Космос и музыка — что может быть грандиознее? Для лидера группы Space Дидье Маруани это сочетание — важнейшая составляющая как творческого, так и личного пути. Незадолго до визита прославленного коллектива в Россию музыкант рассказал «Известиям» о предстоящих гастролях, космическом пути Space и символе надежды.
— Вы едете к нам в рамках большого тематического тура. Что входит в программу?
— Будет абсолютно новая модель концерта: свет, проекции, лазерное шоу и спецэффекты. В музыкальном плане мы вернемся к множеству аналоговых синтезаторных звуков, но, безусловно, в очень хорошем качестве, поскольку нынешние технологии это позволяют. Стартуем 28 февраля в Краснодаре, затем — Москва. Кроме того, мы дадим концерты в Санкт-Петербурге, Владивостоке, Новосибирске, Челябинске, Казани и много где еще. Достаточно посмотреть расписание концертов. Результатом станет двойной концертный альбом, состоящий из записей старых и новых песен, сделанных во время этого тура.
— Ваш альбом Magic Fly стал для советской молодежи 1980-х одной из главных записей современной электронной музыки. Его слушали, под него танцевали, а кто-то начинал делать свою музыку. Какие произведения оказали похожее влияние на вас?
— Я, безусловно, находился под влиянием великих композиторов. Начал учиться музыке в пятилетнем возрасте, играл на фортепиано Шопена, Моцарта, Бетховена. Эти великие мастера привили мне любовь к мелодии, которая для меня — самое главное. Когда есть хорошая мелодия, возникает большое пространство для различных аранжировок.
Да, успех Magic Fly (1977), ставшего номером один во многих странах, дал мне, как и многим представителям французской музыки, серьезный шанс. Magic Fly крутился на радио и дискотеках, продажи тоже радовали. Мы долго возились с его микшированием, и не зря. Несмотря на то что альбом записан 42 года назад, звук на нем действительно хорош.
— Вы знали о своей популярности в СССР, где пластинка «Волшебный полет» вышла в начале 1980-х и продавалась миллионными тиражами?
— Мы абсолютно не ожидали такого ошеломительного успеха. Тем более что ваша страна была закрыта для мира. Мы знали о нашей популярности в Америке и Европе, но я и представить не мог, что в 1982 году Space был настолько известен в СССР. Узнал об этом, когда встретился в Париже с представителями Министерства культуры — в 1983-м они предложили нам провести тур из 21 концерта.
— Тема космоса заложена в названии группы, и вы наверняка встречались со многими представителями этой профессии. Что вам особенно запомнилось?
— Да, я действительно общался с космонавтами и конструкторами. Наверное, самой впечатляющей была встреча с руководителями вашего «Главкосмоса» в 1987-м. Между СССР и США шла холодная война. Я только что закончил сведение альбома Space Opera, записанного с участием ансамбля Александрова и хора Гарвардского университета, и поехал в Москву, чтобы предложить свою сумасшедшую идею.
Суть была в том, чтобы мой альбом (где, кстати, использовался передовой на тот момент инструмент синклавир) отправился на станцию «Мир», став таким образом первой космической оперой. Я хотел, чтобы, прозвучав на космической станции, она стала бы символом надежды и взаимопонимания. В «Главкосмосе» серьезно отнеслись к моему предложению, и через два месяца я вернулся в Москву, чтобы передать российским космонавтам компакт-диск и CD-плеер. Потом мне позвонили и сообщили, что всё это запущено в космос. Иногда я смотрю на небо и говорю себе: возможно, благодаря мне во Вселенной стало больше мира.
— Франция трепетно относится к своей культуре. Упрекали ли вас в том, что в вашем звучании недостаточно национального колорита?
— Нет, такого никогда не было. Музыка Space на 80% оркестровая, этим и объясняется ее нахождение на топовых позициях. Она не имеет границ, у нее нет языковых проблем, слушать и чувствовать ее может каждый.
— Вы окончили Парижскую консерваторию. Знакомы ли вы с творчеством наших композиторов, как и вы, имеющих академическое образование и работающих в области электронной музыки?
— Мне очень нравится то, что делает Эдуард Артемьев, и особенно — его творение для фильма «Урга — территория любви» режиссера Никиты Михалкова. Давайте не будем забывать и Льва Термена, создателя первого электронного инструмента — терменвокса, который активно использовали The Rolling Stones, Led Zeppelin и The Beach Boys.
— Имя Дидье Маруани и название Space известно во всем мире. Если бы вы вдруг решили начать исполнять музыку, которая разительно отличалась от той, что делаете сейчас, какой бы взяли псевдоним?
— Думаю, мне не нужен псевдоним. Однажды мы уже назвались Spaсe. Помню, звукозаписывающая компания, которая хотела выпускать Magic Fly, не верила, что этот альбом может стать хитом. Тогда я придумал маркетинговый ход: начал носить шлем и костюм космонавта, в которых меня никто не узнавал. Так и появился в одном из первых клипов, таким меня помнят и вряд ли примут под псевдонимом.
— Рубеж веков стал благоприятным временем для развития электронной музыки. Было ли это очевидным, когда музыкальные технологии только набирали обороты?
— Каждая хорошая группа вносит свой вклад в электронную музыку. Помню, в 1970-е множество людей говорили: «Эпоха синтезаторов, которые вы используете в Magic Fly, закончится через 2–3 года». Я отвечал, что синтезаторы будут основным инструментом конца XX века, и оказался прав: как в записи, так и на сцене их стали использовать почти все, а разработчики теперь предлагают музыкантам новые удивительные возможности. Что касается музыкантов, то их задача всем этим пользоваться.
Справка «Известий»Дидье Маруани родился в Монако. Первое музыкальное произведение написал в возрасте 10 лет. В 1976 году организовал группу Space. На первоначальном этапе группа была известна как студийный коллектив.
Мировая известность пришла к Space после того, как она выработала необычный для тех лет синтез из электронной музыки и рока. Альбом «Волшебный полет» стал одной из самых продаваемых пластинок в СССР. С тех пор Россия — неизменная точка на карте всех туров композитора.