Жители чукотского села Рыркайпий и ученые уже больше месяца, объединив усилия, пытаются спасти одинокого белого медвежонка — «сироту» обнаружили еще в декабре прошлого года. В конце января стало известно, что к спецоперации подключился Московский зоопарк, который выступил в роли одного из спонсоров, однако главную роль в выкармливании медвежонка играют местные активисты, которые обычно следят за тем, чтобы медведи не забредали на территорию поселка. Как местные жители помогают ученым и экологам, изучающим полярных хищников; почему они стали главными противниками браконьерства; из-за чего большинство северных населенных пунктов никак не защищены от белых медведей и почему не все специалисты верят в успех эксперимента, который сейчас разворачивается в Рыркайпие, — разбирались «Известия».
Медвежья «столовая» по соседству с интернатом
Белого медвежонка по кличке Девочка обнаружили на окраине чукотского села Рыркайпий в конце декабря 2018 года. А буквально за пару месяцев до этого, в конце осени, само село попало в федеральные СМИ — про него писали, что населенный пункт «взяли в плен» белые медведи. Тогда в его окрестностях собралось несколько десятков полярных хищников.
Впрочем, с такой ситуацией местные жители сталкиваются не впервые. Если вбить название села в поисковики, можно узнать, что она повторяется если не каждый год, то по крайней мере раз в пару лет. Дело в том, что село, расположенное на побережье Чукотского моря, стоит практически напротив острова Врангеля, который числится «родильным домом» краснокнижных хищников. А совсем неподалеку от поселка находится лежбище моржей, которое и привлекает медведей.
— В принципе название Рыркайпий с чукотского переводится как «мыс моржовый», потому что «рырка» — это морж. Чукчи в ярангах там жили еще до того, как эти земли были открыты, как раз потому, что рядом было лежбище моржей, — объясняет Михаил Стишов, координатор проектов по сохранению биоразнообразия в Арктике WWF России.
Когда моржей, отдыхающих на берегу, кто-то или что-то пугает, они устремляются в воду — и в возникающей давке гибнет не только молодняк, но и взрослые особи. Именно для того чтобы поживиться тушами погибших животных, там и собираются белые медведи. В конце осени и в начале зимы их количество здесь может достигать десятков. Потом, когда на море встает лед, большинство из них уходят. Но к встрече с хищниками в поселке готовы в любое время: неприятности она сулит как людям, так и животным.
Сами по себе медведи на людей нападать не склонны, однако, застигнутые врасплох, могут атаковать. В этом случае человек имеет право убить хищника, охота на которого в России категорически запрещена, в порядке самообороны. Если, конечно, у него будет при себе оружие: как и в любом поселке, в Рыркайпие на улицах могут оказаться и дети, и женщины, в том числе с детским колясками. А едва ли не ближайшим к лежбищу моржей, по словам Михаила Стишова, сейчас является здание школы-интерната.
Так получилось потому, что лежбище это — непостоянное. После того как село — еще в советское время — начало развиваться, моржи там появляться перестали. Затем льды начали уходить всё дальше, и животные, которые могут кормиться только на небольшой глубине, вернулись к берегу, где к этому моменту вырос полноценный населенный пункт. Вслед за ними потянулись и белые медведи. При этом никаких специальных средств защиты или наблюдения в планировке Рыркайпия не заложено.
Автор цитаты
К появлению белых медведей не адаптированы большинство поселков и полярных станций. В 1930-е, на заре советского освоения Севера, об этом никто не думал: медведей, забредавших к населенным пунктам, просто отстреливали и всё. Во-вторых, из-за изменения климата в Арктике меняется и поведение животных. Медведи, привыкшие охотиться во льдах, из-за сокращения их площади стали чаще оставаться на суше и теперь приходят к населенным пунктам в поисках еды.
Женский патруль
Между тем медведи, привлеченные, например, запахами поселковых свалок, могут не просто спокойно ходить по улице, но и отдыхать в укромном уголке — например, под сваями, на которых в том же Рыркайпие стоят многие дома. И, как истинные хозяева Арктики, далеко не все их них избегают встречи с человеком.
Автор цитаты
— Людей они не сильно боятся. Бывает, медведь пришел на свалку, поел, залез куда-нибудь под ближайший дом и спит там. Или просто спит в открытую, если еды много. Проснулся — опять пошел ковыряться. Даже специальные отпугивающие средства далеко не каждого медведя способны напугать. Иногда они просто начинают проявлять любопытство, ходят, смотрят, изучают. Например, ракетой из ракетницы выстрелишь, ракета по земле прыгает, медведь пытается ее лапой поймать, — рассказывает Михаил Стишов, ранее работавший на острове Врангеля.
