Казачье детство для москвича

Помните рекламу, где родители, обреченно глядя на юного оболтуса, констатируют: «Суворовское училище. С математическим уклоном»? Рядовому обывателю невдомек, что кадетское образование у нас — элемент престижа. В Москве сегодня около 20 кадетских корпусов. Из них единственный, в Кузьминках — казачий, имени Михаила Шолохова. Набирают сюда ежегодно 60 мальчишек, начиная с пятого класса. Конкурс — 43 человека на место. Исходя из этой цифры, прикиньте сами, сколько ребят 10–12 лет от роду готовы выпустить из рук мамину юбку, чтобы проводить дома только выходные и каникулы. Попробуй напугай таких строгостью воинской жизни.

С первого взгляда кадеты казачьего корпуса мало отличаются от обычных школьников. Только при виде начальника вытягиваются, чеканят шаг: «Здравия желаю!». И вприпрыжку дальше, по своим делам.

Дел много: с семи утра до десяти вечера жизнь расписана — вздохнуть некогда. Помимо учебы, три канала собственного телевидения, духовой оркестр, хор, изостудия. Футбол, волейбол, самбо, рукопашный бой, кикбоксинг, фехтование, тир, автомобильный класс.

Особо ценятся кадетами шашки и шахматы. Шахматы — обычные, деревянные. Шашки — стальные. Притупленные, конечно, но все равно увесистые и на вид грозные. Для демонстрации владения холодным оружием вызывают 11-летнего воспитанника Суворова. Он еще даже не кадет, только что поступил. В кадеты будет зачислен, когда даст торжественную клятву в Зале славы на Поклонной горе 22 октября.

Худенький бравый Суворов (правда, не Саша, а Валя) едва перерос клинок, однако рубит воздух так ловко, будто с памперсов тренировался в донском или кубанском казачьем ансамбле.

— В столь нежном возрасте — не рано ли, не опасно? — пытаюсь я кудахтать с пацифистских позиций.

— Что вы! — твердо возражают офицеры. — Для мальчишки оружие — это все. А пораниться сдуру и вилкой можно.

С восьмого класса в корпусе начинаются занятия верховой ездой. Программа-минимум — хотя бы держаться в седле. «Когда такое большое животное, причем не самое умное, лошадь ведь по уму на пятом месте после свиньи, — когда оно тебя слушается, это совершенно другое самоощущение, — объясняет мне заместитель директора по науке Григорий Шаповаленко, урожденный кубанский казак, последний в России полковник кавалерии. — А еще конный спорт — неплохая школа для будущей семейной жизни. Чтобы не жена тобой командовала, а ты ею».

Я не рискую уточнять, на какой ступени умственного развития (после свиньи), с точки зрения специалистов, размещается женщина…

Кто и зачем отдает своего ребенка, московского, заметьте, ребенка, в казачий корпус? Почему людей привлекает подобная экзотика? Какой в этом смысл?

Заместитель префекта ЮВАО Александр Найданов и замдиректора корпуса полковник Сергей Кажуров водят меня по этажам, демонстрируют образцовый порядок в спальнях, интерактивные классные доски, под завязку набитые приборами кабинеты физики, химии и биологии, два собственных музея — истории казачества и Шолохова, забавно вальсирующих шестиклашек на уроке хореографии. По ходу уточняют:

— Мы не готовим казаков специально. Хотя 14 октября, на Покров, восемнадцать ребят верстались в казаки с согласия родителей. У нас даже нет установки, что всякий кадет впоследствии должен стать военным. Только половина выпускников поступает в вузы силовых структур.

— Так кого же вы растите?

— Патриотов.

— Неужели родители приходят и говорят: возьмите моего парня, сделайте из него патриота?

— И так бывает. Плюс к тому здесь образование очень качественное. Среди педагогов – два доктора наук, тринадцать кандидатов, народный артист России, заслуженный художник, мастера спорта. Опять-таки, не забывайте: шестиразовое питание, полное обмундирование — от парадного до спортивного, 52 кружка. За все это счастье родители ежемесячно платят по 150 рублей. Остальное дают московский Департамент образования и попечительский совет.

