Берлинская стена, разделявшая Германию на западную и восточную части, рухнула практически в один день. Большую роль в этом сыграл историк Райнер Хильдебрандт, который через несколько лет после ее строительства основал небольшую документальную экспозицию о попытках бегства восточных немцев на запад. Сегодня музей на КПП «Чекпойнт Чарли» — одно из самых известных свидетельств тех событий. О том, почему Михаил Горбачев ни разу не посетил экспозицию, посвященную Берлинской стене, и что происходило на улицах города 9 ноября 1989 года, в интервью «Известиям» рассказала директор Музея стены, вдова его основателя Александра Хильдебрандт.
— Как и почему возникла идея создания Музея Берлинской стены?
— Идея принадлежала моему покойному мужу, историку Райнеру Хильдебрандту. Сразу после строительства стены он спросил себя: «Что я могу сделать против нее, но без насилия?» Он был поклонником Ганди и его подхода к борьбе за справедливость и права человека. И он решил организовать выставку, рассказывающую о том, что происходило возле стены. Он создавал музей еще и как элемент борьбы, как инструмент поддержки людей, нуждающихся в помощи.
— Пик популярности музея наверняка пришелся на 90-е годы прошлого века. Сколько людей посещают его сейчас?
— Его популярность не снижается. Ведь это не просто музей, а экспозиция, которая росла вместе с историей, которая сама писала историю. Этот музей уникален, он единственный в своем роде. Другого такого нет.
— Какие их экспонатов для вас наиболее символичны?
— Мой муж говорил, что самое главное — показывать не кровь, а то, как люди побеждали несправедливость. Конечно, есть и страшные экспонаты, но их мало. В экспозиции есть история одного побега — каменщика из Восточного Берлина Петера Фехтера. Его подстрелили, он лежал на земле, и ему никто не помог. 50 минут он кричал: «Помогите!», но его забрали, только когда он умер. История об этой смерти разнеслась по всему миру. А символ падения стены — это, конечно, воздушный шар, на котором через нее перелетели две семьи: четверо детей, четверо взрослых. Это символ мужества, символ свободы. И еще посмертная маска Андрея Сахарова — единственная в мире, ее можно увидеть только у нас.
— Посетители музея — кто они? Школьники или студенты? Немцы или туристы из стран Восточной Европы? И много ли россиян приходят в музей?
— Приходят все: школьники, студенты, пенсионеры. Раньше приходили родители, дедушки, бабушки. Теперь приходят их дети, внуки. Люди, которые тогда были школьниками, теперь приводят своих учеников. Долгое время, когда была стена, в музее был закон: американские, английские и французские военные, которые проходили срочную службу, могли посещать музей бесплатно. Сейчас этого уже нет.
— Проводите ли вы какие-то научные исследования? Появляются ли новые экспонаты?
— Конечно. Например, мы очень долго пытались выяснить место и время смерти Рауля Валленберга, которого советские военные забрали из Будапешта зимой 1945 года. Он погиб, но никто не знает до сих пор точно когда и где.
Есть списки, которые мой покойный муж составлял в 50-х годах, — порядка 900 тыс. имен, переданных немецкому Красному Кресту. Мы также занимаемся реабилитацией людей, убитых в ГДР, восстанавливаем имена тех, кого убили при попытке к бегству. На сегодняшний день удалось выяснить судьбу 1902 человек. Кроме того, нам известно, что были и люди, которые погибли при попытке пересечь Балтийское море. Они похоронены как неизвестные где-то в Дании. Мы пытаемся восстановить имена этих людей и перевезти их останки на родину.
— Сохранилась ли разница между восточными и западными немцами? После падения стены много говорили о том, что восточные регионы Германии менее развиты, что там у людей другой менталитет. Эта разница еще существует, или она уже полностью в прошлом?
— Этого уже давно нет. Люди переселяются: те, кто родился в Западной Германии, переезжают на восток и наоборот. Уже невозможно сказать, кто и где родился. Кроме того, есть и миграция из стран Восточной Европы, Польши. Видимая граница давно стерлась.
— Как в Германии оценивают роль Михаила Горбачева в том, что произошло 30 лет назад?
— У Михаила Горбачева не было другого выхода. Не его заслуга в том, что стена рухнула. Он делал ровно то, что был должен. Какой у него был выход? Всё разрушалось. Советский Союз рушился, и ГДР была уже полностью разрушена, экономика разрушена. Уже ничего нельзя было исправить. Он был один, а против него был весь мир. Это просто ход времени.
— Я видел фотографии — здесь побывали и Роджер Мур, и Рональд Рейган. А посещал ли ваш музей Михаил Горбачев?
— Михаил Горбачев не был в нашем музее. Наоборот, я его когда-то спросила: «Когда вы к нам придете?» И он ответил: «Знаю я ваш музей». Я думаю, он не в восторге от нашей экспозиции. Мы показываем то, что может не нравиться людям с советским менталитетом.
— Вы помните свои ощущения в день, когда пала стена? Какая атмосфера царила тогда на улицах Берлина?
— Вы знаете, мой муж написал пьесу, которая называлась «Р как роза». Речь в ней шла о попытках побегов, о событиях, которые происходили на «Чекпойнт Чарли». И часть этой пьесы показывалась в музее, а часть — на улице. И пограничники ГДР оказались в роли живой кулисы. Было очень напряженно, но интересно. И каждый день главный герой в конце пьесы выходил вперед и говорил: «Стена стоит сегодня уже 23 года. Как долго еще?»
9 ноября 1989 года мы тоже показывали эту пьесу. В тот вечер мы пораньше отправились домой и уже дома узнали, что стена открыта. Но пробиться на машине до «Чекпойнт Чарли» было уже невозможно. На Курфюрстдамм в Западном Берлине всё было забито машинами, никто не мог дальше проехать, все кричали: «Это какое-то сумасшествие!»
— А что чувствовали вы?
— То же, что и все. Муж всегда верил, что в один прекрасный день стены не будет. Он делал для этого всё. Стена рухнула не без его помощи. Ее падение началось еще 17 июня 1953 года — с восстания в Восточной Германии. Потом была революция в Венгрии, Пражская весна в 1968 году, «Солидарность» в Польше. А потом пошли демонстрации в Лейпциге и Галле. Сотни тысяч людей выходили на улицы. У ГДР не было шанса. Люди хотели жить в одной стране. Российский президент Владимир Путин давно не был в Берлине. Но мы хотели бы, чтобы он когда-нибудь посетил наш музей. Он не должен быть согласен с тем, что мы показываем. Потому что какие бы ни были взгляды у сторон, всегда очень важно разговаривать друг с другом. Мы живем в мире, где ни от кого нельзя скрыться. Поэтому важно видеть друг друга, вести диалог.
Продолжение темы читайте здесь