Поэтому, чтобы предупредить возможность таких столкновений и, как это называют специалисты «возможных конфликтных ситуаций», в поселке несколько лет назад при содействии Всемирного фонда дикой природы (WWF) России был создан «Медвежий патруль». Похожие организации сейчас действуют сразу в нескольких северных поселках — там, где по разным причинам вероятность встречи с белыми медведями особенно велика или где для хищников требуется дополнительная защита.
В состав патруля входят добровольцы из числа местных жителей, которым экологические организации оказывают финансовую и методологическую поддержку: например, помогают обзавестись необходимой техникой или информационными материалами.
Волонтеры же помогают весной считать потомство у медведей, собирают шерсть, необходимую исследователям для мониторинга, и, главное, зимой следят за тем, чтобы медведи не подходили близко к человеческим домам и, если нужно, отгоняют хищников.
В Рыркайпие патруль возглавляет женщина — Татьяна Миненко. Она рассказывает, что сама впервые столкнулась с медведем, когда шла по улице с детской коляской, а хищник, которого люди пытались прогнать криками и выстрелами, выскочил на улицу и бежал прямо на нее. Татьяна инстинктивно встала между коляской и ребенком — вряд ли это могло спасти ее или ребенка, — но медведь пробежал мимо. Татьяне показалось, что он был напуган больше, чем она. В середине 2000-х в селе появился «Медвежий патруль», и с тех пор Татьяна следит за тем, чтобы кто-то еще не оказался в подобной ситуации. А еще — чтобы медведи не пострадали от рук человека. По ее словам, многие по-прежнему считают, что медведей при встрече лучше сразу убивать, не дожидаясь нападения, поэтому животных и людей стараются максимально развести.
В 2016-м активисты нашли и помогли передать в зоопарк другого истощенного медвежонка. В конце 2018-го именно «Медвежий патруль» стал инициатором операции по спасению Девочки.
В естественной среде медвежонок, оставшийся без матери, выжить не может — он либо погибнет от голода, не научившись охотиться, либо будет убит при встрече взрослым медведем. Поэтому чаще всего таких животных сразу стараются пристроить в зоопарки: приходится искать средства на это, а также тех, кто готов взять на себя заботы по транспортировке, но чаще всего зоопарки в новых постояльцах заинтересованы и организационные вопросы удается вовремя решить. В случае же с Девочкой люди надеются на то, что медведица, которой, по их подсчетам, должно быть около года, успела достаточно времени провести с матерью, чтобы освоить основные навыки выживания. Теперь люди приходят на побережье, чтобы порубить для нее туши моржей, и не дают приближаться к поселку — чтобы она не привыкала.
Впрочем, по мнению Михаила Стишова, такой эксперимент вряд ли увенчается успехом: по его словам, медведь уже вряд ли захочет покидать территорию побережья и, вероятнее всего, дело закончится конфликтом с человеком.
— Были такие случаи, медведей пытались в природе кормить, но они всё прекрасно понимают. Медведь уже никуда не уйдет из этого поселка. А когда он вырастет, он будет представлять опасность для жителей и с ним придется что-то делать. Но во взрослом состоянии их труднее транспортировать, с ними больше хлопот. Закончиться всё может тем, что он на кого-нибудь нападет и его пристрелят, — предполагает представитель WWF, подчеркивая, что в организации такие эксперименты считают нежелательными.
Кровь охотников
Похожие патрули действуют в других селах на Чукотке и в Якутии. Во Всемирном фонде дикой природы говорят, что сейчас жители поселков идею создания патрулей, которые помогают обеспечить безопасность людей и при этом обойтись без лишней крови, в целом поддерживают.
— Пока не все, но в чукотских селах уже сформировалось такое ядро, дальше мы планируем распространять это к востоку, где тоже появляются проблемы. Там все относятся с энтузиазмом, но им нужна помощь техникой, материалами, — говорит Михаил Стишов.
Вступают в такие патрули отнюдь не ученые или экоактивисты, например, переехавшие на север из центральной части страны, а потомки оленеводов и охотников — те, кто в тундре или на побережье провел всю жизнь.
— Часто это даже лучше, чем люди из Москвы и Петербурга, с естественнонаучным образованием, но не знающие специфики этих мест. К тому же многие местные сохранили или сейчас перенимают элементы традиционной культуры — например, то, как обращаться с белыми медведями, — считает представитель WWF.
