15 января 2001 года была официально открыта «Википедия» — самая большая энциклопедия в истории человечества и один из фундаментов современной цифровой цивилизации. Журналист Алексей Королев в день совершеннолетия сайта вспомнил для «Известий» о двух других попытках объять необъятное и предположил, как модель «вики» может быть использована в дальнейшем.
Спасти и сохранить
Человечество не может не копить знания. Собственно, этим накоплением занят главный инструмент, который делает человека человеком, — его мозг. Человечество всегда остро чувствовало потребность если не в коллективном мозге, то в максимально универсальном хранилище имеющейся в его распоряжении информации.
В XV веке китайский император Юнлэ собрал в Нанкине несколько тысяч ученых, поручив им составить единое изложение всех книг своей огромной библиотеки, то есть, по тогдашним понятиям, все известные знания мира. Итогом стала «Юнлэ дадянь», самая большая энциклопедия в истории человечества, которую можно было подержать в руках. Рук, правда, потребовалось бы много: полная версия (не сохранившаяся) включала в себя 11 000 томов.
Пятьсот лет спустя два бельгийца, писатель и библиограф Поль Отле и юрист Анри Лафонтен, придумали Mundaneum — всеобщее собрание достижений человеческой цивилизации, комбинацию архива, библиотеки и политехнического музея. Картотека по всем отраслям знаний, огромная коллекция газет, медиатека — создатели верили, что скоро, для того чтобы разместить свои сокровища, им понадобится целый новый город (и разрабатывали проект такового). Главное же, что было в Mundaneum, — справочная служба, любой человек мог отправить туда любой энциклопедический вопрос (ну, скажем, «брачные обряды зулусов») и через какое-то время получить — также письмом или телеграммой — исчерпывающий ответ.
Судьба Mundaneum, как и «Юнлэ дадянь», разумеется, оказалась незавидной — время не пощадило труд огромного количества людей (бельгийский проект погиб в пламени Второй мировой). Бесперспективность подобного подхода была очевидной — да, можно написать и 11 тыс. и 111 тыс. томов, но физическое хранение такого массива информации, обеспечение доступа к ней максимально широкого круга людей, да просто написание текстов (это китайский император мог одним движением брови собрать целую армию авторов), а главное, поддержание такого корпуса текстов в актуальном состоянии — традиционными способами все эти задачи было не решить. Сперва должны были появиться компьютеры и интернет.
Нули и единицы
Впрочем, цифровая эра решала только две задачи из четырех вышеупомянутых — доступа и хранения. Создание и актуализация контента по-прежнему оставались неразрешимой проблемой. Разрешил ее в 1995 году программист Уорд Каннингем, создавший концепцию веб-сайта, содержимое которого могут создавать и обновлять неограниченное количество людей, причем — что очень важно — не являющихся программистами. Концепция эта получила наименование «вики», от гавайского слова «быстрый». Когда пять лет спустя владелец небольшой интернет-компании, основной специализацией которой было продвижение в интернете порноконтента, Джимми Уэйлс занялся проектом под названием «Нупедия» — свободной интернет-энциклопедии — он нанял на работу сотрудника по имени Ларри Сэнгер, большого энтузиаста концепции «вики». 15 января 2001 года мир изменился раз и навсегда — была запущена «Википедия».
Исторические этапы развития самой большой энциклопедии в человеческой истории (английская «Википедия» стала таковой еще в 2007 году, преодолев отметку 2 млн статей и, таким образом, превысив — примерно — аналогичный показатель той самой «энциклопедии Юнлэ») подробно изложены как раз в «Википедии», куда мы любопытного читателя и отсылаем. Там много забавного (мало кто знает, например, что первой статьей в русской «вики» был «Слон»), много неважного («вики» на южноафриканском языке кваньяма содержит всего 113 статей), но в целом в мире, который меняется с невероятной скоростью и в котором события двадцатилетней давности выглядят ровесниками исландских саг, история «Википедии» сама по себе малозначима. Куда важнее то будущее, к формированию образа которого «Википедия» имеет непосредственное отношение.
Иерархия знатоков
Как функционирует любая «Википедия», понимают примерно все. Только некоторые думают, что в ней «кто угодно может написать любую ерунду» (это, как правило, люди, самой «вики» особенно не пользующиеся, — есть и такие), а другие (вроде сооснователя проекта Ларри Сэнгера, давно уже разругавшегося с Уэйлсом и превратившегося в яростного критика своего детища) уверены, что мы имеем дело с «токсичной средой» и даже «сектой».
Несколько герметический характер сообщества википедистов замечает каждый, кто хотя бы раз попытался написать в «Википедии» новую статью. Скорее всего, ее, эту статью, вне зависимости от ее качества тут же выставят на удаление — всегда найдется какой-нибудь пункт внутренних правил (весьма, кстати, объемных), который вы нарушили. Правда, скорее всего, если эти нарушения не грубые, статью вашу не удалят, а предложат доделать или даже доделают сами. Всё это будет сопровождаться бурными обсуждениями, но итоговое решение остается не за простым большинством, а за наиболее авторитетными википедистами.
Да, сообщество людей, которые стоят за «Википедией» строго иерархично, и эта вертикаль выглядит в 2018 году предельным анахронизмом. Особенно если вспомнить о том, что сам Джимми Уэйлс — патентованный анархо-капиталист и поклонник Айн Рэнд, которого вроде бы подспудно должно корежить от всех этих «администраторов» и «бюрократов» (именно так называются наиболее влиятельные википедисты, на всю русскую «вики» их всего пять человек).
Но нет. Система, архитектура которой основана на максимальной, казалось бы, свободе от цензуры, на практике оказывается пусть и цифровизированной, но меритократией. Грубо говоря, власть нужно заслужить своим талантом, но уже заслуженная — она никем и ничем не ограничена.
Роль «Википедии» не только в том, что в ней вы можете прочесть про родную деревню своей прабабки, в которой в 2018 году осталось пять постоянных жителей. Обретя совершеннолетие, «вики» начинает демонстрировать нам те модели общественных отношений, к которым, вероятно, придется привыкать если не нам, то нашим детям. Полная свобода в эпоху виртуальных войн, виртуальных денег и виртуальной демократии возможна только там, где люди добровольно отказываются от части своих прав — и это не то чтобы сильно привлекательная картинка; во всяком случае — пока еще совершенно непривычная.