«Сибирские бандиты для Запада как индейцы: обречены на исчезновение»

В программе «Русский след» Московского кинофестиваля показывают зарубежное кино, так или иначе касающееся нашей страны — современности, истории, культуры и никому не дающей покоя русской души. Картина итальянца Габриэле Сальватореса «Сибирское воспитание» с Джоном Малковичем в главной роли, снятая по одноименной книге Николая Лилина, выглядит энциклопедией криминальной жизни России: ее преступных группировок, авторитетов, традиций. С режиссером встретился корреспондент «Известий».

— Картину «Сибирское воспитание» сняли на итальянские деньги, вы сами итальянец, почему же язык фильма — английский?

— На этом языке обычно рассказывают истории, которые должны быть понятны каждому. Был момент, когда Джон Малкович предложил снимать ее на русском, и, возможно, это было бы правильным решением. Но продюсеры сказали, что фильм будет на английском, и точка.

— Тем не менее русский акцент всех актеров — литовцев, англичан, американцев, шведов — ни с чем не спутаешь, он просто режет уши. Как вы добились такого эффекта?

— Его добился не я, а специальный преподаватель, специалист по фонетике. Я сомневался, нужен ли этот акцент, но этот момент был принципиален для продюсеров, и мне пришлось подчиниться. Я страдал, потому что иногда терял контроль над ситуацией: акцент моих актеров оттачивался и шлифовался достаточно серьезно.

— Разумеется, вы переняли реалии быта сибирской ОПГ из книги Николая Лилина. А консультировались ли непосредственно с представителями криминального мира?

— Да, было и такое. Мы консультировались по деталям сибирской криминальной традиции, которая насколько древняя, настолько же и закрытая. Еще я постоянно держал в голове прекрасный фильм Акиры Куросавы «Дерсу Узала». И серьезно изучал виды татуировок. Это вообще целый мир. Они без всяких слов могут рассказать всё о человеке. А еще я изучил классификацию ножей и традицию их использования в России — вот тут вообще ни в одной стране мира аналогов нет.

— Это фильм о том, как важно хранить верность законам своего клана. В итальянском криминальном мире та же ситуация? 

— Вы не поверите, насколько много точек соприкосновения у русской и итальянской группировок организованной преступности. В неаполитанской каморре или сицилийской мафии всегда свято чтили религию, ориентировались на семью, поддерживали целые кланы. Отрицали любую власть, что короля, что правительства. Но грянула глобализация, и многие криминальные ценности сместились. В первую очередь — отношение к деньгам. Они стали не средством, а целью.

— Вы упоминали, что выросли на русской литературе. Хотели бы экранизировать что-то помимо книг Николая Лилина?

— Я часто вспоминаю свой первый визит в Москву, это было еще в советские времена. По вечерам я ходил в театры и всё время чувствовал, что за мной кто-то следит. До полуночи. А после полуночи слежка прекращалась, и мы встречались с писателями, актерами, режиссерами. С теми, у кого назрели вопросы к системе. А сегодня я вижу, как русское кино продвигается вперед семимильными шагами в основном  благодаря молодым режиссерам. Так что моя мечта — вернуться, напитаться российской жизнью и снять русскую историю.

— Как итальянская аудитория воспринимала ваш фильм? 

— Фильм прошел в Италии достаточно успешно. Права на показ «Сибирского воспитания» продали по всему миру, и мы надеемся продать их и в России. Не только итальянцы, но и немцы, и англичане — а я присутствовал на некоторых показах — воспринимали сибиряков, входящих в криминальные группировки, примерно как американских индейцев, то есть как нацию, которая обречена на исчезновение. 

— Не страшно показывать фильм о России в России?

— Нет. Я знаю, что он может вызвать неприятие. Но поэтому я и приехал в Москву. Ведь каждый мой фильм — как мой сын. А этот самый трудный из моих детей. Так что я решил привести его на фестиваль персонально, за ручку. 

Прибыла в Бендеры банда из Сибири

Голос за кадром сообщает: в 1930-е годы по приказу правительства в Приднестровье ссылают общину «урок» из Сибири. Живут они скромно, держатся своего клана и чтут свои традиции. 

Затем действие переносится в 1980-е: премудростям воровского кодекса двух пареньков из сибирской группировки обучает старейшина общины дед Кузьма (Джон Малкович): «у нас нет места наркотикам», «никогда не храни деньги дома», «не разговаривай с представителями власти». Эти понятия работают лучше закона: еще бы — ведь сибиряки не криминальный сброд, а клан благородных преступников.  

Мелькают многочисленные детали: иконы, финские ножи, самодельные приспособления для татуировок, кустарно наколотые голуби и купола. Юные сибиряки, прошедшие курс у деда Кузьмы, обещают стать достойными представителями рода: промышляют мелким грабежом, но законы соблюдают, авторитетов уважают и стоят друг за друга горой.

Беда приходит вместе с переменами начала 1990-х. Когда деньги перестают быть средством, а становятся целью, наступает проверка на верность понятиям. Кто не устоит — перейдет на другую сторону баррикад.

Несмотря на спорные подробности (сомнителен сам факт существования сибирской группировки в Бендерах), книга проживающего ныне в Италии Николая Лилина «Сибирское воспитание» стала в Европе бесспорным бестселлером. А фильм Габриэле Сальватореса собрал неплохую кассу в прокате. В «Сибирском воспитании» искали и находили русский характер и заманчивую мифологию закрытых общин.

Впрочем, что для итальянца экзотика, для русского — реальность, о которой лучше не задумываться. Особенно, когда, посмотрев «Сибирское воспитание», выходишь из Театра киноактера, что на Поварской улице (там проходят показы для прессы ММКФ) и видишь прямо перед собой ресторан, где всего лишь полгода назад произошло громкое убийство криминального авторитета. Какое уж там кино.