Российские кардиохирурги за последние 20 лет научились исправлять любые врожденные патологии и превращать тяжелобольных детей в здоровых. Однако пока в стране действует только один реабилитационный центр для таких пациентов. В России за 2018 год сделали 52 тыс. операций на открытом сердце с применением искусственного кровообращения. Много это или мало и чего еще не хватает современной кардиологии — об этом «Известиям» рассказал директор Национального медицинского исследовательского центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева Лео Бокерия.
— Вы директор крупнейшего хирургического центра, президент общероссийской общественной организации «Лига здоровья нации», член Общественной палаты России. И при этом остаетесь оперирующим хирургом. Сколько успеваете сделать операций в день?
— Сегодня будет еще пять (после того как Лео Бокерия открыл XIII всероссийский форум «Здоровье нации — основа процветания России» и выступил на его пленарном заседании. — «Известия»).
— Какой случай за последнее время был самым сложным?
— Таких много. Есть врожденные пороки сердца, при которых дети умирают вскоре после рождения, — это критические пороки периода новорожденности. Например, синдром гипоплазии левого сердца, когда у ребенка нет митрального клапана, нет левого желудочка. В течение первого года или полутора лет он должен быть трижды прооперирован, чтобы затем смог полноценно расти. Транспозиция крупных сосудов — более благоприятная патология, когда аорта выходит из правого желудочка, а легочная артерия — из левого и нужно на операции эти сосуды переставить местами. При рождении такого ребенка требуется практически немедленно создать сообщение между предсердиями. Для этого интервенционным путем создается широкое сообщение между предсердиями, кровь в них начинает смешиваться и организм перестает испытывать тяжелую кислородную недостаточность. В таком состоянии ребенок может прожить несколько дней. За это время мы готовим радикальную операцию. Она очень тонкая: выполняется перемещение не только крупных сосудов — аорты и легочной артерии, но и коронарных — тех, которые питают сердце.
У взрослых пациентов к сложным случаям могут быть отнесены многоклапанные пороки в сочетании с жизнеугрожающей аритмией и заболеванием коронарных артерий. Недавно была трансплантация сердца, и хотя такие операции уже не редкость, массово они не проводятся, потому что есть дефицит органов.
— В последнее время врожденные патологии сердца у младенцев стали встречаться чаще?
— Во всем мире статистика уже много лет неизменна — примерно 8–10 детей на тысячу рождаются с пороками сердца. Из них 30% — дети с критическими пороками, которым требуется немедленная операция.
У нас в стране в этой сфере колоссальный прогресс. 23 года назад на всё население страны приходилось всего 6 тыс. операций на открытом сердце с применением искусственного кровообращения (самых высокотехнологичных в кардиохирургии). В 2018 году мы сделали 52 тыс. Этого тоже недостаточно, потому что по рекомендации ВОЗ тысяча таких операций должна приходиться на миллион населения.
Но ситуация кардинально поменялась в качественном отношении: мы лечим все известные пороки сердца, наши результаты известны во всем мире, в том числе и в США. Открытие федеральных центров сердечно-сосудистой хирургии (чуть меньше 15 лет назад) дало колоссальный стимул проникновению специализированной помощи в различные регионы страны.
Благодаря этому до 2012 года объемы операций на открытом сердце росли в геометрической прогрессии. Сейчас рост замедлился — мы продолжаем увеличивать объемы, но не с такой скоростью.
— Достаточно ли сейчас в стране кардиологических центров?
— Центров всегда будет не хватать, потому что все регионы хотят иметь у себя интервенционную кардиологию, сердечно-сосудистую хирургию. Конечно, должен быть разумный подход к тому, где их создавать. В ЦФО столько федеральных кардиоцентров, что идет соперничество за больного.
В связи с тем что большинство видов высокотехнологичной медпомощи было переведено в ОМС, очень расширились возможности для оперирования пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями.
Пять лет назад мы открыли первый в мире реабилитационный центр для детей с врожденными пороками сердца. В результате операции больной ребенок становится практически здоровым. Но ему нужно время, чтобы правильно войти в здоровую жизнь. Тем более что каждый год 20 с лишним тысяч детей мы оперируем не сразу после рождения, а через годы. Их обязательно надо адаптировать к жизни.
Дело в том, что до операции с таким ребенком обращаются как с инвалидом. И это понятно: вы не можете нагружать больное сердце, потому что сделаете его неоперабельным.
