Европе нужен диалог с Россией, несмотря на санкции. Об этом в интервью «Известиям» заявила экс-глава МИД Австрии Карин Кнайсль. Во время беседы она также рассказала о нерешительности ЕС в попытках сохранить иранскую ядерную сделку и негативных последствиях зеленой политики.
— Действительно ли механизм по урегулированию конфликтов, запущенный Францией, Германией и Великобританией, направлен прежде всего на сохранение СВПД? Удастся ли Европе потушить иранский кризис таким образом?
— Иранский кризис начался не только из-за выхода США из СВПД в мае 2018 года. Причина кроется в том, что Европа не инвестировала в Иран, банки отказались проводить операции по многим проектам. Даже французская нефтегазовая компания Total приостановила свою деятельность в Иране в 2018 году из-за экономического давления США. У Ирана были большие надежды на выход из изоляции. Европейцы же не осмелились инвестировать в Тегеран из страха перед американскими санкциями. Чтобы спасти договор, Европа попыталась сохранить финансирование в некоторых областях, сотрудничала с Ираном по гуманитарному направлению, но ей не удалось в полной мере соблюсти первоначальные договоренности по сделке.
— Стоит ли привлекать другие ядерные державы к переговорам?
— Многие говорят о включении других участников. Но мне кажется, что это неправильный путь. Необходимо следовать старому принципу международного права Pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться». — «Известия»). Безусловно, важно учитывать региональную роль Ирана, но существующие договоренности являются основой.
— В мае выходит ваша книга, посвященная негативным последствиям перехода на зеленую энергетику и отказа от нефти. Тем временем Европа уже приняла «Зеленый пакт» на ближайшие 30 лет. К чему это может привести?
— Еще 15 лет назад я выпустила книгу «Энергетический покер» — как нефть и газ влияют на мировую экономику. Уже тогда я задавалась вопросом, что будет с энергетическим балансом, учитывая существующие тогда ограничения на выбросы СО2. За последние 15 лет европейские технологии пережили многие изменения. На то были рациональные причины, но всё это происходило под сильнейшим психологическим и даже политическим давлением. В этих непростых условиях нужно было совершить молниеносный переход, который теперь может привести к серьезным проблемам прежде всего для автомобильной промышленности.
При этом автомобилестроение остается одной из ключевых отраслей промышленности в Европе. Одна Германия может лишиться миллиона рабочих мест. Это повлияет и на весь рынок в целом. В Австрии потерять работу могут 800 тыс. человек. Европейский автопром уже получил достаточное количество проблем из-за тех условий, которые ему диктует мировая экономика. Что делать отраслям, находящимся под таким огромным давлением из-за высоких штрафов, — остается вопросом. К тому же безработица может повлечь за собой и политические проблемы.
— Одна из лидирующих в мире стран — экспортеров нефти Саудовская Аравия намерена заняться строительством АЭС и даже установить ветроэлектростанцию. Существует ли вероятность того, что Ближний Восток перейдет на альтернативную энергетику?
— Вероятность перехода есть, уже многое для этого сделано, но неизвестно, насколько это будет оправданно с коммерческой точки зрения. Саудовская Аравия запустила этот процесс около десяти лет назад, как и ОАЭ. Основные инвестиции королевство тогда направило на фотогальванику (солнечная энергия. — «Известия»), а также запустила добычу природного газа. Абу-Даби, в свою очередь, — новая арена ООН для создания возобновляемых источников энергии. Там появился целый город Масдар (первый в мире проект зеленого города с нулевым выбросом углерода. — «Известия»).
В попытке перейти на альтернативные источники ОАЭ сталкиваются со сложностями в выстраивании энергетического баланса. Проблема заключается в том, что из-за крупных инвестиций в проекты по альтернативной энергетике становится сложно обеспечивать собственное население электричеством.
— Венгрия планирует при участии России завершить проект единственной в этой стране АЭС «ПАКШ-2». Австрия выступала против. Почему?
— Эта ситуация напомнила мне 1978 год. В Австрии набирало силу антиядерное движение, параллельно с этим почти завершилось строительство первой и единственной в стране Цвентендорфской АЭС. Канцлер Бруно Крайский предложил провести референдум по вопросу ее введения в эксплуатацию. Я была одной из немногих в своей школе, кто голосовал бы «за» — моя мама работала в Международном агентстве по атомной энергии. Но по результатам референдума АЭС не пустили в эксплуатацию. Правительство Австрии запретило использование ядерной энергии и с тех пор имеет репутацию государства — члена ЕС, который всегда накладывает вето на инициативы, связанные с этой темой.
— Австрия также реагировала на проекты ведущих европейских держав?
— Сейчас Великобритания уже не член Евросоюза, однако в 2015 году Австрия обратилась в европейский суд против строительства британской АЭС Хинкли-Пойнт.
После расширения ЕС в 2004 году появилось много проблем c новыми соседями, в том числе с Чехией и Словенией. Тогда происходили глобальные исторические перемены. Ядерной энергетике Австрия всегда говорит «нет», однако всё не так прозрачно. Ежедневно Вена импортирует для собственного производства электроэнергии ядерную энергию как раз из Чехии и Словении. Это несколько противоречиво.
— На Всемирном экономическом форуме в Давосе президент США Дональд Трамп бросил вызов зеленым активистам, которые пророчат планете гибель. Он выдвинул тезис о том, что только сильная экономика — залог будущего. Можно ли с ним согласиться? Как вы относитесь к движению зеленых?
— Я сама имела непосредственное отношение к движению «зеленых», когда мне было 16–17 лет. В то время был также актуален вопрос о загрязнении океана. Меня по сей день это очень беспокоит, как и изменение климата. Но я думаю, что эта тема приобретает политическую окраску. Нужно проследить за тем, что происходит непосредственно сейчас: всё сводится к мерам по сокращению выбросов СО2. Многие принятые меры пагубно повлияли на важные для экономики отрасли. Я неоднократно повторяла: вместо того чтобы концентрироваться на одной проблеме, необходимо рассмотреть весь спектр.
— Обоюдным санкциям РФ и ЕС уже больше пяти лет. Когда можно будет говорить об их снятии?
— Как вы знаете, австрийское федеральное правительство, к которому я принадлежала, считало Россию партнером. Президент Австрии Ван дер Беллен встречался с президентом Владимиром Путиным, подтверждая, что необходимо сотрудничать. Однако, что касается санкций, после случая со Скрипалями в марте 2018 года общий климат изменился, создалась чрезвычайно напряженная атмосфера. Тем не менее, находясь на посту министра иностранных дел, я говорила: несмотря ни на что, мы должны сохранять диалог с Россией.
— Не являются ли санкции помехой для этого диалога?
— Канцлер Германии Ангела Меркель заявляла на встрече с президентом РФ Владимиром Путиным: «Лучше говорить друг с другом, чем друг о друге». Сейчас мы меньше разговариваем, чем в годы холодной войны. В 1990 году госсекретарь США Джеймс Бейкер обсуждал расширение НАТО на Восток. С того момента открылся целый круг разногласий между США, Европой и Россией. Поэтому нельзя ограничиваться темой санкций, если мы говорим о сложностях во взаимоотношениях. Нам необходимо и дальше разговаривать. Когда я общалась с министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым, у меня всегда было ощущение диалога. Как раз его не хватает США и Европе, которые фактически повторяют одно и то же снова и снова.