Бренд-на-Дону

Папаха, чекмень, лампасы, шашка на боку: мы говорим "казаки" — подразумеваем "ряженые". Хорунжий, сотник, есаул, атаман — все это кажется пустым заигрыванием со вчерашним днем. Зачем современной России казаки? Существует ли для казачества будущее время? Что за люди живут сегодня на родине Григория Мелехова?

Лето на Дону давно в разгаре. Пропеченные лица, жаркие плечи, облезлые носы. Озимые поднялись выше колена, по обочинам — цветущие стены медоносной акации, до горизонта — детские кудряшки ковыля. У домов объявления: "Черви есть" — на Дон до сих пор ездят рыбалить. Впрочем, новое время — новые забавы. По дороге из Ростова на Старочеркасск минуем гольф-клуб. Хороша степь не только для буйной казачьей вольницы, но и для размеренного буржуазного моциона.

Рядом строится коттеджный поселок: 700 тысяч рублей за сотку. Собственно в Старочеркасске цена может доходить до 2,5 млн — если неподалеку от майдана.
Давняя столица казачьего края — одно из редких мест в России, где жизнь за последние годы улучшилась. Выручила проведенная наконец дорога: пока в островную станицу добирались только паромом, участки здесь продавали "за шапку сухарей".

Сейчас даже старочеркасские попрошайки радуют глаз упитанностью — благо приезжих хватает. Есть что посмотреть: на местном погосте могилы родителей Степана Разина и матери Емельяна Пугачева, здесь же зарыта голова бунтовщика Кондратия Булавина, прежде, по приказу Петра I, выставленная на всеобщее обозрение. В правом приделе храма Петра и Павла крестили младенца Матвея, будущего героя Отечественной войны атамана Платова. Перед храмом был до смерти запорот за вольномыслие начальник личной охраны Павла I Евграф Грузинов (впоследствии реабилитирован).

В Старочеркасске родился знаменитый казачий поэт Николай Туроверов ("Уходили мы из Крыма"). А ворота на Атаманское подворье, по преданию, освобождают всякого входящего от грехов. Алла Пугачева, как свидетельствуют очевидцы, металась под воротами до тех пор, пока одна подслеповатая старуха не сказала громко другой, туговатой на ухо: "Чего эта тетка прядает туда-сюда?"...

Скромные северные Вёшки с их тощими суглинками и небогатой историей Старочеркасску вроде бы не конкурент. Но так было до Шолохова. Человек, создавший "Тихий Дон", сам происходил не из казаков — из мещан. И все же, не будь его, обаяние казачества к нынешнему дню истерлось бы, выносилось, истлело до полной нереальности восстановления. А так, мимо всех насмешек над самозванцами (таких казаков называют "асфальтовыми") несет свои воды тихий Дон — в туманное, но все-таки будущее.

Казачество, выражаясь современным языком, — бренд Ростовской области. Внутреннее употребление — это само собой. Атаман Всевеликого Войска Донского, казачий генерал Виктор Водолацкий рассказывал мне про успехи своих подчиненных в охране порядка, про 20-ю казачью бригаду, которая дислоцируется в Волгограде, воспитательное значение кадетских корпусов и не лишние, прямо скажем, деньги, которые получает казак за службу. Живут-то в основном натуральным хозяйством, трудно живут. В верховьях Дона, в том же Вёшенском почвы плохие, урожаи низкие. Тем более по природе своей казаки — рубаки, а не пахари. На Дону широко цитируется поговорка для отлынивания от домашних дел: "Вдруг война, а я устамши".

Казачья романтика отлично продается на общероссийском и даже на мировом рынке. Сам Бог велел наладить туристический поток в сторону Дона. И вполне логично, что возрождение казачества более насаждается сверху, нежели инициируется снизу. В той же Вёшенской в последние выходные мая, ближайшие ко дню рождения Михаила Шолохова, устраивают фестиваль "Шолоховская весна". И дальше, чуть ли не каждый уикенд -- "Ой, да не вечер..." с самого утра и "Не для меня придет весна" вплоть до осени. Тихий Дон на это время становится шумным.

Программа для столичных гостей предполагает подробное, крепкоградусное и высококалорийное знакомство с местной экзотикой. После удачного тоста надо кричать "любо!". Выпивать можно только вслед за атаманом, ни в коем случае — поперек. "Доброе утро" (день, вечер) меняется на "Здорово ночевали, казаки!" или "Здорово дневали, станичники!". Отклик: "Слава Богу".

