«Брэд Питт показал себя отличным ассистентом и актером массовых сцен»
Анджелина Джоли представила на Берлинале-2012 свой режиссерский дебют — картину «В краю крови и меда», где история современных Ромео и Джульетты разворачивается на фоне боснийско-сербского конфликта. После премьеры этой неоднозначной ленты с дебютанткой встретилась корреспондент «Известий» Ольга Кузнецова.
— Формально боснийско-сербский конфликт возник из-за религиозных разногласий, но почему в вашем кино боснийцы-мусульмане не просят Аллаха о помощи, а сербы-христиане не молятся Иисусу Христу? Бога как будто вообще нет.
— Это любопытная тема. Я лично не уверена, что конфликт вспыхнул на религиозной почве. Считаю, что конфликтующие стороны просто использовали религию в качестве пропаганды. Идеи веры, конечно, присутствовали в этой войне, но они возникли позже и были второстепенными. Когда мы говорим о религиозном конфликте, мы почему-то акцентируем его внешнюю сторону: одни носят хиджаб, а другие осеняют себя крестным знамением. На самом деле все не так демонстративно. Я подчеркнула это в первой сцене. Правоверная мусульманка носит короткое платье, пьет алкоголь, ходит на дискотеку. В общем, современная девушка. Одна из многих. В моем фильме никто не выпячивает свою веру, хотя в сербско-боснийском противостоянии было бы больше смысла, если бы религиозный конфликт стоял остро.
— В чем же истоки этих разногласий, по-вашему?
— На самом деле все очень запутано. В чем была причина конфликта — непонятно. У большинства моих актеров отцы-сербы и мусульманские матери-боснийки, или наоборот. Они мне рассказывали, что при заполнении каких-то важных документов всегда ломают голову над пунктом «вероисповедание». Их часто ставят в тупик вопросом: «Если ты католик, как ты можешь быть боснийцем? С таким вероисповеданием тебе нужно быть хорватом». И в этом нет никакого смысла, потому что человек не должен выбирать себе религию соответственно месту рождения. Но, знаете, мы постарались внести некую толику религии в фильм. Мы взорвали церковь, и мы взорвали мечеть. Стоит только присмотреться, и вы увидите отношение съемочной группы к религиозному вопросу.
— Вы пропустили через себя войну. Вам было сложно — в профессиональном и моральном смысле?
— Я чувствовала себя как обычный человек, который выкладывается и к концу рабочего дня невероятно устает. Просто понимала, как важно для меня рассказать эту историю. Мне было бы тяжелее, если бы я ее не рассказала. Чем больше я читала об этой войне, о людях, которые запутались между «своими» и «чужими», но пытались выжить и не потерять человеческий облик, тем больше понимала, что они мне дороги, как могут быть дороги близкие родственники. Мне важно было, чтобы и мир узнал или вспомнил об этом, и я не обращала внимания на трудности.
— И все-таки это большой труд. Вы написали сценарий, выступили продюсером, сняли фильм.
— Многодетной матерью быть намного сложнее. Но в разы веселее, конечно.
— С шестью детьми справиться тяжелее, чем со съемочной группой в 100 человек?
— Конечно. Если ты режиссер, то сам принимаешь решение, когда остановить съемочный процесс и пойти отдохнуть или съесть что-нибудь. И тебе беспрекословно подчиняются. А когда у тебя куча детей, и кто-то хочет писать, кто-то — пить, кто-то — есть, кто-то закрылся в ванной, кто-то плачет, ты не можешь взять рацию и сказать: «Стоп, снято!». Хаоса дома гораздо больше, чем на съемках.
— Вы брали детей на съемочную площадку?
— Я не хотела их надолго оставлять, поэтому пришлось взять их с собой. Они играли в искусственном снегу, лазали по декорациям. Хотя, конечно, не надо было этого делать. Съемки такого фильма не похожи на детскую площадку.
— Могу ошибаться, но мне показалось, что и Брэд Питт был на съемочной площадке. Во всяком случае, в эпизоде, где…
— Только не говорите, в каком! Да, он был там, в крошечной сцене. Мы не афишируем, в какой именно, потому что не хотим, чтобы зрители шли «на Брэда Питта». Брэд вообще показал себя отличным ассистентом и актером массовых сцен. Он помогал оператору, занимался с детьми, «включался» в съемочный процесс, когда нам нужен был кто-нибудь, кто не очень занят. Он очень помог.
