Иностранцы видят российскую столицу через сюжеты советских фильмов, отражения башен Москва-Сити и лабиринты собянинских строек. Такое впечатление создает экспозиция творческой лаборатории Magnum Live Lab, открывшаяся в Музее архитектуры имени Щусева (флигель «Руина»).
Magnum Live Lab — международный проект, в рамках которого фоторепортеры авторитетного агентства Magnum Photos в течение двух недель знакомятся с городом и снимают в нем, а затем публично обсуждают результаты работы и готовят экспонаты для итоговой выставки. После Парижа, Лондона, Шэньчженя и Киото в объектив «магнумцев» попала и Москва. Теперь результаты их работы доступны всем желающим.
Шесть авторов — Томас Дворжак (Германия), Нюша Таваколян (Иран), Георгий Пинхасов (Россия), Марк Пауэр (Великобритания), Алекс Майоли и Алекс Уэбб (оба — США) — предложили шесть различных подходов к воплощению городских сюжетов. Кто-то снимал портреты москвичей в домашних интерьерах, кто-то любовался архитектурой или пытался передать пульс уличной жизни… Вдобавок, каждая фотосерия на выставке экспонирована по-разному: с рамками и без, в шпалерной развеске и в виде прихотливых «мозаик».
Контрастны и размеры снимков: цикл Томаса Дворжака, вдохновленный фильмом «Я шагаю по Москве», выглядит как раскадровки неснятого ремейка — ряды небольших отпечатков с субтитрами-диалогами внизу. А безлюдные виды Марка Пауэра, напротив, демонстрируются с метровым размахом. К слову, работы британца, пожалуй, наиболее эффектны: любуясь убранистическими сюжетами, будь то монументальный фасад здания МИДа, галерея отражений в панорамном остеклении Сити или закрытые порванным черным полотнищем строительные леса, Пауэр не только отображает «глубинную», не-туристическую красоту, но и ухватывает какую-то особую торжественность Москвы.
Притягивает взор и черно-белая сюита Алекса Майоли. Контрастные кадры с драматичным искусственным освещением, снятые в метро, в ночной типографии, на кинопремьере, в Кремле во время развода караула, выглядят как остановленные сцены фильма нуар 1950-х. И, на первый взгляд, ничего общего с реальной Москвой у них нет. Строго говоря, подобные кадры можно было снять и в другом городе. Но в этой театральности, нарочитой эффектности — своя прелесть: для мегаполиса, где все чересчур, все слишком, такой образ вполне органичен.
Более спорными кажутся концепции Томаса Дворжака, сопроводившего свои кадры диалогами из фильма «Я шагаю по Москве», и Нюши Таваколян, запечатлевшей москвичей в их квартирах. Немецкий автор не смог опоэтизировать столичную повседневность и передать волшебное «оттепельное» чувство, присущее шедевру Георгия Данелии, хотя в своем обаянии этим будто случайным зарисовкам московской жизни не откажешь. А иранская художница сделала ставку на психологизм (небезуспешно) и оставила в кадре минимум объектов, но тем самым лишила своих героев специфических московских деталей.
Главное впечатление, которое остается от этого коллективного портрета Москвы — тотальная эклектика, отсутствие единого стилевого вектора и, вместе с тем, органичное «вбирание» любых смыслов и интерпретаций. В этом, пожалуй, и суть самого города: для всех он разный, каждый видит в нем свое.