В показательных куренях — с десяток районированных видов самогона. Лапша, гусь, домашняя колбаса, яичница с салом, донская стерлядь, пышки размером в тарелку, на которые даже местная власть в лице вице-губернатора глазеет со страдальческим вожделением. Москвичи не пытаются одолеть искус, а в итоге кое-кто понимает, что не для него пришла весна. Во всяком случае, шолоховская.

В Кружилинском, где Шолохов родился, воссоздали старый казачий хутор. Курень, крытый камышом, скотный двор, птичий, сад, огород. Можно выйти на демонстрационный участок поля, встать за лемехом позади двух страшенных рыжих быков: "Цоб-цобэ!".

Как отличается донская порода лошадей - сухих, поджарых, нарядно-золотистых - от породы буденновской, более тяжеловесной, наглядно разъяснят в манеже. Конь и женщина - сколько я могла заметить, перед ними по-прежнему обмирает казачье сердце.

Отношение к нашему полу в здешних краях особое. Вот, впереди красную малолитражку носит, как пьяного казака. Наш водитель ласково, без нотки раздражения: "Должно быть, девчата едут...".

Если присягал Войску Донскому, будь готов к возрождению традиций в полном объеме. По части телесных наказаний — тоже. Кому и сколько, решает круг. Недавно, рассказывает мне Водолацкий, один казак получил десять ударов плетьми за то, что сдал мать в дом престарелых. Вроде бы — дикость, средневековье, бред-на-Дону. А человек встал с лавки, оправился, побежал к матери, уговорил, привел обратно...

Из 4,5 млн жителей Ростовской области 650 тысяч в графе "национальность" пишут "казак". Народ сплачивается не составом крови (сами знаете, какой в казачьих жилах коктейль), а общей культурой и системой ценностей. Немалое число тех, кто при последней переписи назвался русским, не имеют на это никакого права...

И все-таки, если убрать с улиц фольклорные ансамбли, вы никогда не отличите вёшенских станичников от населения, скажем, подмосковной Малаховки. Гуляния проходят по безликому формату. Шарики с микки-маусами, флажки с тандемом, "Крик" из латекса (раззявленная черепушка, маска киноманьяка), надувные драконы, пивко и матерок, как ветерок. Вечером на прибрежной эстраде — там, где огромный бронзовый Григорий преграждает конем путь не менее бронзовой Аксинье, "Когда мы были на войне" и "Любо, братцы, любо" быстро сменяются голимой попсой. Попса над Доном (б. тихим) — это очень вульгарно. А с возрождением казачества и вовсе несовместимо.

О православии тихого Дона ("Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон...") сегодня говорить не приходится. Здесь даже депутаты от "ЕдРа" (только не Водолацкий, само собой) открыто заявляют, что церковь — организация коммерческая, а священники в России — сплошь да рядом бизнесмены. Звучит это так же дико, как если бы пленум Ростовского обкома году в 1975-м открывался пением "Отче наш"...

Трибуну для торжественных речей о Шолохове устанавливают аккурат у памятника Ленину, в виду куполов Свято-Михайло-Архангельского храма, спасенного в 1930-х не без участия молодого гения. Собственно, так и прошла жизнь Михаила Александровича: убеждений он не менял, в церковь не ходил, однако восстановлению храмов — если били челом — способствовал и сомнительных шуточек на религиозные темы, по рассказам внука Александра, не допускал. Хороший был мужик. Не белый, не красный — просто русский.

... Для чего сегодня ехать в Вёшенскую? Возможно, чтобы понять: в гражданских войнах — даже бескровных, сугубо идеологических — победителей не бывает. Русские не любят друг друга, потому что все мы разные. Извилист русский человек не хуже Дона. А Дон вьется так, что от Вёшек до Ростова на автомобиле 350 километров, по воде же — больше восьмисот... Почувствовать себя единым целым, принять другого, несмотря на различия, вспомнить что-то, ради чего и вправду можно выйти народным фронтом, — вот задача. Россия больше, чем "Единая Россия". А уж тем паче "Справедливая". Или какая-то там "Другая". Россия больше и важнее, чем личные претензии и обособленные системы взглядов.

Михаил Шолохов ни при каких жизненных обстоятельствах не смог бы сделаться диссидентом. Человек, живущий на земле, против своей земли никогда не пойдет. Этому любой донской казак может поучить продвинутого москвича с i Pad'ом.

На зябком рассвете в Вёшенском подумалось: вдруг мы никак не найдем национальную идею, потому что она не формулируется словами, даже самыми прекрасными, а заключена в той земле, на которой слова рождаются. Русская идея — это сама русская земля. Все остальное уносит ветер. Как надоедливую мошкару, как петушиный крик над водой. Отзвенел — и снова Дон тихий.