Пушкино горе
ЗИМА. Городскому жителю, тем более москвичу, в Михайловском не стоит сразу садиться за руль - от местного воздуха с непривычки хмелеешь. Легкие разворачиваются, как аккордеон в умелых руках. Все-таки пушкинский заповедник - это вам не Пушкинская площадь...
Северные звезды в такой чистоте по-южному изобильны. С утра валит снег - даль в молоке и обморочная тишина. К полудню выйдет солнце - зима, как в сказках Роу. Белое безмолвие, зеленое поветрие (это когда сосны метут макушками небо). А сосна, запушенная инеем, напоминает оливу - дерево, от рождения седое.
Пороша сейчас каждый день, и на краю Михайловского аллею пересекает четкий заячий след (возможно, это потомок зайца, не позволившего Пушкину присоединиться к декабристам). Возле Савкиной горки - городища XIII века - полыхнула в кустах лиса. Вот куст зарделся снегирями - стеснительными и осторожными. Зато синицы-нахлебники буквально на голову садятся, преследуют стайками по всей усадьбе, клюют даже пустую варежку: крошек давай!..
На этих хрустких пространствах странно слышать про эпидемию гриппа. Вообще новости "с большой земли" в Михайловском гаснут быстро. Не потому, что всякий порыв ветра норовит отменить сотовую связь (новую вышку скоро должны построить), а от того, что вдруг ясно осознаешь, какая земля - действительно большая.
И календарь в Михайловском особый. 25 января - именины Татьяны Лариной. Через день, 27-го по новому стилю, Онегин застрелил Ленского. А 27-го же, но по стилю старому, Пушкин сам получил пулю в живот - к 10 февраля съедутся гости поминать...
Летом от гари, зимой от гриппа, круглый год от душевной лени можно спасаться в Михайловском. "И все-таки, - говорит директор Георгий Василевич, - у нас ярко выраженная сезонность, преодолеть которую пока не удается". Это означает, что летом, а также в сентябре и начале октября в Михайловском переаншлаг (директор давно привык к звонкам: "Але, Михайловское? Скажите, когда у вас начинается болдинская осень?.."). А вот зимой пусто, только студенты с этюдниками бьют валенком о валенок - не хуже Истоминой. Пустуют гостиницы. Скучают официантки в бревенчатом трактире, куда спиртное - представляете? - не завозится неделями.
ТУРИЗМ. В 2010-м пушкинский заповедник посетили 360 тысяч человек. Чтобы заполнить гостиницы и дать местным жителям работу, требуется раза в два больше. В благополучные советские (то есть брежневские) времена ежегодное число туристов доходило до миллиона.
Внутренности беседки на еловой аллее Михайловского свидетельствуют о широкой географии пушкинопоклонничества ("Варя и Настя из Орла", "Челябинск рулит", "Norilsk forever"), но главные потоки направляются, конечно, из двух столиц. 420 километров от Петербурга лучше преодолевать на машине. Кстати, дорогу, нынешнюю трассу М20, строил граф Пётр Андреевич Клейнмихель, душенька, и тем же, описанным у Некрасова способом - на косточках. Москву от Пушгор отделяют 650 км. Шоссе узкое, отягощенное плотным потоком трейлеров. Остается так называемый "скорый" поезд Москва - Псков, который на протяжении тринадцати часов не столько тащится к пункту назначения, сколько простаивает на промежуточных станциях. Ну да ничего, Ларины в Москву, "на ярманку невест" ехали от Тригорского семь суток.
Расценки на жилье стартуют от 400 рублей с носа на турбазе. Далее - гостиница "Дружба", эконом-класс, три звезды. Номер в частном отеле "Арина Р.", построенном в деревне Бугрово, за границей заповедника, на фундаменте бывшей колхозной фермы, обойдется чуть меньше ста долларов в межсезонье и подороже летом. Высший ценовой разряд - частные гостевые дома в деревнях близ усадеб. Зато за 5-6 тысяч в сутки можно снять целый коттедж - у Воронича, к примеру. Встанешь с первыми лучами и поспешишь в поля, как уже упомянутая Татьяна Дмитриевна Ларина.
