Апрель оказался щедрым на премьеры, и, что самое главное, количество наконец-то перешло в качество. Можно смело сказать, что в Москве появился спектакль, который претендует на звание «гвоздь сезона». С подробностями — театральный обозреватель Влад Васюхин, специально для «Известий».
«Иранская конференция»
Театр Наций
Показы «Иранской конференции» совпали с присуждением Виктору Рыжакову, ее режиссеру, «Золотой маски» в главной номинации «Спектакль большой формы» — за «Оптимистическую трагедию», поставленную им в прошлом сезоне на сцене Александринского театра. Теперь Рыжаков окончательно вошел в первый ряд отечественных театральных режиссеров.
Многословная «Иранская конференция», в основе которой пьеса Ивана Вырыпаева (его текстами Рыжаков занимается давно и успешно), — тоже своего рода «оптимистическая трагедия»: на конференции в Копенгагене датские и международные интеллектуалы, гуманисты и либералы, бодро обсуждают «иранскую проблему» и все болевые и нерешаемые вопросы современного мира — от чудовищного попрания прав и свобод на Ближнем Востоке до кризиса европейских ценностей.
Почти во всех пьесах Вырыпаева на первое место выходит слово, а не жест, смыслы, не действие. За это его упрекают в проповедничестве, морализме и излишней дидактичности. Всё это легко разглядеть и в премьерном спектакле. Это караван блестящих речей, больших монологов, этюдов на заданную тему, и актеры волей-неволей соревнуются в мастерстве. При всем минимализме сценографии Николая Симонова (это типичная обстановка типичной конференции — ряд стульев, трибуна и экран на заднем плане), при всех ограничениях для постановщика и исполнителей спектакль не оставляет впечатление «театра у микрофона». Он смотрится с неотрывным интересом и градус эмоций и переживаний не падает.
«Иранская конференция» стала сенсацией еще до премьеры, когда были объявлены имена участвующих. Такого созвездия имен на московской сцене не было, пожалуй, со времен «Вишневого сада», сделанного в 2003 году сумрачным литовским гением Эймунтасом Някрошюсом с командой выдающихся русских артистов. У Рыжакова заняты Евгений Миронов, Ксения Раппопорт, Игорь Гордин, Чулпан Хаматова, Ингеборга Дапкунайте, Авангард Леонтьев, Вениамин Смехов, Станислав Любшин, Виталий Кищенко, Алексей Вертков, Игорь Верник, Юрий Стоянов, Равшана Куркова и др. Понятно, что собрать одновременно такой супервостребованный (и дорогой!) состав — дело почти что нереальное, поэтому на каждую роль (кроме модератора конференции, которого играет Игорь Гордин) назначено два или три исполнителя. Каждый спектакль чем-то да отличается от предыдущего. И можно понять театралов, желающих стать свидетелями «конференции» снова и снова.
«Сосед»
Театр на Таганке
Как и Иван Вырыпаев, 44-летний белорусский драматург Павел Пряжко входит сегодня в обойму востребованных и обсуждаемых театральных авторов. Критики ставят ему в заслугу, что он повернул новую драму от драматургии темы к драматургии языка.
Пьесу «Сосед», которую режиссер Лера Суркова поставила на Малой сцене Таганки, сравнивают с беккетовской «В ожидании Годо»: те же два персонажа, пригвожденные к одному месту и ждущие, как говорится, у моря погоды. Пенсионер дядя Коля (Александр Резалин) и его молодой сосед по дачному участку Паша (Семен Шкаликов) ведут в общем-то пустой, «мусорный», очень бытовой и местами абсурдный разговор — обо всем и ни о чем: от качества картошки до радио «Шансон», от дядиколиной жены тети Люды до любви к конфетам. Иногда кажется, что вот-вот между соседями вспыхнет конфликт из-за какой-нибудь ерунды, но нет — очередной угол сглаживается и диалог благополучно и бессмысленно течет или прыгает дальше.
Это очень узнаваемо и банально, но при этом — не оторваться, при этом — смешно, комедийный эффект создается за счет кружения полуслов и полуфраз. И при этом — трагично, почти как у Чехова с его набившим оскомину: «На сцене люди обедают, пьют чай, а в это время рушатся их судьбы».
«Скамейка»
Театр Олега Табакова
Еще одна пьеса на двоих, но на этот раз известная и репертуарная — «Скамейка» Александра Гельмана. Когда-то ваш обозреватель видел ее в постановке Олега Ефремова, играли (кажется, тихо ненавидя друг друга, поскольку во МХАТе вовсю шел раздел) великие Олег Табаков и Татьяна Доронина. И это была современная социально-бытовая пьеса.
Сейчас «Скамейка», конечно, воспринимается как ретро и даже абсурд со всеми вытекающими — нет мобильных телефонов, нет сайтов знакомств в интернете и самого интернета тоже нет. А потому он, женатый и гуляющий на сторону сотрудник автопарка, и она, одинокая работница чулочной фабрики, знакомятся на скамейке провинциального ЦПКиО. Он ищет случайную связь, она — любовь всей жизни.
В случае с Табакеркой, хотя театр и анонсирует этот спектакль как премьеру, «Скамейку» уже играли в подвале на улице Чаплыгина в 2017 году Наталья Швец и Федор Лавров. Но поскольку оба исполнителя сменились и режиссер внес какие-то коррективы в рисунок ролей, то — ОК, и снова здравствуйте — премьера.
