Имя Сэмюэла Морзе сегодня несколько подзабыто, но в XIX столетии его называли в одном ряду с величайшими учеными, изобретателями, естествоиспытателями планеты Земля. 27 апреля, в очередную годовщину со дня рождения изобретателя телеграфа и способа общаться при помощи точек и тире, «Известия» вспоминают о его непростой жизни.
Американская мечта
Жизнь Сэмюэла Морзе — словно иллюстрация американской мечты или воплощение лозунга «никогда не сдавайся». Он родился 27 апреля 1791 года в городе Чарлзтауне (ныне — часть Бостона), что в штате Массачусетс, в весьма уважаемой и образованной семье. Его дед был ректором Принстона, а отец Джедидайя считается отцом американской географии. Мальчик рос непоседливым и общительным, а любимым его занятием была живопись — в 14 лет он написал многофигурный портрет семьи Морзе. Несмотря на очевидный художественный дар юноши, родители настояли на его поступлении в Йель — в те времена в сознании американских протестантов не укладывалось, что изобразительное искусство может быть работой для мужчины.
Честно окончив колледж, Морзе пошел клерком в книжное издательство, параллельно продолжая рисовать. Морзе брал уроки у молодого, но уже довольно известного художника Вашингтона Олстона, который через некоторое время позвал его вместе поехать в Европу, чтобы учиться живописи. Он же убедил родителей Сэмюэла отпустить сына за океан. В Лондоне Морзе стал посещать занятия профессора Королевской академии художеств Бенджамина Уэста. Знаменитый художник отмечал не только безусловный талант своего нового ученика, но и его удивительное терпение и настойчивость. А еще американец поразил британцев своей коммуникабельностью — он успел перезнакомиться и подружиться с самыми известными представителями лондонской богемы. По завершении учебы Морзе представил в Академию свою работу «Умирающий Геркулес», которая была удостоена золотой медали.
В 1815 году Морзе вернулся на родину, имея в багаже несколько больших исторических полотен. Они были встречены знатоками очень благосклонно, однако покупателя они так и не нашли. Исторические и мифологические сюжеты были малопонятны для янки, поэтому популярностью у местных богатеев пользовались исключительно портреты их самих или их домочадцев. Но эту нишу в Бостоне уже поделили доморощенные портретисты, королем которых считался Гилберт Стюарт. Новому конкуренту они были совершенно не рады.
Президент академии
Промаявшись некоторое время в Бостоне, Морзе поехал по стране в поисках заказов. Он работал и на севере, и на юге, получая по $60 за картину, при том, что корова тогда стоила десять. А за неделю он успевал написать до четырех полотен. Благодаря своему таланту и умению заводить знакомства Морзе обзавелся хорошей клиентурой и неплохо заработал — домой он вернулся с внушительной суммой в $3 тыс. После этого художник смог позволить себе жениться на Лукреции Уокер, с которой был уже несколько лет обручен.
Упорный Морзе опять берется за большие исторические полотна, и снова они ничего не приносят автору, кроме восхищения знатоков и зависти коллег. Их по-прежнему не покупают. И когда накопленные деньги кончались, художник снова вынужден был отправляться в «портретный тур» по Америке. Во время очередной «командировки» в 1825 году художника постигла страшная трагедия — неожиданно заболела и скончалась его любимая супруга. Известия об этом до Морзе дошли слишком поздно, и он даже не успел на похороны. Возможно, тогда в нем и зародилась мысль о способе быстрой передачи сообщений на большие расстояния?
В 34 года Морзе остался вдовцом с тремя детьми, впрочем, с их воспитанием помогали родственники — малышей забрала семья его брата. Сам же художник переехал в Нью-Йорк, где погрузился в творческую и общественную деятельность. Вместе с Генри Инманом, Эшером Дюраном, Уильямом Данлепом и Чарльзом Ингама он основал общество молодых живописцев — Национальную академию дизайна. Коллеги даже избрали Морзе ее президентом. Это был американский аналог лондонской Королевской академии, в которую принимали только профессиональных художников. В это же время Морзе создал несколько лучших своих работ, из которых самыми известными стали портреты маркиза де Лафайета, президентов Гаррисона и Монро, а также ряд картин на исторические сюжеты.