Все деревенские, кто мозги не пропил, норовят возвести на участке дополнительный дом. В Пушкиногорском районе зарплата доярки - до пяти тысяч в месяц. 5-7 тысяч получают муниципальные служащие...
ДАЧИ. Выйти на крыльцо, сладко потянуться и почувствовать себя соседом Пушкина - участь слишком завидная, чтобы на заповедник не зарились регулярно из Москвы и Питера. В постсоветской жизни Александра Сергеевича пробуксовывает сугубо чеховский сюжет с вишневым садом. Многим хочется пустить под дачи и заповедную землю, и ближайшие окрестности.
С пунктом номер один бороться проще: на территории заповедника строительство разрешено только в исторически существовавших деревнях, причем на старых фундаментах. Правда, архитектурную фантазию владельцев Василевич регламентировать не вправе. Хит Подмосковья - ублюдочную помесь замка Дракулы с первым советским колумбарием - здесь, слава Богу, возводить не принято. Тем не менее взгляд, скользя по горизонту, цепляется то за блестящую крышу, то за фасад вырвиглаз.
Проблема окрестностей решается не столь вегетариански. Судя по перманентной тревоге Василевича, он рассматривает территории вокруг заповедника как бомбу, готовую рвануть в любой момент.
...Ранним морозным утром смотрим с Михайловского холма на ту сторону быстрой, едва подернутой ледком Сороти. "Вон там, между деревнями Зимари и Песечек, - тычет Василевич в линию горизонта, - будет виден дачный кооператив "Пушкиногорье". 476 коттеджей. При том, что в местных деревнях больше 20-30 домов отродясь не бывало. Формально это вне границ заповедника, но здесь же все видно и слышно на километры! Дорога идет по вершинам холмов, начнется рев грузовиков, бетономешалок. С очистными сооружениями у дачников всегда проблемы, значит, стоки пойдут в Сороть. Мусор по лесам - само собой. Моторные лодки, водные мотоциклы, зимой снегоходы... По нашему законодательству дачное поселение считается улучшением земли. Дачники будут платить налоги, покупать продукты. Но все равно вреда гораздо больше..."
Боль Василевича помножена на обиду: ведь заповедник сам привлекает "паразитирующий элемент". Престиж этих мест, как и развитие инфраструктуры, обеспечивается исключительно Пушкиным. Я предложила вариант обременения: пусть каждый потенциальный застройщик выучит наизусть "Евгения Онегина"...
Скажем сразу: завтра-послезавтра никакого дачного некоммерческого партнерства "Пушкиногорье" на горизонте не проступит. Двадцать гектаров, принадлежащие трем предпринимателям (один местный, двое из Питера), остаются землями сельхозназначения. В изменении целевого использования администрация Пушкиногорского района отказывала дважды и впредь уступать не намерена. Атаку дачников сдерживать пока удается, натиск бурьяна - нет. Здесь нужны фермеры, а не дачники, но где их взять?
БИЗНЕС. Когда-то землю нынешнего пушкинского заповедника обихаживали крестьяне и помещики. В советские времена - колхозы совместно с музеем. Затем колхозы распались и, в гроб сходя, благословили своих тружеников паями - по два гектара на душу. Эти паи, как ваучеры, активно начали продаваться. Кто-то не хотел платить налоги; кто-то умер, и родственники избавились от лишней собственности. В большинстве случаев у людей нет желания землю обрабатывать. У кого желание и навык были, те зачастую обожглись, разорились, не смогли вернуть кредиты.
Крестьянство умерло в России, почему оно должно было выжить в Пушкинских Горах?
Лет пять назад Василевич азартно занялся строительством конюшни. От усадьбы до усадьбы - по несколько километров, а прогулки верхом - или в коляске, или на саночках - это же так по-пушкински. Идею пришлось прикрыть. На всю округу не обнаружилось ни единого конюха...
Восстановленная водяная мельница в Бугрове мелет зерно, выращенное на Куликовом поле. Из этой муки хорошо бы печь пряники в Ясной Поляне, а торговать ими в Бородине. Кустарная порука музейных работников - поскольку других работников почти не осталось.
