105 лет назад, 2 октября 1914 года родился Юрий Левитан, человек, голосом которого несколько десятилетий говорил Советский Союз. Журналист Алексей Королев для «Известий» вспомнил, какую роль в судьбе главного диктора страны сыграл Сталин и как Великая Отечественная прошла через жизнь Левитана даже после Победы.
Волгарь
Он прожил всего 68 лет. Между тем казалось, что он был всегда. Точнее — его голос, который для нескольких поколений стал голосом Москвы и всей страны. Голосом власти и даже отчасти ее эквивалентом.
А всё потому, что начинать пришлось очень рано. Сын владимирского портного с детства участвовал в самодеятельности и мечтал о карьере артиста — несмотря на совсем не артистическую внешность и неисправимое волжское оканье. Да ещё и происхождение было только формально «пролетарское»: Владимир — город небольшой, все знали, что Борис Левитан держал свое небольшое ателье, обшивал местных чиновников и офицеров, слыл превосходным «мундирным портным».
Впрочем, все эти обстоятельства не смутили Владимирский горком комсомола, который выписал Юре Левитану путевку для поступления в московский кинотехникум. Увы, приемная комиссия оказалась строже комсомольской — Левитана не взяли. Но, как это часто бывает, крах одной не начавшейся карьеры обернулся всеобщим благом. В Радиокомитете набирали дикторов. В буквальном смысле слова с улицы — никаких учебных заведений для работников радио тогда не существовало. Прослушивали сотрудники Радиокомитета и артисты Художественного театра. По легенде, эти последние и настояли, чтобы окающего однофамильца великого русского художника взяли в группу дикторов Радиокомитета — стажером.
Ни перед каким микрофоном его, конечно, сразу не посадили. Гоняли, как курьера, по этажам, посылали за чаем. Левитан сам понимал, что не готов — и упорно учился. По легенде, читал новости стоя на голове, чтобы лучше концентрировалось внимание, брал уроки сценической речи у Качалова и Осипа Абдулова — избавлялся от «нерадийного» произношения. Практиковался на радиостанции ВДНХ — читал объявления по громкой связи. Прогресс Левитана был очевиден — скоро ему стали доверять так называемые технические эфиры.
Голос для Сталина
Всесоюзное радио никогда не было просто «средством массовой информации» — а уж тем более в 1930-е годы. Функции его были куда шире простой передачи новостей в определенные часы. Невысокий уровень развития того, что мы сейчас называем «массовыми коммуникациями», вынуждал использовать радио всякий раз, когда требовалось оперативно передавать куда-то большой массив данных. Одним из таких инструментов и были ночные технические эфиры — дикторы по нескольку часов читали полосы свежих московских газет. Основной аудиторией этих начиток были стенографистки в разных городах СССР — они тщательно записывали с голоса статьи и отправляли их в местные типографии: печатать утренние газеты. Но эфиры эти были открытыми и слушать их мог любой желающий.
Среди таких желающих был и Сталин. Он, как известно, любил работать по ночам, и мерное чтение из радиоприемника, судя по всему, было для вождя оптимальным фоном. По легенде, в ночь на 25 января 1934 года он и услышал голос Левитана. Более того, утверждается, что это вообще был первый эфир. Так или иначе Сталин позвонил председателю Радиокомитета и сказал буквально следующее: «Завтра открывается съезд партии. Я хочу, чтобы по радио мой доклад зачитал вот этот парень».
Так Левитан за одну ночь стал главным диктором Советского Союза. В сущности, это довольно обычная для того времени история — правда, обычно с трагическим подтекстом: вчерашние бригадиры в одночасье становились директорами огромных заводов, директора — наркомами. О судьбе их предшественников старались не думать. Левитану, слава богу, ничье место занимать не пришлось. Свой уникальный статус он создал сам.
Он читал «Последние известия», ездил с радиобригадами по стране. Вел самые важные репортажи — о встречах Гризодубовой и папанинцев, о похоронах Кирова, с «Московских процессов». 22 июня 1941 года ни у кого не возникло даже сомнений, кто должен читать в эфире заявление о начале войны. Правда, самое первое заявление всё же зачитал Молотов — Левитан лишь повторял его текст в течение дня. А уже на третий день он вышел в эфир со словами «От Советского информбюро».
Его война
«У каждого своя война» — эту фразу стерли и опошлили те, кто просидел четыре года в «окопах ташкентского фронта». В случае же с Левитаном она убийственно точна. Совинформбюро, его сводки и его голос были полноценной оперативно-стратегической единицей, важнейшим инструментом не только тривиальной пропаганды, но поддержания духа солдат — дело для первых двух лет войны колоссально важное. Разумеется, разговоры о «враге Гитлера номер один» — беллетристическая выдумка (врагом Гитлера номер один было всё человечество), но значение Левитана преуменьшать ни в коем случае не следует.
Даже в эвакуации он жил фактически секретно, его охраняли как генерала, как крупного конструктора вооружений. И, конечно, в рейхе знали, чьим голосом говорит Москва. То, что это был голос еврея, очевидно, добавляло градуса — во всяком случае, Геббельс этот факт в контрпропаганде использовал вовсю.
Две тысячи сводок за 1415 дней — гигантский, потогонный труд. Ну и такая же слава, разумеется, — теперь уже не национальная, мировая.
Левитану было едва за тридцать, когда закончилась Великая Отечественная. Было ли у него ощущение, что главное дело своей жизни он так или иначе уже сделал? На этот вопрос, разумеется, у нас нет и не будет ответа. Левитан по-прежнему был главным голосом СССР. Хоронил Сталина. Встречал Гагарина. Снимал Хрущева. Фестиваль молодежи и студентов, визиты Фиделя Кастро и Ричарда Никсона — обо всем это Россия узнавала, вслушиваясь в знакомый тембр. Но война продолжала жить в Левитане. Мало кто знает, что те величественно-размеренные записи сводок, которыми изобилуют советские кинофильмы о войне, — своеобразные реплики. Оригиналы не записывались и после войны Левитан заново наговорил несколько часов — специально для кино и телевидения. Двадцать лет, до самой смерти он озвучивал «Минуту молчания» 9 мая — едва ли не более важный в то время элемент Дня Победы, чем парад на Красной площади.
В августе 1983 года он поехал в Белгородскую область — праздновать с ветеранами 40-летие Курской битвы. Сердце Левитана не выдержало в деревне Бессоновке — отсюда в 1943 году началась Белгородско-Харьковская наступательная операция. Ему было всего 68 — очень немного даже по тем временам. Но война редко щадит своих солдат — даже тех, чьим оружием был голос.