Слово «ГУМ» знакомо практически всем, кто когда-либо бывал в Москве, причем многие даже не задумываются, что означает эта аббревиатура. Для кого-то это великолепный памятник архитектуры, для других — знаменитый столичный торговый центр. Здесь поражает всё: от роскоши интерьеров и богатства фешенебельных бутиков до знаменитого фонтана и великолепного фирменного мороженого. 14 декабря ГУМ отмечает 125-летний юбилей, и «Известия» не могли не вспомнить о его богатой истории.
Торговая площадь
По мере роста Москвы за крепостными стенами появлялись стихийные ярмарки, куда окрестные крестьяне съезжались со своими товарами. Самая удобная шла вдоль стен Кремля на северо-востоке, в той единственной их части, где укрепления не были прикрыты естественными водными препятствиями — реками Москвой и Неглинкой. Пространство перед стеной нельзя было застраивать по военным соображениям, а устраивать там ярмарку с легкими торговыми рядами — вполне. Так это место, ныне известное как Красная площадь, впервые породнилось с богом торговли Гермесом.
А сразу за открытым пространством, примерно в 75 м от современных стен, начинался Великий посад. Он существовал уже в XIV веке, но окончательно сформировался в XV веке, а стеной был обнесен в XVI столетии. Тогда же он получил привычное нам название — Китай-город. Кстати, одна из версий происхождения этого слова, принадлежащая известному дореволюционному краеведу Ивану Кондратьеву, связана с торговлей: китайкой называли любую привозную ткань, а купить их можно было как раз в Великом посаде.
Расположение напротив Кремля у Красной площади было выгодным, посему стационарные торговые ряды здесь появились довольно рано. Конкретно о них мало что известно, но остатки сооружений с внушительными белокаменными подвалами были обнаружены при раскопках в конце XIX века. К сожалению, археология тогда еще только начала превращаться в настоящую науку, и информации удалось извлечь не слишком много. Но можно утверждать, что торговые палаты на этом месте существовали с XV столетия. В эпоху Екатерины Великой была идея создать здесь новое большое торговое здание, проект которого разрабатывал Джакомо Кваренги, но строилось оно абы как и завершено не было. А затем случился 1812 год — и «кипел, горел пожар московский», уничтоживший добрую половину старой столицы. «Мы вернулись в город и увидели там только развалины и пепел», — свидетельствовал француз-очевидец из свиты Наполеона. Сам Бонапарт в письме императрице Марие-Луизе мрачно констатировал: «[В Москве] осталась только треть домов». (Цитаты: Е. Тарле. Нашествие Наполеона на Россию. — М.: Гос. социально-экон. изд.-во, 1938)
«Черкизон» в стиле ампир
После пожара и разорения появилась возможность преобразовать Москву. Неглинка и Алевизов ров были зарыты, Кремль полукольцом охватила цепочка широких площадей, одной из которых стала Красная. Этим участком городской застройки занимался замечательный московский зодчий Осип Иванович Бове, ему и выпало строить новое здание Верхних торговых рядов.
Верхними они назывались, поскольку рядом, в Зарядье, от Москвы-реки до Варварки находились Нижние ряды, между Варваркой и Ильинкой — Средние. Соответственно, Верхние краями упирались в Ильинку и Никольскую. Сзади их ограничивал Ветошный переулок, а фасад выходил на Красную площадь. Бове решил фасад в духе классицизма — таким образом, он должен был перекликаться с находящимся напротив зданием Сената, построенным Матвеем Казаковым. Дворцы имели одинаковые купола-ротонды со шпилями в центре, создавая единый ансамбль. В центре, как положено, был треугольный портик с восемью колоннами, далее шли отсеки с высокими полукруглыми окнами. Внутри торговое пространство делилось на ряды и корпуса.