"До поры до времени нас выручало то, что мы находимся вдали от больших капиталов, - говорит Василевич. - Сейчас уже не выручает, но и помощи от бизнеса мы не видим. Вот только храм на Ворониче..."
Храм Святого великомученика Георгия на Вороничском холме - там, где фамильное кладбище Осиповых-Вульф, могилы супругов Гейченко и Саввы Ямщикова, - восстановил, точнее, построил заново на собственные средства питерец, хозяин той самой "Арины Р.". Еще один бизнесмен помог отлить колокола. Правда, зимой службы нет - за противопожарную систему (без нее нельзя ставить печи) запросили половину всей стоимости храма...
Кое-где, точечно, оживает земля, поднимаются люди. Травы в этих местах летом стоят стеной, по четыре раза за сезон приходится скашивать. Для животноводства регион - лучше не бывает. В деревне Селихново открылся частный молокозавод, 215 рабочих мест. Сливки, творог, масло с фирменной эмблемой: кот под дубом. А еще Пушкиногорский район славится глиной. В семи километрах от райцентра, в деревне Подкрестье, лежит в руинах кирпичный завод. Нашлись бы желающие восстановить производство - так нет, дачи выгоднее: построили, продали, разбежались.
"Вопрос ответственности бизнеса перед обществом не решен у нас в масштабах страны, - формулирует Василевич. - А здесь мы имеем филиал этого вопроса, обращенный к земле, привлекательной для застройки. Выросло поколение чиновничьих детей, которых натаскивают, как охотничьих собак, чтобы учились вкладывать капиталы. И они приходят сюда, абсолютно уверенные в своей способности обустроить это место, если оно будет принадлежать им. А их еще учить и учить, чтобы хотя бы третье поколение поняло, что оно имеет дело с Россией, а не с отдельными кусками земли..."
ЗЕМЛЯ. Земля в Михайловском важнее, чем дом Пушкина. Дом неоднократно восстанавливался, отстраивался заново. Земля же, как принято теперь говорить, аутентична. И хоть русло Сороти изогнуто сегодня иначе, чем в начале XIX века, а все-таки это тот самый пейзаж, который отпечатывался у Пушкина на сетчатке.
Красоту земли не смогли уничтожить ни помраченный плебс в 1918-м, ни немцы - представители западной цивилизации - во время войны. Успенский собор Святогорского монастыря они подрывали дважды, могилу Пушкина заминировали, как и само Михайловское. На лесной аллее со стороны Бугрова поставлен камень в память о погибших саперах. В принципе такого камня достаточно, чтобы отзываться о "западной цивилизации" крайне сдержанно. Кстати, прививку от нее на Псковщине получили не в первый раз.
Если дети - чиновничьи, боярские или чьи-то еще - нуждаются в назидании и просветлении, так в Михайловском наставников - словно воды весной. Помимо Пушкина большим воспитательным значением обладают холмы, небо, корабельные сосны Михайловской рощи, древние замшелые кресты, аккуратно заплатанные липы на аллее Керн. У Гейченко можно поучиться веселой, полюбовной, почти фамильярной игре с Пушкиным. У Василевича - вдумчивой заботе: отыщите другое место в России, где нет ни единого угла, тронутого запустением.
Торжественная чистота Михайловского по кирпичику формирует характер, сознание и душу. За неделю в гостях у Пушкина созидание этих сложных конструкций может продвинуться дальше, чем за всю предыдущую жизнь.
ДОВЛАТОВ. По всей вероятности, ближайшей осенью в Пушкиногорье появится довлатовский экскурсионный маршрут. Сделано это будет по заявкам клиентов, в том числе облеченных высокими должностями.
Не вполне понятно, по каким точкам пройдет довлатовская тропа. Ну, гостиница "Дружба". Турбаза. Кафе в райцентре. Дом фотографа Валеры куплен якобы специально, чтобы устроить там музей Довлатова. Проблема в том, что заповедника, прославленного (точнее, ославленного) Довлатовым, давно уже нет. Говорят, впрочем, что его и тогда не было, что язвительный глаз и неспокойное сердце Сергея Донатовича сильно искажали реальность, но тут спорить бессмысленно. Разве только дать Василевичу совет в булгаковском духе: никогда не принимайте на работу писателей, тем более талантливых, диссидентствующих и пьющих.