В 1829 году академия отправила Морзе в Европу для изучения организации рисовальных школ. Для этого друзья и спонсоры художника собрали $3 тыс., что позволило Морзе три года путешествовать по культурным центрам Старого Света. Он отлично понимал, что в первую очередь нужно познакомить соотечественников с лучшими образцами классической европейской живописи, ибо в Америке их еще не видели ни в подлинниках, ни в хороших копиях, поэтому художник сам берется за копирование шедевров Лувра, проявив при этом удивительный практицизм. Вместо десятков копий он создает большое полотно «Галерея Лувра» размером два на три метра, над которым он трудился почти год. На нем Морзе специально для своих соотечественников собрал вместе и детально воспроизвел более 40 шедевров Леонардо, Рафаэля, Тициана, Веронезе, Рембрандта, Рубенса, Мурильо и других мастеров. На самом деле эти произведения висели в разных залах музея и размеры их были гораздо больше, но художник сознательно изменил реальность. На первом плане художник изобразил себя за мольбертом, а рядом своего друга Фенимора Купера с супругой и дочерью.
Первого октября 1832 года Морзе погрузил свои картины на пакетбот «Салли», следовавший из Гавра в Hью-Йорк под командованием капитана Пелла. Он еще не знал, что месячное путешествие станет судьбоносным — как потом писал сам Морзе, «на судно он сел художником, а сошел с него изобретателем». Точные подробности «перевоплощения» неизвестны, но считается, что «заразил» его Чарльз Джексон, который в салоне первого класса демонстрировал опыты с электричеством, взятые им из только что вышедшей книги Майкла Фарадея. В процессе обсуждения Морзе пришла мысль, что раз электрический сигнал может мгновенно проходить по проводу на большое расстояние, то это явление можно использовать для передачи информации. Времени для раздумий было достаточно, и за время путешествия идея полностью овладела Морзе.
Чудак с чердака
Морзе устроил лабораторию на чердаке дома своего брата и приступил к опытам. Вся зарплата профессора живописи Нью-Йоркского университета уходила на провода, гальванические батареи и другие материалы, жил же он впроголодь. Рисовать совсем перестал. Морзе консультировался со всеми возможными специалистами, изучал работы первооткрывателя электромагнитного поля Майкла Фарадея, сопоставлял достигнутое другими изобретателями. Шаг за шагом он двигался к цели. В награду за упорство судьба оказалась к нему благосклонна и даровала отличного помощника: Морзе однажды демонстрировал прообраз своего аппарата студентам университета и его рассказ так вдохновил одного из них, Альфреда Вейла, что тот решил стать помощником Морзе. А заодно уговорил своего отца, крупного промышленника, материально поучаствовать в работах профессора. Бизнесмен почувствовал коммерческую перспективу и согласился выделить на исследования $2 тыс. при условии, что его сын станет компаньоном Морзе. Помимо этого, Стивен Вейл заключил с Морзе соглашение, что четверть будущей гипотетической выручки от изобретения достанется ему. Эту долю он передал сыну.
К 1838 году Морзе удалось передать сигнал на значительное расстояние, и 8 февраля он впервые продемонстрировал изобретение в филадельфийском институте Франклина. Зрители были в восторге, но практического значения открытие Морзе не имело: пусть электрический сигнал был послан и принят, но какая от этого польза, кроме чисто научного интереса?
Начался новый этап мытарств Морзе. Он ходил по кабинетам и уговаривал чиновников, бизнесменов и сенаторов, что его открытие в будущем может перевернуть мир. Одновременно он сражался за патент, который ему не хотели давать, поскольку с точки зрения бюрократов патентовать было нечего — не давать же бумагу на явление природы! Морзе в итоге победил и в 1840 году через суд получил патент, да еще успел из-за него посудиться с Вейлом-старшим. Изобретатель опять жил впроголодь, причем совершенно реально — порой ему буквально нечего было есть.
Однако Морзе не опускал руки и продолжал работать над усовершенствованием придуманного им аппарата и способом кодировки сигнала, который можно будет передавать. Так постепенно рождалась знаменитая азбука Морзе, буквы которой состояли из последовательно чередующихся коротких и длинных сигналов — точек и тире.
Первоначальная таблица «Азбуки Морзе» существенно отличалась от тех кодов, что сегодня звучат на любительских диапазонах. В ней, во-первых, использовались посылки трех разных длительностей (точка, тире и длинное тире), а во-вторых, некоторые символы имели паузы внутри своих кодов. Кодировки современной и исходной таблиц совпадают только для примерно половины букв и не совпадают ни для одной цифры.
