В прокат вышло «Стекло» одного из самых модных режиссеров последних десятилетий М. Найта Шьямалана, и многие уверены, что это самый грандиозный провал в образцовой карьере кинематографиста, мастера мистики. Хотя всё, как водится, куда сложнее, чем кажется.
«Стекло» — финальная часть трилогии, начатой «Неуязвимым». Как мы помним по финалу предыдущей части — «Сплит», Зверь вырвался на свободу, и его поддерживает Орда. Причем и Зверь, и все члены Орды, а также ее противники — множественные личности внутри одного человека по имени Кевин, страдающего особой формой биполярного расстройства. Пока Зверь ищет очередных жертв, по городу бродит пожилой человек в плаще с капюшоном — Дэвид Данн из «Неуязвимого», тот самый, который верил в свою невероятную физическую силу.
За прошедшие годы он окончательно превратился в кого-то вроде Бэтмена — стал ночным кошмаром всех преступников мегаполиса. Он невероятно силен. Когда их обоих бросают в спецпсихушку, там уже содержится еще один суперчеловек — Элайджа Прайс, антагонист в «Неуязвимом». Симпатичная женщина-психиатр на каждом сеансе пытается доказать всем троим, что они никакие не супергерои. Мол, это им только кажется, что у них какие-то особые способности. И она очень убедительна...
Выпущенный 19 лет назад «Неуязвимый» не стал коммерческим хитом, пусть и снискал себе со временем уважение киноманов. Зато много лет спустя успех завоевал «Сплит», психологический триллер с открытым финалом. Теперь перед нами «Стекло», где делается заявка на полноценную «вселенную» в духе «Мстителей» или «Людей Икс». По крайней мере, признаки этой «вселенной» присутствуют: повсюду в экранном мегаполисе мерещатся персонажи, до поры скрывающие своих демонов, но готовые выпустить их на свободу при случае. Легко можно представить сколько угодно продолжений «Стекла», включая спин-оффы и приквелы. Другое дело, что их теперь не будет, потому что весь мир уже ненавидит эту ленту.
Причина неприязни кроется в том, что Шьямалан решил сделать метафильм, деконструировать самый кассовый жанр, размножив его в многочисленных перспективах: название «Стекло» отсылает не только к прозвищу Элайджи Прайса, но и к призмам, сквозь которые зрителю предлагается наблюдать за происходящим. Две из них даны вообще вне «Стекла» — это, собственно, две предыдущие части «трилогии», сильно отличающиеся друг от друга. Третья — условный конфликт Героя и Злодея, который должен развиваться в рамках жанровых канонов. То есть должны быть микробои, временная потеря сверхсилы, угроза близкому человеку, подготовка массового теракта и, конечно, большой финальный бой.
Но дальше Шьямалан (он, как водится, появляется в маленьком камео, чтобы поставить таким образом авторскую подпись) начинает исследовать каждый элемент повествования и дробить «стекло» на «стеклышки». Часть действия, например, происходит в бутиках комиксов, где гики обсуждают жанровые каноны, и выясняется, что персонажи «Стекла», сами того не подозревая, являются марионетками в руках загадочного кукольника. Последним может быть как режиссер, так и некая другая сила или, возможно, сами герои. Другая линия — попытка последовательно «разоблачить» их при помощи классического психоанализа. Будто нет ни Зверя, ни суперсилы, а есть детские травмы, которые со временем превратились в мании и фобии. Кроме того, существует еще и «реальный» мир, в котором действующие лица — «реальные» люди, не поддающиеся любым попыткам уложить их в прокрустово ложе любых схем.
Зрители и критики в бешенстве: они ждали увлекательного рассказа, а получили сеанс препарирования, интеллектуальный лабиринт, страшный сон фаната комиксов. Но, как ни странно, именно этот метод выводит Шьямалана на другой уровень, приближая его (хотя бы отчасти) к авторам уровня Содерберга или даже фон Триера. Проблема лишь в том, что «Стеклу» не хватает стройности, ясности и самоиронии, чтобы этот эффект работал на фильм, а не против него. Так что поклонники Шьямалана уже сжигают его портреты, не в силах справиться с эмоциями. Хотя, может, он этого и добивался.