После операции ребенок становится здоровым по сердцу, но в течение полугода-года он должен освоить новые возможности своего организма. Если его не реабилитировать, длительное время сохранится страх перед простыми действиями: бегом, прыжками, играми с другими детьми. Родители должны знать, как действовать, получать грамотные консультации психологов и кардиологов.
— Хватает ли ресурса вашего центра на реабилитацию всех детей, перенесших операцию на сердце?
— Конечно, нет. Эта тема вообще широко не обсуждается по непонятным мне причинам. Может быть, от нее отвлекают внимание броские распространенные патологии — например, ДЦП, который делает человека инвалидом. Но после любого врожденного порока сердца пациентам тоже обязательно требуется реабилитация. Мы, конечно, будем продолжать развивать это направление.
— Сердечно-сосудистые болезни лидируют и по распространенности, и по причинам смертности. Тем не менее в национальном проекте «Здравоохранение» основной упор сделан на борьбу с онкологическими заболеваниями. Считаете ли вы это правильным?
— Мне кажется, сделан очень правильный выбор. Онкозаболевания часто бывают запущенными, поэтому с ними тяжело бороться. По сердечно-сосудистым был сделан колоссальный прорыв с лечением острого инфаркта миокарда, созданы сосудистые центры. Сегодня нет никаких проблем с медпомощью таким больным. Главное, чтобы люди знали: если у вас появилась любая боль, немедленно обратитесь к врачу. А если уж появилась боль за грудиной, то вам надо сесть или лучше прилечь и попросить ближних, чтобы срочно позвонили в «скорую». В большинстве регионов есть сосудистые центры, где сделают коронарографию, поставят стент и отведут беду.
— У нас поставлена очень амбициозная задача к 2030 году увеличить продолжительность жизни до 81 года. Насколько она выполнима?
— Я считаю ее абсолютно своевременной, потому что процесс уже пошел. Я в течение недели оперирую с применением искусственного кровообращения несколько человек старше 75 и даже 80 лет. 20 лет назад мы брали на операцию 50-летних больных и дрожали за исход. Сейчас другой уровень технологий — они совершенно безопасные, позволяют за 45 минут делать операции, которые раньше продолжались три часа.
Сегодня есть высокотехнологичная медицина, и это ключевой момент для увеличения продолжительности жизни. Другое дело, что с людьми в возрасте поступают несправедливо. Масса пожилых оказываются без дела, потому что их отправили на пенсию. Врач уходит на пенсию — когда стране не хватает врачей!
Чем старше хирург, тем он более ценен. У нас в центре создан институт подготовки кадров высшей квалификации. Мы перешли на систему непрерывного образования, чем наши американские коллеги занимаются 60 лет. В США ты можешь работать хоть до 100 лет, но должен иметь обязательный набор в течение года этого самого непрерывного образования: участвовать в конференциях, в съездах, писать. То же самое сейчас вводится и у нас.
— Каких прорывов мы ждем в кардиохирургии в ближайшее время?
— Я лично жду появления искусственного сердца длительного срока использования. Работа над ним уже ведется (к сожалению, не в нашей стране), но успех пока не достигнут. Разработчики создали миниатюрный аппарат — размером с батарейку А3, — который прокачивает два с половиной литра крови. Но оказалось, что теплообмен этого устройства недостаточен и кровь начинает в нем сворачиваться.
Сейчас искусственные желудочки сердца применяются в основном для того, чтобы больному прожить какое-то время — до трансплантации сердца. Но с донорскими сердцами везде плохо. В Германии делается всего 300 таких операций, в США — две с половиной тысячи. В России — около 100. Я жду искусственное сердце, которое будет работать долго.
Справка «Известий»Лео Антонович Бокерия родился 22 декабря 1939 года в городе Очамчира Абхазской АССР. Окончил 1-й Московский медицинский институт им. И.М. Сеченова.
В феврале 1994-го был избран действительным членом Российской академии медицинских наук. А в ноябре того же года — директором Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева. Является почетным членом Американского колледжа хирургов, членом президиума Европейского общества грудных и сердечно-сосудистых хирургов.
В июне 2003 года Лео Бокерия был избран президентом общероссийской общественной организации «Лига здоровья нации», а в 2011 году стал академиком РАН.
Лео Бокерия имеет более 180 патентов на изобретения, полезные модели и рационализаторские предложения. Награжден почти 50 орденами и медалями разных стран.