Рядов с названиями было 27, в каждом разное количество лавок. В Скорняжном — 12, в Железном — 27, в Кафтанном — 20, в Большом Золотокружевном — 22, в Затрапезном — 14 и т.д. Некоторые имели двойное название, например Табачный-Ножевой (29 лавок), Шпажный-Седельный (16), Епаничный-Ситцевый (21) или Бумажный-Шелковый (14). Были еще Иконный, Лапотный, Сундучный, Колокольный, Серебряный, Овощной и т.д. Изначально названия соответствовали специализации, но довольно быстро они стали условными: лавки перепродавались, купцы меняли профиль, кто-то разорялся. Общее количество лавок тоже менялось за счет деления одних и укрупнения других. В целом количество варьировалось от 650 до 850 прилавков. По документам 1870 года было 842 торговые точки, в которых трудились 92 хозяина и 750 арендаторов, или, как тогда говорили, наемщиков.
Рядом с богатыми «точками» купцов Третьяковых, Алексеевых (они постепенно скупили 162 лавки), Бубновых, Вишняковых, занимавших не одно «место», могли располагаться крошечные, уже деленные на несколько частей клетушки бедных торговцев. Самое маленькое торговое помещение принадлежало купцу Постникову и занимало всего 1,7 кв. м. Некоторое количество мест принадлежало монастырям, церквям, городской думе, купеческому обществу, благотворительному Императорскому Человеколюбивому обществу. Каждый владелец мог оборудовать лавки по своему усмотрению, поэтому ряды напоминали лоскутное одеяло. Особенно ценились лавки с «погребом» — амбарным помещением на нижнем уровне и «палаткой» — помещением на верхнем уровне вроде антресоли с крышей из натянутой парусины.
Если в 1830-е годы ряды еще как-то соответствовали своему предназначению, то к 1860-м безнадежно отстали от стремительно набиравшей обороты торговли. В рядах было темно и тесно, жарко летом и холодно зимой. Разводить огонь и курить было запрещено из-за опасности пожара, поэтому в мороз торговцы согревались, гоняя валенками ледышки или перетягивая канат. Крыша протекала, в дождь под ногами хлюпала вода. Единого владельца у рядов не было, поэтому собрать средства на достойный ремонт не удавалось.
А между тем в Европе в середине XIX века начали появляться шикарные пассажи, да и в Москве на Кузнецком Мосту стали возникать первые настоящие магазины. Купец Александр Пороховщиков построил Теплые ряды с обогревом на Ильинке и комплекс «Славянский базар» на Никольской. Верхние ряды с их «первобытным рынком» безнадежно устаревали и требовали даже не ремонта, а кардинального пересмотра всей концепции здания.
Двадцатилетняя война
В 1869 году генерал-губернатор Москвы князь В.А. Долгоруков негласно направил в Верхние торговые ряды комиссию, во главе со штадт-физиком (глава санитарно-медицинского ведомства) действительным статским советником Кетчером и губернским инженером Корицким, выводы которой были удручающими: здание «угрожает опасностью жизни находящимся там людям, и в предупреждение несчастных случаев от могущих обрушиться стен, потолков... большая часть рядов требует совершенной перестройки». Губернатор направил гневное письмо городскому главе князю Черкасскому и потребовал обсудить проблему в Московской думе. Вопрос рассмотрели, но решения не приняли: денег в городской казне не было, бюджет был дефицитным, да и частный вопрос не представлялся депутатам самым острым. Стоит вспомнить, что дело происходило еще до городской реформы 1870 года и подавляющее большинство в Думе состояло из дворян, торговыми проблемами не интересовавшихся. Положение изменится лишь после выборов 1876 года, которые пройдут по новым правилам.
В это время уже упомянутый известный московский делец, отставной капитан Пороховщиков и его компаньон купец первой гильдии и тоже отставной офицер Н.А. Азанчевский вышли с инициативой взять на себя перестройку Верхних рядов. Они представили в Думу проект устава «Общества Городских рядов в Москве», по которому предлагалось создать общество с основным капиталом в 8,5 млн рублей — половину акциями, половину облигациями. Часть средств пустить на выкуп лавок у владельцев, остальное — на строительство здания. Расходы покрыть дальнейшей арендой, а через 85 лет безвозмездно передать здание городу.
