Роль совести в истории села Вятское

Некрасовский район Ярославской области. 38 км от тысячелетнего города, приобретшего после 7 сентября нынешнего года еще и печальную славу. Здесь бизнесмен Олег Жаров — не олигарх, не член «Единой России» (и никакой иной партии) — собственными финансовыми силами, без участия государства восстанавливает старинное село Вятское. Когда-то богатейшее, торговое, с каменными домами, оно пробалансировало советские времена и, как принято, заглохло в постсоветские.

Коренной ярославец Жаров (поработавший и в США, и в Европе, и в обеих российских столицах) искал тихое место для дачи. А нашел жемчужину — с первым летописным упоминанием в 1502 году, полусотней развалившихся архитектурных памятников и огромным Вознесенским храмом, служба в котором не прерывалась с 1750 года по сей день.

Теперь здесь историко-культурный комплекс: гостиница, ресторан, пять музеев. Главный — «Музей русской предприимчивости» — собрание орудий мужского и женского труда, изящной домашней утвари, бытовой техники (вроде стиральной машины с корпусом из дубовой кадушки), щегольских девайсов: музыкальные шкатулки, патефоны, арифмометры… Трудолюбием и достатком, избытком даже, веет от основательных фигур и ясноглазых лиц на ретро-снимках из сельского фотоателье. Похоже, в Некрасовском районе Ярославской области нашли ту Россию, которую мы потеряли.

На работу Жаров ездит в Ярославль, но в городскую квартиру уже несколько лет не заглядывал, живет здесь. Капитал он сделал на «другом конце нефтяной трубы»: переработка отходов, строительство очистных сооружений, ресурсосберегающие технологии, новые материалы, в общем, экология. Бизнес свой Жаров называет малым и вообще в предпринимательство попал «случайно». Математик по образованию, к 1991 году он работал в научном центре по изучению фундаментальных проблем вычислительной техники.

— Это был советский опыт «Сколково». То, о чем сегодня столько шумят, мы проходили четверть века назад. И могу точно сказать, что разговоры про нанотехнологии, инновации, микроэлектронику — пустая трата времени. Нет смысла догонять страны, опередившие нас в этих областях на два порядка, то есть в сто раз. Надо фундаментальную науку возрождать, в ней наша сила…

Скепсис кандидата физмат наук и доктора экономики Жарова разделяют и обычные предприимчивые мужики Ярославской области. Сама слышала, как в угличском Кремле, на берегу Волги ряженый кузнецом зазывала перекрикивает ветер:

— Испытайте русские нанотехнологии! Сейчас вот этой нанокувалдой мы отчеканим вам монету с профилем святого благоверного царевича Димитрия!

Иностранцы юмора не понимают, зато наши туристы, хоть и приехали к месту гибели восьмилетнего ребенка, искренне веселятся...

Схема бизнеса Жарова в Вятском проста: он приобретает старые дома у текущих владельцев, реконструирует их под ключ и продает очередную готовую усадьбу какому-нибудь состоятельному ярославцу.

— Выживаете бедных людей с исторической родины?

— Никого не выживаем. Некоторые хозяева вообще давно из Вятского уехали — осталась развалюха от бабушки, стоит где-то, и бог с ней. Я сам живу сейчас в доме почетного гражданина села Федора Богородского. А раньше жил в доме купца Ивана Галочкина. Тот дом мы восстанавливали из руин, нынешний — после пожара.

— Может так случиться, что коренных жителей в Вятском не останется?

— Здесь всего 53 исторических здания. 30 из них я уже выкупил. Все бывшие собственники радикально улучшили свои жилищные условия.

Доверять бизнесу в России не принято: сладко поют — грубо прижимают. Но мы идем по свежеасфальтированным улицам с Жаровым и его женой Ларисой — встречные приветливо раскланиваются, в глаза смотрят прямо.

— Здорово, дядя Веня! Как самочувствие? — по-деревенски кричит через улицу коренная москвичка Лариса.

А мне рассказывает:

— Когда мы подсветку сделали на новых домах, на музеях, на гостинице, дядя Веня вышел вечером и говорит: «Ох, живем теперь, как в городУ!»

— Да уж, — подхватывает Олег. — Тут кое-кто приедет и зудит: вот, раньше было село настоящее, а теперь подсветка какая-то, урны на каждом шагу понатыканы… А я говорю: мало ли в России деревень без урн и без подсветки? Туда и поезжайте!

— Что такое модернизация? — снова заводит Жаров свою любимую песню. — В моем понимании это коммерциализация. То есть любой продукт должен найти своего потребителя. Рынок исторической недвижимости — очень модное сегодня направление на Западе. У нас в этом отношении поле непаханое. С одной стороны, туризм потихонечку переориентируется на внутренние маршруты. На фоне того, что в мире происходит: где акулы, где спиртным отравились, где автобус расстреляли… Да и просто самосознание у людей растет. С другой стороны, обеспеченные люди приезжают, покупают недвижимость, живут. Я этому очень рад. Богатый человек хочет, чтобы вокруг было красиво. Приходишь и говоришь: ребята, храм надо восстанавливать. Одному просто неудобно отказаться, а другому и лестно поучаствовать...

