Хэнк Азария: «Каждое движение смурфика — это огромные деньги»
В прокат выходят «Смурфики 2» — вторая часть приключений синих человечков из популярных комиксов бельгийского художника Пейо. Актера Хэнка Азария на большом экране увидишь не часто: «золотой голос Голливуда» звучит всё больше за кадром, на озвучании анимационных фильмов и в дубляже иностранных картин. Для «Смурфиков», впрочем, он сделал исключение, сыграв Гаргамеля — одного из немногих не нарисованных на компьютере персонажей. С Хэнком Азария встретился корреспондент «Известий».
— Первые «Смурфики» очень успешно прошли в прокате по всему миру. Дети, скорее всего, теперь узнают вас на улицах
— К счастью, нет! Я настолько преображаюсь в фильме, что сам себя с трудом узнаю. Но мой персонаж стал популярным, это точно! Когда мы снимали некоторые сцены на улицах, мелюзга, проходящая мимо, кричала «Гаргамель, Гаргамель!». А один малыш подошел совсем близко и попытался оторвать мой накладной нос.
— Для того чтобы превратить вас в злого волшебника Гаргамеля, гримеры работали каждый день по несколько часов. Это было утомительно или, наоборот, полезно, чтобы настроиться на «злодейскую волну»?
— Было скучно, но я старался извлечь из этого пользу по максимуму: я учил и повторял текст. Когда мои реплики уже отскакивали от зубов, я включал музыку и слушал ее, а потом, когда и на музыку не оставалось сил, я умудрялся даже вздремнуть. А гримеры всё работали и работали. Это, пожалуй, было самым тяжелым на съемках.
— В «Смурфиках 2» ваш герой — не просто злой волшебник, а суперзвезда. Его шоу собирает аншлаги в Парижской опере. Вы как-то изменили образ Гаргамеля в связи с его новым статусом?
— Ну, в своем собственном воображении он всегда был суперзвездой, поэтому все восторги и аплодисменты в свой адрес он считает само собой разумеющимся. По сути, с первой части его характер не изменился. Просто теперь он не скромничает и хочет большего.
— Вы снимали некоторые сцены в Парижской опере…
— Да, и это было, с одной стороны, прекрасно, а с другой стороны, ходить по этому великолепному зданию, будучи Гаргамелем, было, прямо скажем, странно. И это можно отнести и к фильму в целом: было мило сниматься в Париже, но в том, чтобы носиться по Парижу в мерзком гриме и костюме Гаргамеля, не было ничего веселого. Так что ощущения у меня самые смешанные.
— В «Смурфиках» любопытное сочетание кино и анимации: на экране ваш герой окружен персонажами, которых вы, конечно, не видели на съемках, потому что их добавили уже на постпродакшене. Тяжело было притворяться, что вокруг — множество синих человечков?
— Совсем нет, на таких съемках можно позволить себе даже немного пошалить. Потому что вокруг тебя никого нет, твоих мультяшных партнеров дорисуют через некоторое время и можно вообще позволить себе всё что угодно.
— То есть можно было даже импровизировать?
— Да, но не на полную катушку. Открою секрет: каждое движение смурфика на экране — — это огромные деньги. Нарисовать его, заставить жить по правилам кадра — очень дорого. Поэтому, если я начинал импровизировать и взаимодействовать с воображаемым смурфиком чересчур активно, меня строго пресекали. Каждый мой шаг в сторону приходилось обговаривать с продюсерами, и обычно мне говорили: «Не суетись, иначе мы вылетим в трубу».
— Говорят, что между сценами некоторые актеры, играющие злодеев, не выходят из образа и продолжают вести себя так, как будто камера работает…
— Ну нет, я же не Дэниэл Дэй-Льюис! Между сценами меня накрывало чувство глубокой брезгливости к моему странному облику, я чувствовал себя не в своей тарелке. Поэтому я старался ни с кем не общаться. Уходил в свой трейлер и не высовывался.
— Вы — мастер искусства озвучания, в Голливуде говорят, что вы можете скопировать любой акцент. А какой самый сложный?
— Однозначно, польский. Он самый тонкий и неуловимый из всех восточноевропейских акцентов, в нём много нюансов. Мне кажется, я так до конца его не освоил. Для того чтобы его постичь, нужно настроить все слуховые и звуковые способности своего организма, как музыкальный инструмент.
