Спектакли, продолжившие программу Театральной олимпиады и Международного фестиваля имени Чехова, показали, как цирковые аттракционы могут врасти в театральную ткань. Своими наработками поделились дочь великого комика Виктория Тьере-Чаплин («Колокольчики и заклинания») и знаменитый режиссер Даниэле Финци Паска («Донка. Послание Чехову»).
«Колокольчики и заклинания», показанные на сцене Александринского театра, — это представление без текста, набор интермедий, нанизанных на общую нить. Последовательность их не так уж важна, а вот что важно — так это особый подтекст во взаимоотношениях героев, женщины и мужчины. Актеры Аурелия Тьере и Джейми Мартинес обмениваются всего несколькими репликами, но транслируют залу ощущение боязливого взаимного притяжения. В юности такие зыбкие чувства мало значат, но взрослые люди этой неуловимой субстанцией дорожат: «Когда могло бы что-то получиться…»
Она — клептоманка, способная спрятать любой предмет в складках одежды, он — уязвимый, не слишком уверенный в себе одинокий служака, привязанный к вещному миру, который его окружает. Что для него большая потеря — не найти на своем месте привычных предметов, например настольной лампы с хрустальными подвесками, или бесследно потерять свою спутницу?
Но прежде чем мы погружаемся в эту историю несостоявшейся любви, идет пролог: на четырех плотно составленных стульях, как в кинотеатре или на вокзале, четверо персонажей ждут очереди перед закрытой дверью. Тема нам понятна: где, как не в России, в генетическую память нации включен огромный объем информации о законах поведения в очереди и неврозах, которые в ней развиваются. Но пролог скоротечен: одна из «очередников», самая уродливая, даже отталкивающая, вдруг превращается в статную красавицу в вечернем платье и сквозь черный пролом в стене устремляется в иное пространство, где перемешаны чистые мечты и ночные кошмары.
Героине многое удается за час с небольшим: не только очаровать случайного знакомого, но и обворовать магазин готового платья, облачиться в доспехи воина, участвующего в средневековой битве (красная шелковая лента обозначит кровь от колотых ран), с помощью белесого колпака превратиться в ящерицу… На какое-то время она даже возвращается в реальность и меняет красные туфельки на шлепанцы, прежде чем следы ее окончательно потеряются среди развешенного на веревке белья.
Создатели спектакля рассказывают нам, какие тайны скрываются за обыденным процессом взаимодействия человека с окружающими вещами, как они могут менять свою природу и превращаться в самые невероятные существа. Впечатляет сцена, когда герои, застигнутые грозой в лесу (коллекция рогатых вешалок), складывают из них конструкцию, которая на глазах превращается в диковинное животное, ящера или динозавра, и героине удается его оседлать. А это уже скорее из детского арсенала: любой ребенок, ложась спать, может в узоре на обоях угадать диковинные миры, а в куртке, повисшей на крючке, разглядеть навьюченную лошадь. Фантасмагория из превращений живого в неживое, обыденного — в чудесное и наоборот, — главное содержание этого представления, где бесхитростная лирика теснит фокусы, а взрослое понимание жизни сплавляется с наивными детскими фантазиями.
Спектакль «Донка. Послание Чехову» поставлен культовым режиссером Даниэлем Финци Паска в 2010 году, к 150-летию великого писателя, и год назад возобновлен. Текст здесь итальянский, отдельные реплики на русском (сквозная — «Константин застрелился»), но это скорее гарнир к главному блюду, где щедрой рукой смешаны вывернутая наизнанку реальность и добротные цирковые номера. Отважная клоунская прямота и отдающие сюрреализмом иносказания на самом деле создают эффект, чем-то близкий к интонациям чеховской прозы: есть ощущение, что где-то близко настоящая жизнь, но она ускользает, не дает себя распробовать и покорить. На сцене много двигающихся кроватей и время от времени прорывается отчетливый душок «Палаты № 6», но настоящее наслаждение для глаз — роскошные цирковые аттракционы.
«Три сестры» — акробатки на трапеции — дразнят зал пикантными старомодными штанишками; воздушные гимнасты вращаются вместе с хрустальной люстрой, а ее детали неожиданно оказываются кусочками льда, который бьется, засыпая сцену осколками; красные шарики, перекатываясь по мускулистым торсам, из предметов для жонглирования превращаются в материал для салюта. Апофеозом становится шоу клистирных трубок, когда фонтанирующие клизмы будто хотят убедить нас, что во всякой немощи и даже смерти есть толика радости и красоты.