На стенах в классах и коридорах нет ни пяди свободной: правила, кодексы, заповеди, портреты полководцев, атаманов, героев, даже всех российских патриархов. Воспитание здесь — без фанатизма, но твердо православное.

Хотя в классах ноутбук на каждой парте, личные компьютеры в корпусе запрещены. Мобильные телефоны хранятся у воспитателей и выдаются по необходимости. Телевизор смотрят избирательно, под присмотром старших. Сериалы, игровые приставки, «Макдоналдс» и прочие чипсы-сникерсы — только дома, по усмотрению родителей.

— Старшеклассники матерятся, курят? Скажите честно.

— Не матерятся и крайне редко пытаются курить, но прекрасно знают, как это делается. Семьи бывают разные, компании во дворе тоже. Спрятать их от мира мы не в состоянии. Можем только объяснить, что хорошо, что плохо и почему.

Проходим мимо доски почета. Мордочки на фотографиях детские, зато на груди у каждого набор крестов, как у полного Георгиевского кавалера. В корпусе разработана подробная система поощрений.

— Вон в центре — мальчик из многодетной православной семьи Василий Рюриков. У нас и брат его учится, Иоанн. Васька в девятом классе — танцует, поет прекрасно, английский в совершенстве знает, старославянский, сербский…

— Здравия желаю, товарищ полковник! 

— Вольно! Знакомьтесь, это Артем — из семьи потомственных милиционеров. Учится средне, зато чемпион Москвы по лыжам...

Разумеется, иному мальчишке и форма, и строевая подготовка противопоказаны. При каких обстоятельствах в кадетском корпусе делать нечего?

Ну, во-первых, если имеются ярко выраженные таланты — зачем будущему великому математику или пианисту навык лихого козыряния? Другой ограничитель — если ребенок и без того слишком «правильный». Кто от природы склонен слушаться, того кадетская дисциплина может превратить в законченного оловянного солдатика. Третья категория — ребята с сентиментальным «девчачьим» характером.

Тут только важно не перепутать, кто без кого не мыслит жизни: мальчик без мамы или все-таки мама без мальчика. За всю историю казачьего корпуса по собственной воле его покинули трое кадет (склонение «кадетов» исторически не принято). Скучают поначалу все. Редкая казенная подушка не хранит следы мальчишеских слез. А затем, как в пионерлагере: новые увлечения, друзья, да и родители могут навещать. Первый месяц кадет рвется домой, зато дальше с нетерпением ждет понедельничной утренней поверки. И дружба кадетская, говорят, через годы крепка и неразрывна. Это вам не Одноклассники.ру.

На плацу встречаю двух мам, спешащих на заседание родительского комитета. Для интервью времени нет, отвечают кратко. Довольны, что отдали сюда сыновей? Очень довольны. Что изменилось? Другой человек возвращается: вежливый, собранный, аккуратный.

— А не жаль было расставаться? — расчетливо сыплю соль на материнские раны.

Одна молчит. Вторая выпрямляется гордо:

— Надо выбирать, что тебе дороже — собственный покой или польза для ребенка.

Есть женщины в русских селеньях. И даже в таких не шибко русских, как современная Москва.

Уроки закончились, и кадеты сразу теряют сходство с обычными школьниками. На обед — строем, с песней. «Грянем «Ура!», лихие юнкера!» — басит 11-й класс. «Фуражка, милая, не рвися, с тобою жизнь моя прошла. С тобою бурно пронеслися мои кадетские года», — выводят младшие. Кто бы мог подумать, что этот старый кадетский марш сохранится не только в «Сибирском цирюльнике»?

Пока кадеты и педагоги осваивают меню (рассольник, картофельная запеканка с мясом, свекольный салат, компот), я пытаю на плацу очередного отставника-«Макаренко».