Их предки, объясняет он, и на моржей, и на белых медведей охотились веками. Регулировать этот процесс начали только в середине прошлого столетия, но и до этого у местных жителей существовал свой собственный внутренний кодекс поведения — просто так убить медведя, даже несмотря на отсутствие официальных запретов, было нельзя. У человека мог уйти месяц на то, чтобы с помощью различных ритуалов задобрить дух убитого медведя — и только после этого он снова мог идти охотиться.
Автор цитаты
— Сейчас на севере тоже встречают удивительные вещи — бывает, например, находят череп убитого медведя, перед зубами у которого стоит баночка со сгущенкой. Это значит, что местные его таким образом пытались умилостивить, — рассказывает Михаил Стишов.
На это обращает внимание и Татьяна Миненко, которая утверждает, что чукчи и в старину «никогда не убивали медведя просто так». К тому же шли на него с копьем, а не с ружьем, поэтому такая охота всегда была для человека поединком.
Охотники и ученые
Формально охота на белых медведей (они внесены в российскую и международную Красные книги) в России полностью запрещена с 1956 года. До этого их истребление никак не ограничивалось, но с середины 1950-х охотиться на животных запретили всем, включая коренное население. Никаких квот для представителей коренных и малочисленных народов сейчас не предусмотрено. По большей части местные жители требование соблюдают, но понемногу иногда всё равно охотятся, говорят экологи.
При браконьерами они себя не считают, потому что «это их земля, их территория», объясняет Роман Лалетин, член правления Экологического фонда Сибирского федерального университета, один из организаторов просветительского проекта «Спаси мишку», адресованного в первую очередь жителям северных регионов.
По словам Ильи Мордвинцева, заместителя руководителя программы «Белый медведь», созданной в рамках постоянно действующей экспедиции РАН по изучению животных Красной книги Российской Федерации, до начала 2000-х годов медведей на севере «били вообще все» и это было проблемой. Ситуация изменилась к началу 2010-х, когда в поселках стали появляться те самые «Медвежьи патрули», а местные жители начали всё активнее подключаться к работе ученых.
В пример он приводит соседнее с Рыркайпием чукотское село Ванкарем, где действует похожий патруль — там добровольцы начали вывозить туши моржей в сторону от села, чтобы создать специальные «кормовые пятна» и таким образом отвлечь медведей от поселка (то же самое делают и в Рыркайпие). Кроме того, чукчи нередко помогали работавшим в районе этого села ученым проводить мониторинг и собирать необходимые для исследований материалы, рассказывает он.
Федеральная программа «Белый медведь», целью которой является изучение, сохранение и восстановление популяции хищника в Российской Арктике, действует при Российской академии наук с 2009 года. Но из-за того что большая часть северных территорий труднодоступна, добраться ученые могут не до каждого района — слишком дорого и сложно. И здесь без помощи местных жителей представителям науки не обойтись.
— В некоторых районах ученым работать сейчас сложно, поэтому они активно привлекают коренных жителей. В том числе, кстати, чукчи очень помогают не только с учетом белых медведей, но и с учетом популяции моржей, и с защитой их лежбищ, — говорит Илья Мордвинцев.
По просьбе ученых местные охотники и зверобои решают вполне научные задачи: ведут локальный учет не только численности популяции, но и их распределения в различные сезоны года, следят за состоянием хищников, которые не уходят на лед, а остаются на суше, считают количество медвежат в выводках и т.д.
С большинством из тех, кто в какой-то момент начал помогать ученым, участники экспедиции поддерживают постоянную связь. В том числе, по словам Ильи Мордвинцева, они до сих пор общаются с жителями села Ванкарем.
Участвуя в работе ученых и экологов, считает он, местные жители пытаются донести до научной общественности знания, накопленные поколениями их предков, занимавшихся промыслом на этих землях.
Поделить квоты
Впрочем, в последние несколько лет у местных общин появилась и более серьезная мотивация. Дело в том, что сейчас промысел белого медведя ведется неравномерно — на Аляске, где коренное население традиционно пользуется влиянием, охота на полярного хищника разрешена практически без ограничений. Главное, чтобы промыслом занимались представители коренных народов, а добытые животные использовались в личных нуждах, а не шли на продажу. Коренному населению российской части Арктики, для которого охота на медведей ранее также была традиционной, она полностью запрещена: никаких исключений действующие правила не предусматривают.
На их пересмотр коренное население Чукотки рассчитывает уже почти 10 лет. В 2010 году Российско-Американская комиссия по белому медведю предложила ввести так называемые эквивалентные квоты — в этом случае добыча зверя на территории Аляски была бы частично ограничена, а вот на территории России, напротив, ее в очень ограниченных количествах могли бы разрешить.