Идея была реалистичная, но в дело вмешались владельцы лавок, которые немедленно многократно взвинтили цены на свою собственность. Для защиты своих интересов они предложили проект реконструкции «без отселения»: планировалось перестраивать ряды последовательно по частям. Кстати, этот проект оказался не дешевле варианта Пороховщикова. Владельцев поддержало купеческое общество и его старшина Сергей Михайлович Третьяков. Собрали комиссию, пригласили специалистов. Обмеры, расчеты и проект делал старший архитектор Московского купеческого общества Александр Каминский. Всё было готово к началу работ, но тут началась Русско-турецкая война, и всем стало не до реконструкции рядов. Дело опять было отложено.
Следующий эпизод связан с деятельностью Николая Александровича Алексеева — купца, благотворителя, политика и, наверное, самого деятельного московского городского головы XIX столетия. Он тоже был владельцем лавок в Верхних рядах и сумел убедить своих «коллег», что затягивать далее невозможно. Судьбоносное собрание владельцев состоялось в январе 1886 года, председательствовал на нем лично Николай Александрович. Создали комитет, в который вошли такие знаменитые дельцы, как Кольчугин, Калашников, Титов, Третьяков, Бахрушин. Алексеев, как представитель городской власти, в комитет не вошел, а председателем выбрали старшину купеческого общества и гласного городской думы Александра Григорьевича Кольчугина. Того самого, в честь которого назван существующий поныне город Кольчугино.
Прежде всего написали устав — Алексеев принимал в этом участие. Затем составили точный кадастр владельцев и их собственности, вычислив процентные доли каждого. После того как две трети лавочников подали заявление о своем вступлении в общество, состоялось его официальное открытие. Акционеры избрали совет и утвердили правление во главе с Кольчугиным. Акционерный капитал общества составил 9 408 400 рублей. На эту сумму были выпущены именные акции номиналом 100 рублей.
Для многих старорежимных купцов, для которых их лавка была единственным источником доходов, это было шоком, но крупные дельцы «новой формации» проявили жесткость. Известны даже трагические случаи — например, отец троих детей купец Солодовников от отчаяния покончил с собой в Архангельском соборе Кремля. Перед этим он подал причетнику предсмертную записку с объяснением причин самоубийства и просьбой отслужить о себе панихиду. А старшина мещанского сословия и депутат И.И. Шестеркин потребовал, чтобы Алексеев из своих средств покрыл убытки «мелких торговцев и лавковладельцев, оставшихся без куска хлеба». Некоторые хозяева лавок оказались непримиримы и никак не желали уступать, несмотря на уговоры Алексеева, Третьякова и других уважаемых купцов и чиновников. В итоге им пришлось выплатить значительную компенсацию.
Впрочем, нельзя сказать, что о бедных торговцах не думали: специально для них на другой стороне Красной площади около Кремлевской стены были построены временные павильоны, куда они переехали со своим товаром.
Дворец в патриотическом стиле
Тем временем было составлено техническое задание и 15 ноября 1888 года объявлен конкурс проектов. Одновременно начался снос ветхого здания. Дума потребовала расширить улицы Никольскую и Ильинку, а также не приближать фасад здания ближе чем на 10 саженей к памятнику Минину и Пожарскому. Были четко оговорены торговая площадь и количество магазинов. На разработку проектов конкурсантам отводилось всего три месяца, зато победителям предлагались богатые призовые: за первое место — 6 тыс., за второе — 3 тыс. и за третье — 2 тыс. рублей. При этом оговаривалось, что общество не обязано строить здание по выигравшему конкурс проекту.
В состав жюри вошли представители самых авторитетных государственных учреждений и общественных организаций, связанных с архитектурой и строительством. От Московской управы — Н.А. Алексеев, от Московского губернского правления — губернский инженер А.А. Мейнгард, от Техническо-строительного комитета МВД — академик архитектуры И.С. Китнер, от Академии художеств — член совета академии А.О. Томишко, от Московского архитектурного общества — его председатель Н.В. Никитин, от Петербургского общества архитекторов — академик В.А. Шретер и от Московского художественного общества — А.П. Попов (2-й).