Кинорежиссер Алексей Мурадов впервые пробовал силы на театральной сцене, и, надо прямо сказать, первый блин вышел комом. Режиссер мало чем помогает артистам и, кроме крутящихся в финале двух скамеек, им ничего и не придумано. Спектакль держится на хороших артистах. При этом Евгений Миллер актерски убедительнее Алены Лаптевой. Он и вытягивает это зрелище.
Говорят, в 1984 году, когда Ефремов пробивал первую постановку «Скамейку», министр культуры Демичев спросил его: «Зачем это МХАТу?» Сейчас хочется спросить худрука Владимира Машкова, энергично производящего реанимирование полуживого театра: «Зачем это «Табакерке»?»
«Всем, кого касается»
«Сатирикон»
Наблюдать за «Сатириконом» по-прежнему интересно, хотя некогда популярнейший театр переживает сейчас, в эпоху театрального бума, не лучшие времена. Одно из подтверждений этому — бесконечные распродажи билетов даже на премьерные спектакли. Вроде бы и метро открыли, и поездка в Марьину Рощу перестала быть приключением, но что-то мешает публике валом валить к Константину Райкину, как раньше.
Чувствуется, что Райкин ищет новые незаезженные дороги к зрителю. И прежде всего к молодому. Вот и последний спектакль — про старшеклассников, хотя, конечно, не столько про них, сколько про наше общество. Про непонимание. Худрук сам поставил пьесу Даны Сидерос «Всем кого касается». Не бог весть что с точки зрения драматургии, но свежих пьес на школьные темы почти нет. Главные герои — два брата, попавшие в новую школу, они странные — общаются друг с другом на придуманном языке жестов. Один из братьев то ли немой, то ли зачем-то прикидывается. А в школе кто-то постоянно поджигает мусорные ведра...
Одна из главных удач спектакля, кроме замечательной сценографии Марфы Гудковой и света Анатолия Кузнецова, это Полина Райкина в роли учительницы. Продолжательница знаменитой театральной фамилии выросла в очень сильную трагикомическую актрису. И если стоит смотреть этот спектакль, то в первую очередь ради Полины Константиновна.
«Платонов»
Театр Сатиры
Еще одна обреченная на внимание премьера: Павел Сафонов поставил в Театре Сатиры, который еще недавно называли «самым плохим театром в центре Москвы», раннюю пьесу Чехова «Безотцовщина». Неизвестно, был бы этому факту рад Антон Павлович, ведь рукопись обнаружили почти через два десятка лет после смерти автора и опубликовали только в 1923 году. И, конечно, этот текст не так популярен и не так востребован, как зрелые чеховские сочинения. Обычно при постановке или экранизации длинную (170 страниц), многонаселенную (29 персонажей) и печальную «Безотцовщину» адаптируют, сокращают, переписывают и переименовывают. У Льва Додина в Малом драматическом она шла как «Пьеса без названия», а фильм Никиты Михалкова назывался «Неоконченная пьеса для механического пианино».
Любимец публики и действительно один из лучших актеров страны Максим Аверин, служащий теперь в Театре Сатиры, никогда не считал себя чеховским героем, но сам предложил эту пьесу желавшему с ним поработать режиссеру. Тот отнесся к тексту с пиететом, хотя ножницы явно не помешали бы. Затянутость, порождающая скуку в зале, — при всей экспрессивности режиссуры Сафонова — одна из проблем. Вторая — это, конечно, не материал для Театра Сатиры. Актерам, долгое время игравшим комедии Рэя Куни и Юрия Полякова, Чехов, увы, не по зубам. Они много шумят, кричат, двигаются, но внимания не удерживают. Кажется, что режиссер немного ошибся дверью. Ему бы вместе с соавторами спектакля, сценографом Мариюсом Яцовскисом и композитором Фаустасом Латенасом, на Арбат, в Театр Вахтангова, где он когда-то поставил неплохую «Чайку».
А что Аверин в роли сельского учителя Платонова? «Ну, Аверин, как всегда, на высоте!» — говорят простые зрители (зрительницы), которые на него и пришли со своими букетами.
«Новая квартира»
Театр им. Евг. Вахтангова
Эту почти неизвестную в России пьесу Карло Гольдони, написанную на венецианском диалекте, впервые поставили еще в 1760 году. Драматург решил поделиться собственным опытом переезда на новое место жительства и, по его словам, вложил в уста персонажей реально имевший место обмен репликами — с рабочими и слугами. Так что технология «вербатим» (дословно) — это вовсе не изобретение новой драмы.
Наверное, для своего времени «Новая квартира» была, как и писали тогдашние критики, приятная, полезная и правдивая комедия. Сейчас она выглядит устаревшей. Много слов, много суеты... Молодой режиссер Джорджио Сангатти показал, что неплохо владеет профессией. Вероятно, работа с ним — хороший опыт для молодых артистов Вахтанговского театра, играют они с куражом. Но для зрителя три часа говорильни станут не самым приятным театральным воспоминанием.
Стоит напомнить, что в этом году театр показал итальянскую комедию, поставленную итальянским режиссером — это была пьеса Эдуардо де Филиппо «Суббота, воскресенье, понедельник» в режиссуре маститого Луки де Фуско. Мы о ней писали. И тоже без восторга.
Среди ближайших премьер вахтанговцы анонсировали пьесу Николая Коляды «Баба Шанель» в постановке автора. Может, комедия на современном русском материале получится удачнее, чем несмешные итальянские страсти.