И Михаил Стишов, и Илья Мордвинцев считают, что в целом такая мера не должна сказаться на численности популяции — квоты позволят перераспределить охотничью нагрузку и при этом учесть интересы коренных народов, проживающих на российской территории.
— На количество медведей, которые будут добываться, это сильно не повлияет — учитывая, что на Аляске сейчас такая охота никак не ограничивается, а у нас она полностью запрещена, соглашение просто оговаривает ограничения на Аляске и введение квот у нас. В результате распределение становится более равномерным, а также соблюдаются все принципы и права традиционных жителей, — объясняет Михаил Стишов.
Несмотря на то что местные жители продолжают добывать медведей, большинство из них хотели бы, чтобы этой охоте придали легальный статус. Поэтому местные общины, надеясь завоевать доверие российско-американской комиссии, стараются содействовать порядку.
Автор цитаты
— Чукчи по возможности сегодня, наоборот, пресекают потенциальные случаи браконьерства в надежде на то, что квоты, которые российско-американская комиссия выделяет чукчам норвежским и аляскинским, будут разрешены и у нас. Они хотят, чтобы к ним не было вопросов, — говорит Илья Мордвинцев.
Пока, впрочем, соглашению официального хода не дают. Во-первых, потому, что вопрос с разрешением охоты на уязвимый вид — действительно острый. К тому же это потребует дополнительных организационных ресурсов. Но главное, на что указывают чиновники, — это отсутствие точных данных о численности популяции медведя.
— Позиция Министерства природных ресурсов и других ведомств заключается в том, что пока научное сообщество не докажет, что численность растет, что популяция белого медведя не находится в ущербном состоянии, они не могут открыть квоту, — рассказывает Илья Мордвинцев.
Подсчитать же численность животных сложно — в том числе и потому, что многие из них находятся на труднодоступных территориях. Чтобы решить эту задачу, российские ученые используют в том числе и квадрокоптеры. Но в целом именно для этого ученым и экологам нужны данные, которые собирают местные добровольцы.
роме того, понадобится и новая система контроля, которая позволит убедиться, что местное население действительно выбирает столько животных, сколько им положено по квоте. Пока ответственность за соблюдение квот готовы взять на себя местные охотничьи общины, однако они не могут предоставить никаких гарантий. А на Аляске подобной системы просто нет — местное население там нередко выбирает квоты даже с перебором.
Будущее патрулей
Пока судьба соглашения по квотам остается нерешенной, ученые и экологи продолжают сотрудничать с местными жителями. Так, в ближайших планах WWF — расширить программу «Медвежьего патруля». Сейчас в организации готовят план на ближайшие три года — если под него удастся найти финансирование, то аналогичные патрули могут появиться в других поселках на Чукотке и в Ненецком автономном округе.
— Мы хотим на Чукотке немного на восток продвинуться, на 1–2 поселка. И всё чаще у нас расширяется зона действия медведей в европейской части нашей Арктики. Мы там работаем на мысе Вайгач и в поселке Амдерма, но сейчас стали проявляться проблемы в поселке Усть-Кара и на острове Колгуев, — перечисляет Михаил Стишов.
В этот план рассчитывают вновь включить и «Медвежий патруль», действующий в селе Рыркайпий, — в том числе им могут помочь новой техникой. Тем более что там активность хищников действительно создает проблему, необходимость решить которую признают и в администрации населенного пункта. Не исключено, что на какую-то помощь в селе смогут рассчитывать и со стороны правительства Чукотки: как раз в декабре там заключили соглашение о сотрудничестве с WWF России.
В целом же посредники между жителями и животными все активнее делают ставку на технологии и инженерные решения. Так, на Чукотке ученые весной 2018 начали использовать квадрокоптеры для изучения популяции белых медведей. На Ямале в тех же целях используют спутниковые ошейники. Квадрокоптер же, говорят в WWF, используют участники «Медвежьего патруля» в селе Ванкарем.
Следующим летом планируется завершить создание первой «медведеустойчивой», как называет ее Михаил Стишов, полярной станции. До сих пор полярники, как и жители северных поселков, практически не были защищены от появления медведей.
Станция имени Федорова, расположенная на острове Вайгач, должна стать первой, для которой по просьбе Росгидромета был разработан проект, предусматривающий создание правильных изгородей, системы безопасных переходов между постройками станции и системы наблюдения. Часть этих элементов, по мнению Михаила Стишова, можно внедрять и в населенных пунктах, жители которых вынуждены соседствовать с хозяевами Арктики.