— Как правило, для столичного пацана абсолютных авторитетов не существует. Договориться с ним еще можно, заставить слепо подчиняться — нет. Как вы добиваетесь такого радостного и безусловного послушания?

— Надо сразу показать силу. Не применять, но четко объяснить, кто здесь главный.

— Порку, по старой казачьей традиции, не практикуете?

— Вообще-то все великие военачальники через розги прошли. Но у нас физических наказаний нет. В крайнем случае — наряд вне очереди или несколько лишних кругов по стадиону.

Суровости в отношении «казачат», особенно младших, я действительно не заметила.

— Товарищ полковник! — рапортует сипатый петушиный голосок. — Вице-старший кадет Котов по вашему приказанию прибыл!

— Иди сюда, зайчик, садись. Чаю выпьешь? Сколько кусков сахара? Вот, с тобой журналист хочет поговорить.

— В каком ты классе?

— В шестом.

— Где голос потерял? Простудился?

— Никак нет. Просто я взводом командую, много кричать приходится.

— Как ты попал в кадетский корпус?

— Сказал маме, что хочу что-нибудь военное.

— Не завидуешь ребятам, которые в обычной школе остались?

— Завидую иногда. Но здесь лучше. Здесь нас учат отвечать за свои поступки.

— А может, тебе удастся прожить так, что другие будут отвечать за твои поступки?

— Ну, не знаю… — судя по растерянному взгляду огромных серо-голубых глаз, такой вариант в голову не приходил.

— Почему ты серьезный такой, ни разу не улыбнулся?

— Это раньше в школе я был разгильдяем, — самокритично сипит комвзвода, он же зайчик. — Пять минут не мог спокойно посидеть. А теперь не до веселья.

— Ну как же не до веселья? — испуганно вмешивается полковник. — Ведь у вас балы бывают! И дискотеки! Девочки приезжают из пансиона. У тебя девочка есть?

— Есть, — кивает кадет, не теряя общей сосредоточенности.

А я думаю: повезло этой девочке. Или какой-нибудь другой — обязательно с таким «зайчиком» повезет.

Мы живем в странное время в странном месте. Единственный критерий оценки школьного выпускника — количество баллов, набранных им при сдаче ЕГЭ. 17-летний парень, фактически взрослый мужчина проверяется не на доброкачественность в целом, а только на способность к зубрежке. Абсурд, но российское общество всерьез заявляет: нам жить с баллами, а не с человеком. Не люди, а баллы будут восстанавливать страну. Не парень, а результат ЕГЭ, если что, пойдет нас защищать. Баллы вырастят детей, не бросят родителей, не уйдут в криминал, не «свалят» с дипломом за границу…

При таком раскладе жизнь становится тесной, как проулок, где двум казакам не разъехаться. Вера, честь, ответственность, чувство родины — все это вроде бы лишнее. И сугубо личное. Хочешь — расходуй на подобные «предметы» педагогический пыл и учебное время, лишь бы не в ущерб ЕГЭ. Благодарности не жди — разве что от изумленных родителей. «Теперь он встает, когда я вхожу в комнату!» — поражается кадетская бабушка. Стала бы она сама прививать любимому внуку подобный политес? Нет, конечно. Сиди, сиди, милок! А лучше полежи, пока бабуля не принесет тебе из кухни тарелку борща.

Кадетский корпус занимается комплексным воспитанием настоящих мужчин. Кто скажет, что настоящий мужчина — не профессия?

7 ноября внимательнее смотрите трансляцию памятного парада на Красной площади. Первыми вслед за исторической группой пойдут ребята из казачьего кадетского корпуса. Пятый год подряд им доверено нести знамена России и Москвы.

— Может, мы перед ними отчасти виноваты, — негромко делится со мной один из педагогов. — Чересчур идеализированные представления им внушаем. О женщинах, например. А еще постоянно рассказываем, какая у нас замечательная страна...

Так ведь она станет замечательной. Благодаря этим мальчишкам. Однажды.