Театральных «цыплят» тоже считают по осени: ноябрь в Москве выдался ожидаемо расточительным на премьеры. Обозреватель «Известий» Влад Васюхин выбрал самые интересные и необычные — из тех, на которые просто необходимо успеть попасть каждому уважающему себя театралу. И не только.
«Пиноккио»
Электротеатр «Станиславский»
Сами «электротеатровцы» называют эту премьеру не старомодным словом «спектакль», а как предписано именовать всё на свете правилами офисного новояза: проект. Но дело не в названии: проект, состоящий из двух частей — «Лес» и «Театр», — длящихся в общей сложности примерно семь с половиной часов и втянувших в свою орбиту почти всю труппу, получился грандиозным. В столичных театрах давно не наблюдалось зрелищ, сделанных столь искусно, сложно и тщательно. По слухам, сумма затраченных средств исчисляется восьмизначным числом. И невозможно отрицать: каждый рубль виден!
Понятно, что эта длинная-длинная сказка — играют ее гуманно в два вечера — рассчитана на закаленных взрослых театралов. Однако и они, наблюдая за одиссеей легендарного персонажа Карло Коллоди — сперва по волшебному лесу, где Пиноккио родился, а после по не менее магическому миру театра, — имеют все шансы не понять: что к чему и зачем? И тут не сильно поможет даже включенный в программку поэпизодный план.
Пьеса «Безумный ангел Пиноккио» написана Андреем Вишневским, который в список действующих лиц включил не только хрестоматийных Арлекина, Пьеро и прототипа Карабаса-Барабаса — Манджафоко, но и Нижинского, Гёте и Эдгара По.
Простодушный деревянный человечек Пиноккио по воле режиссера Бориса Юхананова имеет равноправного двойника (Мария Беляева и Светлана Найденова), и почти каждую реплику они повторяют по два раза, а то и более. Это, если честно, утомительно. Костюмы от Анастасии Нефедовой насколько красивы, настолько и избыточны, что в какой-то момент глаза несколько устают от этого пиршества. Но жаловаться на это, как говорится, грех!
«Я убил царя»
Театр наций
Публику уже приучили: современный театр может и должен быть разным. И даже без живых актеров. И даже мультимедийным. Невнимательный зритель будет крайне удивлен и разочарован, когда придет «на Евгения Миронова», может, даже с букетом, а любимого народного артиста ему предъявят лишь в виртуальной реальности. А вот зритель продвинутый, открытый для экспериментов и современных технологий, спустившись в подвал Нового пространства Театра наций и надев наушники и специальные очки, напротив, сможет получить неведомые доселе опыт и переживания.
Режиссер Михаил Патласов представил историю расстрела царской семьи в формате VR-спектакля — и роковую ночь в доме Ипатьева, и то, что ей предшествовало и что за ней последовало. Документы и фотографии, голые факты воплощены в театральное действо. В спектакле снимались почти четыре десятка актеров, имена большинства из них мало что говорят даже театральным критикам. У зрелища нет жесткой линии: за отпущенные полтора часа сеанса зритель волен сам выбирать порядок эпизодов и волен в любой момент прервать этот тяжелый, хотя и увлекательный спектакль, который играется для него одного.
«Ревизор»
Театр Олега Табакова
Оказывается, в одну реку все-таки можно войти дважды. Владимир Машков, под руководством которого «Табакерка» снова стала ньюсмейкером, решил восстановить в репертуаре знаменитого «Ревизора». Вечно актуальную гоголевскую комедию в постановке Сергея Газарова впервые сыграли в подвале на улице Чаплыгина в 1991 году, теперь же она перепоставлена для основной сцены на Сухаревской. О первой версии заслуженная артистка России Нина Попова вспоминала так: «Из зала я уползала на четвереньках от хохота!»
Нынешний «Ревизор» тоже и гомерически смешной, и остроумный, и местами просто бешеный по темпу. Действие не буксует и не провисает, а знакомые со школы реплики порой подаются так, будто они родились здесь и сейчас. Владимир Машков, как и 28 лет назад, с блеском и драйвом играет городничего. А вот в роли Хлестакова — 20-летний Владислав Миллер. Театр утверждает, что, возможно, он — самый молодой Хлестаков в истории русской сцены. От себя добавим: и один из самых талантливых. Миллер буквально летает и порхает, бесстрашно осваивает окна и складную лестницу, бьет чечетку на перилах. В этом ярком и эклектичном по костюмам спектакле Хлестаков наряжен как хипстер, а, скажем, Яна Сексте в роли городничихи (еще одна безусловная актерская удача) предстает в образе провинциальной Нефертити.