В феврале в залах Исторического музея было представлено 23 проекта — отечественных и зарубежных. Все они были анонимными, озаглавлены лишь девизами. В итоге первой премии удостоилась работа под девизом «Московскому купечеству», автором которой оказался академик архитектуры Александр Померанцев, вторым стал будущий академик Роман Клейн (ему поручили строительство Средних рядов), третьим — давно работающий в Москве австрийский зодчий Август Вебер.
Александр Никанорович Померанцев хоть и жил к этому времени в Санкт-Петербурге, был коренным москвичом, выпускником Московского училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой улице. Потом он окончил Императорскую академию художеств и как лучший ученик был отправлен на стажировку в Европу. Там он провел пять лет и отметился несколькими интересными работами, за что по возвращении на родину получил звание академика. На момент конкурса ему не было и сорока, он преподавал архитектуру, но никаких знаменитых построек на его счету еще не было.
Померанцев решил свое здание в русском, или национально-романтическом стиле, присущем эпохе Александра III. Рядом уже стоял построенный Владимиром Шервудом в аналогичной манере Исторический музей, и Верхние торговые ряды должны были не доминировать, а дополнять сформировавшийся ансамбль Красной площади. В целом это удалось. Вот как охарактеризовал новое здание обыкновенно весьма строгий в оценках историк Иван Егорович Забелин: архитектурные формы рядов «не простой произвольный набор и подбор форм и мотивов русских сооружений, но весьма обдуманная и, можно сказать, прочувствованная их группировка, что дает право считать московские торговые ряды одним из лучших сооружений этого рода и вполне достойными занимать место на богатой историческими воспоминаниями московской Красной площади» («По Москве. Прогулки по Москве и ее художественным и просветительным учреждениям». Под ред. Н.А. Геника и др. — М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1917).
Торжественное открытие состоялось 14 декабря (2 декабря по старому стилю) 1893 года — ровно 125 лет назад. Присутствовали генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович с супругой и весь московский бомонд. Обряд освящения произвел митрополит Виссарион. После торжественного перерезания ленточки и осмотра здания состоялся завтрак для 200 персон — избранных акционеров и гостей. В первый же день Верхние торговые ряды посетили более 60 тыс. горожан.
Соавтором Померанцева стал великий русский инженер Владимир Григорьевич Шухов — без созданных им удивительных стеклянных арочных сводов проект был бы несостоятельным. Благодаря им удалось создать ощущение открытости и легкости всего огромного комплекса. Новые ряды представляли собой три продольных трехэтажных пассажа, разделенных поперек тремя поперечными проходами. Здания на разных этажах соединены изящными мостиками, а 15-метровые в ширину проходы перекрыты стеклянными крышами на арочном металлическом каркасе. Внизу — большой подвальный этаж со складами и оптовыми магазинами. Сооружение было устроено по последнему слову техники: центральное отопление, автономная электростанция, котельная и насосная станция с автономной скважиной в подвале, девять грузовых лифтов, подогрев стоков с крыши, печки для съезжающего снега и т.д.
В здании поместилось около тысячи магазинов, вести здесь торговлю считали честью ведущие фирмы страны: «Товарищество Прохоровской Трехгорной мануфактуры», братья Сапожниковы, «Торговый дом Михаила Калашникова», кондитерское фабрично-торговое товарищество «А. Абрикосов и С-я», «Товарищество Эмиль Циндель», «Жирардовская мануфактура». Для привлечения покупателей и увеличения прибыли от аренды торговый пассаж предлагал дополнительные услуги — например, в нем были открыты переговорные кабинеты с телефонами, отделение Международного московского банка, граверные, токарная и ювелирная мастерские, типография-скоропечатня, парикмахерская Слободчикова, зубоврачебный кабинет Поповой, приемная терапевта Шера, почтовое отделение. Вскоре после открытия заработали рестораны и кафе, залы для камерных концертов, художественные галереи, где знаменитые коллекционеры выставляли свои художественные и антикварные шедевры. Верхние торговые ряды быстро стали одним из любимых и посещаемых мест города, предтечей современных бизнес-центров, торговых и развлекательных комплексов. Акции постоянно росли в цене и считались весьма надежным вложением средств.