Так случилось, что в уроженце Минска Василевиче нет ничего советского. Он не антисоветский, он какой-то "мимосоветский". В принципе это не хорошо и не плохо, но для пушкинского заповедника оказалось все-таки достоинством. Собственно, упреки, которые сыпались на Василевича в первую пору его директорства, были связаны как раз с тем, что он разрушил обаяние Михайловского советских времен. Обаяние милое, привычное и многим дорогое. Василевич, однако, твердо решил вернуть усадьбам и паркам статус пусть скромного, но дворянского гнезда и цели своей добился. Остроумие Довлатова в эту строгую картину уже не вписывается.
Довлатовская экскурсия должна быть сформирована очень тонко, в жанре все-таки драмы, а не комедии. Ржач экскурсантов и травля баек под Савкиной горкой абсолютно неуместны. Думаю, сам Довлатов вряд ли одобрил бы такое дурновкусие. А так - грамотный маркетинговый ход: почему бы не привлечь еще одного гения места со скамейки запасных? К Пушкину можно прийти и довлатовской тропой. Только не надо путать главное и второстепенное.
ДЕНЬГИ. Для Пушкиногорского района заповедник - что называется, "градообразующее предприятие". У Василевича работают (и раздражают земляков доходами по 10 000-12 000 рублей в месяц) 478 человек. На весь район трудоспособного населения - около четырех тысяч. Жителей в целом - меньше десяти тысяч. В начале директорской карьеры Василевича - он помнит - было шестнадцать.
"Люди переехали туда, где лучше?" - "Можно и так сказать. Умерли". Даже после войны, осенью 1945-го, школа райцентра приняла 5000 детей... Не Пушкиногорье, а Пушкино горе.
Бюджет заповедника - 130 млн рублей в год. У всего Пушкиногорского района - 120. И все же "это шестая, а то и седьмая часть от необходимого, - утверждает Василевич. - Половина сотрудников подкармливается с собственной земли, так что нам, к сожалению, приходится считаться с сезонностью посадки картофеля или сбора яблок. В районе нет газа, топимся мазутом, цены на который постоянно растут. Минимум дважды в год надо ремонтировать грунтовые дороги. Автомобильной техники держим почти сорок единиц: за любой малостью приходится ехать в Опочку или Псков, а то и в Петербург либо Москву. Фондохранилище переполнено. В научном центре 120 компьютеров - при замене мы обязаны к каждому покупать отдельную лицензионную программу. Для текущего ремонта усадеб используется документация 1999 года, подготовленная к 200-летию Пушкина. Контролирующие органы настаивают на новой документации - ее придется заказывать на стороне. Ну и ландшафтные работы: парки надо чистить, убирать бурелом, подсаживать новые деревья. Мы не имеем права этим заниматься, но другого выхода нет - у нас в районе на 23498 гектаров леса всего три лесника".
ЗАКОН. В начале февраля Госдума в третьем чтении рассмотрит законопроект о музеях. Если он, наконец, будет принят, в законодательном обиходе впервые за последние двадцать лет появится юридическое понятие музея-заповедника. И Василевич получит дозволение на ту деятельность, которую "самовольно" ведет годами. Ему официально разрешат хозяйничать в парках, чтобы гнилые стволы не падали на головы посетителям, кормить и перевозить туристов, - в общем, заниматься делом. Правда, рьяность контролеров вряд ли утихнет. За 17 лет директорства Василевича проверяли 60 раз.
Читатель ждет, как рифмы "розы", объяснений по последним претензиям Счетной палаты. Итак: 4,5 млн рублей "нецелевого использования" складываются из неувязок с документацией по тендерам. Например, протокол о торгах на сумму 3,5 млн исчез вместе с питерским сайтом, где был вывешен. Теперь пуганый Василевич ввел практику дублирования тендерных документов.
Дом Семена Степановича Гейченко остается служебным. Дочь Татьяна, выросшая в этом доме, после смерти отца продолжала работать в заповеднике, потом вышла на пенсию. Постоянно живет в Петербурге, сюда приезжает ради систематизации архива.
