Решение украинского кризиса предполагает, что Донбасс получит право определять свою языковую и культурную политику. Об этом в интервью «Известиям» заявил председатель комитета сената Франции по европейским делам Жан Бизе. При этом он подчеркнул: стороны «нормандского формата» должны обговорить, что регион останется частью территории Украины. Политик также рассказал о перспективах грядущего саммита Германии, России, Украины и Франции.
Встреча нормандской четверки должна пройти в Париже 9 декабря. Все стороны подтвердили свое участие. Главным препятствием для проведения саммита было неразведение сил и средств в населенных пунктах Петровское и Золотое. Однако теперь путь для начала политического урегулирования кризиса на Украине открыт.
— Какие вопросы, на ваш взгляд, будут стоять на повестке «нормандского саммита»?
— В первую очередь, думаю, что каждая сторона должна приложить усилия. Россия должна обуздать в Донбассе тех, кто проводит атаки на украинцев. Киев, в свою очередь, также обязан приложить усилия в контексте языкового вопроса: русский язык должен остаться языком, который активно используют на этих территориях, — я так понимаю, это одно из ключевых требований. Еще одно требование — конечно стабилизация на границе.
— Недавно был завершен развод войск у населенных пунктов Петровское и Золотое…
— И это шаг в верном направлении.
— Владимир Путин сказал, что подобный развод войск должен пройти по всей линии фронта. Это стало бы первым шагом к разрешению конфликта. Как вы думаете, насколько это реализуемо?
— Этот пункт, если он будет воплощен в жизнь, стал бы чрезвычайно позитивным. Параллельно с этим важно, чтобы Киев встал на путь восстановления прав русского языка в регионе и начал децентрализацию Украины относительно Донбасса, который, конечно, остается частью этой страны, однако является носителем русской культуры. Необходимо выработать условия, при которых эта культура находила бы выражение в повседневности жителей Донбасса.
— Безусловно, развод войск — это первый шаг на пути выполнения Минских договоренностей. Следующий шаг — это начало политического урегулирования, в частности, присвоение Донбассу особого статуса. По заявлениям Киева, вносить соответствующие изменения в Конституцию страны он не готов. Вы сказали о децентрализации Украины. Какой из двух сценариев — особый статус или децентрализация — был бы наиболее приемлем?
— Главное, чтобы не произошла замаскированная аннексия региона. Донбасс должен остаться украинской территорией. Однако в контексте децентрализации у региональных властей должны быть определенные полномочия относительно культурных и языковых вопросов.
— На ваш взгляд, пора ли властям в Киеве и в регионе наладить прямой диалог без посредничества?
— Я считаю, что это проблематично. Думаю, здесь посредники пока необходимы. Оппозиция в Киеве обвиняет Владимира Зеленского в слабости в отношениях с Москвой. Поэтому присутствует определенный радикализм с обеих сторон. В этом смысле украинскому президенту нужна определенная помощь при его взаимодействии с оппозицией.
— Что Франция, будучи одним из гарантов урегулирования, может сделать в контексте грядущего саммита?
— Париж ведет диалог со всеми сторонами. Президент Макрон — и в этом ему надо отдать должное — проявил прагматизм и сделал шаги для сближения с президентом Путиным. На мой взгляд, это правильно, поскольку Россия играет ключевую стабилизирующую роль на Ближнем Востоке — в частности, в Сирии и Ираке. Повторюсь, Франция налаживает контакты со всеми, в том числе и со своим старейшим союзником — Соединенными Штатами, даже несмотря на то что вести переговоры с их нынешним президентом Дональдом Трампом бывает нелегко.
Таким образом, цель Парижа в том, чтобы обеспечить контекст, при котором Киев и Москва будут уважать границу, идентичность Донбасса и определенную децентрализацию для сохранения культурных традиций в регионе.
— В последние месяцы создается впечатление, что Париж принципиально изменил подход к отношениям с Москвой. Почему именно сейчас?
— Думаю, сейчас в политике находит отражение определенный реализм. Ситуация с Крымом произошла вразрез с нормами международного права, однако это уже сделано, и мы видим реальный результат. Санкции, последовавшие за этими событиями, показали свою неэффективность. Вместе с тем в последние годы стало очевидно сильное сближение России и Китая. Таким образом, с учетом того, что у нас возникают сложности в общении с нашим ближайшим историческим союзником, и принимая во внимание формирование новой Европейской комиссии, Евросоюз как никогда должен укрепить свое влияние. И налаживание отношений с Россией сюда вписывается. Я всегда был последовательным сторонником мультилатерализма — Европа должна быть территорией влияния и равновесия, а не площадкой для столкновения, скажем, между Соединенными Штатами и восточными державами.
Я с нетерпением жду назначения Жозефа Барреля (экс-глава МИД Испании. — «Известия») на должность верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности. С его помощью, я надеюсь, нам удастся сделать более европоцентричной тот же НАТО, поскольку, на мой взгляд, альянс должен остаться ядром в системе безопасности ЕС.
Однако здесь я хотел бы вспомнить слова французского министра обороны Флоранс Парли. Она сказала: не надо путать статью 5 (Североатлантического договора, согласно которой нападение на одного из союзников расценивается как агрессия против всего альянса. — «Известия») с F-35 (американские истребители-бомбардировщики. — «Известия»). Это значит, что НАТО трансформировалось в инструмент для продажи военной техники Соединенных Штатов. Однако изначально суть организации заключалась в том, чтобы обеспечивать безопасность европейских стран.
— Именно это имел в виду господин Макрон, когда говорил о «смерти мозга» НАТО?
— Иногда президент Макрон ведет себя так же, как Дональд Трамп, — в частности, он выступает с громкими и шокирующими заявлениями. Очевидно, что никакой «смерти мозга» у НАТО нет — этот диагноз автоматически означает угрозу существованию организации. Альянс с такой опасностью не сталкивается, однако ему, на мой взгляд, предстоит переизобрести себя. И важно, чтобы в этом активно участвовали европейские страны.
Однако это совсем непросто, и тому есть несколько причин: во-первых, у Германии совершенно иной подход к общеевропейской безопасности; во-вторых, в ближайшее время Евросоюз покинет Великобритания, которая является неотъемлемой частью этой оборонительной системы. Эммануэль Макрон просто хотел шокировать. Собственно, как и когда он говорил о концепции общеевропейской армии, которая не будет воплощена никогда. Однако армия европейцев сегодня существует, и именно она должна оставаться нашей реальностью.