось, что в России сосуществуют два сорта людей: одни — просвещенные и свободные, они за свободный рынок и демократию, другие — темные, рабы, они против частной собственности и за тоталитаризм; 2) есть еще серая безликая масса людей, которую те и другие пытаются каждый на свою сторону перетащить: одни — в царство свободы, другие — в кромешную тьму репрессий. Не согласны Шишкин и Акунин в одном: Шишкин считает, что окончательно перетянуть народ на «нашу» сторону можно только просвещением, Акунин — что этого недостаточно и с «темной стороной» нужно искать компромисс.
Смешно, что и здесь не обошлось без заимствований, ибо пересказывается, в сущности, роман Дмитрия Быкова «ЖД» — благополучно и справедливо ныне забытый. Там соответствующие сорта людей назывались варяги и хазары (или наоборот, неважно) — и тоже было коренное население, которое и те и другие в свою войну втягивали.
Но вот что не смешно — так это то, что всё это подается, кажется, всерьез как публичный диалог двух интеллектуалов, глубокий и содержательный.
Нет, вы серьезно? Это — анализ? Это — глубина? Это — умно?
Еще раз: вся русская история сводится к перетягиванию каната между теми, кто за свободу, и теми, кто за несвободу.
Дело даже не в том, что Акунин с Шишкиным правы или неправы. Дело в том, что это — уровень кухонного разговора под баночку двух младших научных сотрудников пищепромышленного НИИ, которые об истории судят по школьному учебнику и радиопередачам (пофантазируйте, какого радио).
И по роману Дмитрия Быкова, еще одного публичного интеллектуала, конечно.
Если это — тот уровень мысли, на который предлагается ориентироваться, если это — лучшие аналитические умы страны и это — последние достижения нашей историософской мысли, то лавочку пора закрывать, ибо даже историософская мысль древнерусского летописца была богаче и интереснее.
К счастью, это не так и есть пишущие по-русски люди, которые разбираются в проблеме несколько глубже. Точно так же как есть писатели побольше.
С Акунина, впрочем, спрос невелик — беллетрист и беллетрист. С Шишкиным случай сложнее: писатель, поразительно чутко слышащий язык, человек, в романах которого каждая фраза — музыка, свалился в кастрюльный грохот, как только начал сочинять публицистику про то, какая в России тирания и как страдает свободолюбивый интеллектуал. Причем поразительным образом начало публицистической деятельности Шишкина совпало с первой публикацией его романа на английском языке.
Во всей этой истории любопытен и еще один аспект — сам факт публикации кухонного разговора в глянце. Аспект этот — чисто экономический: в условиях рыночной конкуренции журналу для привлечения читателей нужно пригласить не Леонида Юзефовича, например, — писателя и профессионального историка, умнейшего человека, — а Бориса Акунина, потому что он куда более знаменит — тем, в частности, что не так давно объявил, что собирается писать учебник истории.
Читатель голосует рублем, и публичные интеллектуалы тянут канат в сторону свободного рынка, на котором поклонники романов про Фандорина будут решать, кто у нас интеллектуал. И уж тогда интеллектуалы будут читателя просвещать, пересказывая ему роман Быкова.
В ларец! Обратно в ларец!