Глава Пушкиногорского района Римма Бурченкова проживает в служебном доме на территории Тригорского по той простой причине, что в течение десяти лет работала хранителем усадьбы. Сейчас эту должность занимает давний сотрудник Тригорского и по совместительству супруг Бурченковой. Заповедник - место патриархальное, здесь треть сотрудников работают семьями. Чтобы доставить удовольствие Счетной палате, Бурченковой, видимо, следовало подать на развод и уехать из дома...
"Бывает смешно, бывает муторно, - делится Василевич впечатлениями от бесконечных проверок. - Я не верю только в одно - в то, что это прекратится раз и навсегда. Но если бы можно было серьезно к чему-то прицепиться, меня бы давно отсюда убрали..."
БОРЬБА. У Василевича есть недостаток: всякое общение за пределами заповедника, всякий выход "в свет" - для него очевидное бремя. "Я не в обойме, не в системе, не вписываюсь стопроцентно в чиновничий круг области и региона..." Хвастаться тут нечем.
На однорукого солдата Гейченко, рассказывают мне ветераны заповедника, наездов было не меньше. Постоянно приходилось держать оборону. Но Семен Степанович умел завести хорошие отношения с первыми секретарями, да и весь цвет столичной творческой элиты был обаятельному директору порукой. Василевич - человек гораздо более замкнутый. Во многом из-за этого и страдает.
Судьба места, кровно связанного с Пушкиным, не может складываться безоблачно, поскольку сам Пушкин непрост. Сумятица отношений с властью, церковью и многими из тех, кого в учебниках называли "блестящим и холодным светским обществом", а были они по-своему достойными, зачастую несправедливо обиженными Пушкиным людьми, - все это унаследовано современным Михайловским от своего главного обитателя в полной мере.
Насчет трудностей перевода со светского на церковный сейчас распространяться не буду. С наместником Святогорского монастыря архимандритом Макарием (Швайко) мы в Пушкиногорье разминулись, но я очень надеюсь, что разговор впереди. Главный вопрос: если обитель когда-нибудь передадут в собственность Русской православной церкви, смогут ли монахи сами ухаживать за могилой Пушкина и получат ли эксперты свободный к ней доступ? Вопрос помельче, но задают его часто: почему в левом приделе - там, где стоял перед погребением гроб с телом поэта, открыли церковную лавку?.. С другой стороны, получается, что именно в этом приделе можно теперь подать записочку об упокоении души убиенного раба Божия Александра - это неплохо...
СИЛА. Михайловское нуждается в компромиссах. Михайловское взывает к способности людей договариваться по-человечески. Михайловскому необходимы статус достопримечательного места, утверждение генплана заповедника, расширение охранных зон. Но главное сейчас - заново осознать всю драгоценность этого места. Причем не только для Пушкина.
В Москве он родился и женился, в Петербурге беседовал с императором, страдал и умер, в Михайловском - стал Пушкиным. Перерос мальчишество, злоязычие, веселый цинизм, безответственное вольнодумство. Пушкинская эволюция духа настолько радикальна, что ее можно счесть революцией. Именно здесь, в Михайловском, произошел главный поворот. А нам осталась подсказка, зарубка на память: вот куда надо приезжать, чтобы пробиться к себе настоящему. Если Пушкину помогло, значит, и тебе поможет.
Пушкиногорье - одна из точек (уже редких, считанных в России), где чувствуешь себя русским. Причем ощущение это приходит не через неприязнь к чужому, а через любовь к своему. Данный способ национальной самоидентификации гораздо более надежен. "Я - не ты!" - разве это критерий? "Я ненавижу!" - разве в таких категориях возможно описывать самого себя? Во всяком случае, описывать полно?
Сила, основанная на ненависти, - ничто по сравнению с силой, которая опирается на любовь. Если "я" включает Пушкина, Толстого, Сергия Радонежского, Михайловское, Ясную, Лавру, Саров, Оптину пустынь, алтайские Сростки, Константиново, Тарусу, станицу Вешенскую - вот это сила, ребята. Ее даже демонстрировать не обязательно - достаточно ощущать внутри.