Резюмируем: из многочисленных «Ревизоров», представленных сегодня в столице, этот — самый-самый.
«Норма»
Театр на Малой Бронной и Мастерская Брусникина
Есть четыре причины, по которым билеты на «Норму» раскупаются, как шаурма в привокзальном киоске. Во-первых, это первая премьера при новом худруке Театра на Малой Бронной Константине Богомолове. После скандала на первом показе, когда Богомолову даже пришлось выступить перед VIP-публикой, отвечая на упреки «православных активистов», кто-то решил, что это его собственная постановка. Нет, перед нами вовсе не «свежий Богомолов». «Норму» по роману Владимира Сорокина срежиссировал модный и авангардный Максим Диденко, и их имена на афише — еще две причины купить билет. А четвертый повод — его уже разнесло сарафанное радио — блестящая работа артиста Евгения Стычкина. Второй акт, где он читает «Письма к Мартину Алексеевичу», по сути его бенефис, и Евгению уже прочат номинацию на «Золотую маску».
Если верить соцсетям, потенциальных зрителей, помимо цены, волнует один вопрос: нужно ли читать или перечитывать написанный в 1979 году сорокинский роман, чтобы понять спектакль? Скорее всего, да, не помешает. Диденко всегда отдает предпочтение визуальному театру, подавая текст через метафоры и символы (сценографу Гале Солодовниковой, как и режиссеру, не откажешь в изобретательности). В данном случае — через узнаваемые и переосмысленные образы советской эпохи, в которую, согласно фантазии автора романа, каждому гражданину была положена своя ежедневная «норма» — порция спрессованных фекалий. Так что слабонервным Дворец на Яузе, где играют сейчас премьерный спектакль, лучше обойти стороной.
«Превращение»
Театр имени Вахтангова
Вахтанговский театр, в распоряжении которого сегодня шесть площадок, уверенно отобрал звание «театрального супермаркета» у МХТ имени Чехова. В ноябре вахтанговцы выпустили две премьеры, рассчитанные на абсолютно полярную публику: Николай Коляда поставил свою пьесу «Баба Шанель» (счастье обозревать это зрелище оставлю другим), а молодой немецкий режиссер Йозуа Рёзинг представил «Превращение» по новелле Франца Кафки, произведению хорошо известному (вспомним хотя бы спектакль с Константином Райкиным и фильм с Евгением Мироновым), однако имеющему репутацию несценичного. Тем не менее Рёзинг воплотил его довольно убедительно и эмоционально, хотя и лаконичными визуальными средствами (очередная удача сценографа Максима Обрезкова).
Философская притча поделена на пятерых актеров, которые, по словам постановщика, многое придумали сами. Полтора часа они произносят (проживают, присваивают) и авторский текст, и реплики членов семьи мелкого коммивояжера Грегора Замзы, внезапно превратившегося в отвратительное и страшное насекомое.
Роль несчастного Грегора, комнатой которого станет узкая прозрачная витрина, стеклянная клетка, где он будет страдать и умрет в одиночестве, режиссер отдал острохарактерному Владиславу Демченко. Артист пронзительно играет безысходность и трагедию, а квартет партнеров, из которого все-таки стоит выделить Дениса Бондаренко, не уступает солисту. Но именно текст — главное действующее лицо этого «Превращения». Впрочем, не исключено, что по этой причине кто-то назовет спектакль Рёзинга радиотеатром.
«Светит, да не греет»
Театр имени Ермоловой
Для 31-летнего Филиппа Гуревича это всего лишь второй спектакль в качестве постановщика: режиссерский диплом ГИТИСа он получил в прошлом году, а прежде стал известен как актер (за роль в фильме А. Смирновой «История одного назначения» номинировался на премию «Ника»).
Пьеса, написанная Александром Островским и Николаем Соловьевым почти 140 лет назад, по языку и сюжету похожа на чеховские: приехавшая из европ помещица, продажа пришедшего в упадок имения, поиски любви.
Вместе с молодой командой Гуревич поставил на новой сцене спектакль об эгоизме, об отсутствии чувств и, конечно, о России, где, как известно, за пять лет меняется многое, а за двести — почти ничего. По жанру это трагическая клоунада, порой близкая к итальянской комедии дель арте. Актеры играют в странных одеждах, в каком-то разрушенном пространстве, а часть из них — с выбеленными лицами. Спектакль Гуревича, резкий и острый по форме, напоминает работы Кирилла Серебренникова, а это уж точно привлечет к классическому тексту, с которым режиссер обошелся весьма бережно, молодое поколение зрителей, ровесников постановщика.