Два рождения ГУМа
В 1918 году магазины закрыли, а товары национализировали. Вскоре стало холодно и погас свет: электростанцию в подвале залило водой. Через некоторое время в здание въехал Наркомпрод, осуществлявший отсюда политику «продовольственной диктатуры», и несколько других ведомств. В подвальном этаже расположился склад реквизированных продотрядами съестных припасов, а в ресторанах — столовая для совслужащих. В некоторых помещениях даже устроили коммуналки и общежития.
После Гражданской войны военный коммунизм уступил нэпу и торговля снова ожила. 1 декабря 1921 года Ленин подписал «Положение о Государственном универсальном магазине (ГУМ)», который должен был стать флагманом новой экономической политики. Былой роскоши уже не было, но в каком-то виде торговля всё же вернулась в его стены, правда, ненадолго.
В 1930 году Сталин снова закрыл ГУМ, отдав его под министерства и ведомства. Линия, примыкающая к Красной площади, была полностью закрыта для входа, здесь, помимо прочего, находился кабинет Лаврентия Берии. Торговля в небольших количествах продолжалась в глубине здания — например, у фонтана функционировал Торгсин (магазин для иностранцев, прообраз позднесоветской «Березки») и комиссионный магазин по продаже имущества врагов народа, а со стороны Никольской работал продуктовый. В 1935 году зданию Верхних рядов вынесли смертный приговор: по новому градостроительному плану его должны были снести. К счастью, руки не дошли, а там война началась. В годы Великой Отечественной о торговле в бывшем ГУМе забыли окончательно, зато началась настоящая чехарда постояльцев: осенью 1941-го отсюда эвакуировали ряд министерств, а позже, когда немцев отогнали от Москвы, в пустые площади вселилось несколько других бездомных ведомств. Мало кто знает, что именно здесь находилась студия, из которой 9 мая 1945 года диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан передал в эфир знаменитое сообщение о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
В 1947 году здание Верхних рядов опять находилось между жизнью и смертью: в Зарядье собирались строить огромное здание Минтяжпрома, а где-то на Красной площади — монумент в честь победы над Германией. У председателя комитета по делам архитектуры Григория Симонова состоялось совещание, на которое пригласили ведущих отечественных зодчих Б.М. Иофана, А.В. Щусева, С.Д. Меркурова, А.Г. Мордвинова, В.И. Мухину, Д.Н. Чечулина и др. Обсуждали вопрос о возможном месте памятника и неизбежном сносе Верхних и Средних торговых рядов (Нижние уничтожили еще до войны), что некоторые участники позже отразили в мемуарах. К счастью, опять не успели: «отец народов» скончался.
В некотором смысле ГУМ стал предвестником оттепели: как только умер Сталин, вместо сноса его решили реконструировать и вернуть ведомству бога Гермеса. Магазин открыли 24 декабря 1953 года — на следующий день после расстрела Берии. Пусть не удалось полностью восстановить всё дореволюционное великолепие, но всё же ГУМ вернул себе звание главного магазина страны. Его второе рождение успело втиснуться между смертью «вождя народов» и началом новой хрущевской архитектурной политики, положившей конец «излишествам в архитектуре».
Ныне торговый пассаж на Красной площади больше похож на имперские Верхние торговые ряды, нежели на советский ГУМ. Хотя кое-что из наследия СССР всё же сохранилось, например знаменитое фирменное мороженое. Уже в наши дни появились новые традиции — например, многозальный кинотеатр или каток на Красной площади. Сегодня здание ГУМа как памятник архитектуры является федеральной собственностью: арендует его владеющая контрольным пакетом акций ОАО «Торговый дом ГУМ» компания Михаила Куснировича.