Демонстрация Морзе своего аппарата произвела такое впечатление на председателя сенатского комитета по делам коммерции Фрэнсиса Смита, что тот решил заняться лоббированием этой идеи. Смит субсидировал поездку Морзе в Европу. Однако ни в Англии, ни во Франции, ни в России изобретатель не нашел поддержки, поскольку во всех странах велись похожие разработки. А Николай I, рассчитывавший на создание телеграфа русским ученым Павлом Шиллингом, даже запретил упоминать об изобретении Морзе в печати. Стоит отметить, что все разрабатываемые европейские системы телеграфов относились к стрелочному типу, и электромеханический аппарат Морзе был шагом вперед по сравнению с ними. Вскоре весь мир понял это.
С Богом на нашей стороне
В 1843 году Морзе обратился в конгресс с просьбой о правительственной субсидии для создания первой телеграфной линии от Балтимора до Вашингтона. Его подняли на смех. Изобретатель сидел на балконе, не имея возможности ответить на язвительные шутки депутатов, толком не понимавших, что такое электричество, потом не выдержал и ушел. Заканчивался последний день сессии и шансов, что депутаты утвердят, а президент подпишет билль до полуночи практически не оставалось. Морзе дошел до гостиницы, закрыл счет и купил билет на поезд до Нью-Йорка. Утром, когда он уже собирался покинуть отель, раздался стук в дверь. На пороге стояла запыхавшаяся дочь его друга, правительственного комиссара патентов, которая прибежала с фантастическим известием, что лоббистам Смита удалось протащить билль без всяких поправок. На радостях Морзе попросил девушку выбрать фразу, которую он передаст первой. Она наугад открыла лежавшую на столе Библию, и прочла what hath God wrought (Чис 23:23; в русском синодальном переводе — «вот что творит Бог!»).
Смит за свои услуги получил подряд на строительство линии, что едва не закончилось крахом всего предприятия: пытаясь увеличить прибыть, хитрый, но безграмотный делец решил не тратится на такую «мелочь», как изоляция. К счастью, инженеры заметили это и заставили переделать линию. Испытания прошли успешно, 24 мая 1844 года библейское сообщение из вашингтонского Капитолия было принято в Балтиморе.
В 1848 году возникло всемирно известное информационное агентство «Ассошиэйтед пресс», создавшее собственную телеграфную службу. В 1850 году линия Дувр–Кале связала Францию и Англию, после чего линии телеграфа Морзе стремительно охватили всю Европу. Во время Крымской войны союзники протянут кабель по дну Черного моря от Стамбула до Крыма и будут мгновенно передавать информацию кодом Морзе, тогда как русская армия будет по старинке пользоваться посыльными и вестовыми.
В 1866 году осуществилась давняя мечта Морзе: после трудных и дорогостоящих попыток с привлечением самых выдающихся ученых и инженеров того времени удалось проложить кабельную телеграфную линию по дну Атлантического океана, которая соединила Старый и Новый Свет. Кабель впоследствии не раз рвался, его меняли, но телеграф уже навсегда крепко соединил континенты.
После коммерческого успеха Морзе был немедленно вовлечен в юридические распри с партнерами и конкурентами, которые пытались оспорить и подхватить в принципе нехитрые идеи изобретателя. Но Морзе сражался как лев, и Верховный суд окончательно признал его авторские права на телеграф.
Морзе стал богат и знаменит. Он купил имение в Пончкифи, близ Нью-Йорка, где и провел остаток жизни в окружении детей (у него их было трое от первого брака и четверо от второго) и внуков. В старости Морзе стал филантропом. Он опекал школы, университеты, церкви, библейские общества, миссионеров и бедных художников. Естественно, поддерживал он и Академию дизайна — помогал деньгами, дарил картины, а в конце жизни передал ей свою коллекцию книг по искусству. Единственное, чего Морзе не делал больше никогда, — он не рисовал. Через некоторое время телеграф Морзе уступил первенство телефону и радио, но имя изобретателя знаменитой азбуки навсегда осталось в истории человечества. Как, впрочем, и имя незаурядного американского художника Сэмюэла Морзе.