В общей сложности Жаров создал в Вятском около 70 рабочих мест. Скоро заработает цех по засолке огурцов — прибавится еще 30. Когда-то село называли огуречной столицей России. Этот овощ растет здесь, как сорняк. Ни удобрять, ни поливать не нужно. В 1906 году на продажу в столицы, а также в Швецию, Швейцарию и Данию из Вятского вывезли 8 млн кг соленых огурцов — правда, с учетом веса тары…

На центральной площади села дежурит «восьмерка» вневедомственной охраны. Скорость реагирования — 30 секунд. Уборку мусора, снега зимой, прокладку канализации и водопровода Жаров тоже взял на себя.

— Мне приходится быть и мэром, и депутатом, и мировым судьей, и священником… У школы проблемы — школе помог. Ей сто лет исполнилось, оттуда три Героя Советского Союза вышли, будущий митрополит Рязанский Симон там учился, а им не то что юбилей отметить — на ремонт денег никто не давал. Мы выделили 600 тыс. рублей, школа хотя бы нормально открыла учебный год.

— У меня есть знакомые, продолжает Жаров, — долларовые миллиардеры, из списка «Форбс». Некоторые сюда приезжали. Охали, ахали: какая красота, фантастика, ну ты молодец! Ни один не предложил ни копейки. Хоть на церковные купола, хоть на что-нибудь… Ни разу!

— Видимо, поэтому они и миллиардеры.

— Наверное. А кто попроще — владельцы среднего бизнеса — всегда говорят: если чего надо, звони… Я не буду просить, конечно, но все равно у среднего бизнеса лицо человеческое.

Местная власть охотно наведывается в Вятское, важных гостей привозит, но в дела Жарова не лезет.

— А я просить не умею, да и не люблю. Не мешают — на том спасибо.

Насчет «не мешают» — не так все просто.

Едва лишь у Золотого кольца появился новый изгиб (половина туристических автобусов, прежде направлявшихся от ближайшей пристани к Ростову Великому, теперь едут в Вятское), возникла вдруг идея в пятистах метрах от села поставить коровник. На 1,2 тыс. голов — а с молодняком на 2 тыс. Стройка, заявленная в рамках нацпроекта «Развитие агропромышленного комплекса», уже началась. Жаров считает ее незаконной, собрал документы и подал в суд.

— Коровы не ярославские, голландские, для привязного содержания, без выпаса. Здесь не только туристы, местные жители в обморок будут падать.

Математик Жаров нашел в интернете, сколько навоза в среднем производит за день одна буренка, умножил эту цифру на 1,2 тыс. и получил два железнодорожных состава пахучей субстанции в год.

— Вы думаете, — спрашиваю я, — за этим стоит злой умысел? Чиновники ревнуют?

— Не уверен, — осторожно отвечает Жаров. — Вполне вероятно, что это простая безалаберность. Поймите: мы были бы очень рады, если бы деньги вкладывались в поддержку фермерских хозяйств — пусть коровы вокруг пасутся. Но 1,2 тыс. несчастных буренок, которых за всю жизнь ни разу на улицу не выпустят… О чем думает общество защиты животных?

Из знаменитостей частый гость Вятского — оскароносный аниматор, скромный ярославский отшельник Александр Петров, здесь открыта его выставка. В бывшей кузнице оборудовали купель — на последнее Крещение сюда приехали окунуться 5 тыс. человек. Росписи в купели, как и в московском Храме Христа Спасителя, делал заслуженный художник России Николай Мухин — у него дом в Вятском. Такие вот в русской провинции простые деревеньки…

Среди поклонников Вятского — люди настолько разные, как советник президента России по культуре Юрий Лаптев и случайно встреченный мною на сельской улице Евгений Ройзман. Оба, как объясняет мне Жаров, принадлежат к коллекционерскому племени.

— У Жени потрясающий музей иконы в Екатеринбурге.

— Вы с ним давно знакомы?

— Нет, года два. Помню, год назад мы разговорились, и он все — о роли государства, о крепкой власти… В общем, я очень удивился, когда он в «Правое дело» вступил.

- А почему зализывать раны Ройзман прибыл именно к вам?

— Что вы, какие раны? Тут один коллекционер юбилей отмечает, вот все и съехались.

— Вы-то сами каких взглядов человек?

— Либеральных.

— При том, что живете на земле, скупаете прялки и интересуетесь огурцами?

— Я против гипертрофированной роли государства. Так нельзя страной управлять: выезжают президент или премьер на места, люди им жалуются, и после этого одним крышу починят, другим отопление включат.

— Положим, Вятскому повезло. Но ведь это случай уникальный. А кто будет остальные русские деревни восстанавливать, если не государство?

— В идеале — бизнес.

— Для этого у бизнеса совесть должна пробудиться.

— Ну, во-первых, бизнес весь разный. А во-вторых, разве у нынешнего государства есть совесть?

Вопрос риторический. Я выключаю диктофон и думаю: если когда-нибудь ученые возьмутся исследовать роль совести в истории, мимо села Вятское им точно не пройти.