Агентство Moody's предупредило, что кредитный рейтинг США (в настоящий момент максимальный — ААА) может быть снижен из-за неравенства в стране. Этот показатель, и так один из худших по меньшей мере в развитом мире, продолжает ухудшаться. Последствия для американской экономики и государственной кредитоспособности могут быть самыми печальными, о чем и предупреждает рейтинговое агентство. Подробности — в материале «Известий».
Свобода, неравенство, братство
США десятилетиями были страной с образцовым кредитным рейтингом. Даже впечатляющие размеры государственного долга считались несерьезной проблемой для страны со столь мощными экономикой и финансовым рынком. Лишь после глобального кредитного кризиса Standard & Poor's стало единственным из агентств «большой тройки», которое решило снизить американский рейтинг до уровня АА+ на фоне неясных перспектив экономического развития и прекращения работы правительства из-за бюджетной свары между республиканцами и демократами.
Сейчас экономика США демонстрирует, напротив, весьма приличную динамику. Темпы роста — лучшие с начала кризиса. Безработица и вовсе запредельно низкая, какой не бывало уже четверть века. Частично выросла, правда, скрытая безработица, но общему — скорее благоприятному – впечатлению от положения дел в Америке она не мешает. Тем не менее Moody's предостерегло от эйфории, выпустив короткий отчет, почти полностью посвященный проблеме экономического неравенства.
По оценке агентства, самые богатые 10% населения США начиная с 1995 года увеличили свое состояние на 200%. Напротив, наиболее бедные 40% потеряли часть своего имущества. Moody's особо зафиксировало, что этот процесс заметно ускорился после финансового кризиса 2008 года. Практически весь рост фондового рынка в последние годы, когда индексы установили все возможные рекорды, принес доходы только самой зажиточной части граждан США.
Агентство предупредило, что если так будет продолжаться и дальше, то бедняков, не способных угнаться за современной экономикой, придется финансировать прямо за счет государства. Стоимость таких социальных программ может составить триллионы долларов. Что автоматически означает колоссальную нагрузку на бюджет США и отдельных штатов. Всё это приведет к снижению кредитоспособности, а значит, и уменьшению рейтинга.
30 лет без изменений
Строго говоря, США всегда были «страной контрастов». Феномен американского нувориша, сорящего деньгами и готового скупить весь мир, берет свои корни еще в XIX веке. Самым первым миллиардером в мире был глава Standard Oil Джон Д. Рокфеллер, который «разменял» второй миллиард в 1916 году. Тем не менее в прошлом обычно было так, что «страна возможностей» поднимала все лодки.
Положение человека даже низкого достатка в Америке было гораздо лучшим, чем по эту сторону Атлантического океана. А американский средний класс был феноменом, незнакомым большинству обществ мира, где все делились на бедных и богатых. К 1930 году каждое второе домохозяйство в США обладало собственным автомобилем, большинство людей жило в личных, весьма комфортных по тем временам домах.
Ситуация начала меняться в конце 1970-х годов. На начало того периода богатейший 1% граждан США получал всего 8% всех доходов в стране. Но уже накануне кризиса 2008 года эта цифра подскочила до 17%, что вполне соответствует показателям «ревущих 1920-х», прямо перед Великой депрессией.
Автор книги «Капитал в XXI веке», французский экономист Томас Пикетти, являющийся одним из крупнейших исследователей феномена неравенства в наши дни, отмечает, что после 2008 года процесс вовсе не остановился. Тот самый «золотой процент» уверенно зафиксировал свои доходы на уровне выше 20% от общенациональных. В то же время нижние 50% населения (почти 160 млн человек) получали всё меньше и меньше и вместе располагали в 2017 году только 13% национального дохода (в 1980 году — 20%).
По оценке Пикетти, реальный доналоговый доход для бедной половины американского населения остался на уровне $16 тыс., не изменившись за почти 30 лет. Напротив, 1% богачей увеличил свои доходы в три раза. Таким образом, соотношение между заработками среднего представителя каждого из описанных слоев в 1980 году составляло 27 раз, а в 2017-м — 81 раз.
Резкое расслоение с такой скоростью аналогов в мире, по крайней мере западном, не имеет: в Европе, Канаде и других развитых странах разница между доходами бедных и богатых растет гораздо скромнее (1% самых богатых западных европейцев сейчас получает 12% национального дохода вместо 10% в 1980-м). Пикетти, впрочем, отмечает, что налоговые льготы частично облегчили жизнь бедным слоям и нижней части среднего класса, но резкий рост расходов на здравоохранение почти полностью съел весь выигрыш.
Причем наиболее тяжело расслоение ударило даже не по беднякам, а по американскому среднему классу, который всегда являлся гордостью этой страны. Американские статистики подсчитали, что в период 2000–2012 годов заработки крепких середняков, плюс-минус получающих около медианного дохода по стране, снизились на 8%. В то же время цены на аренду жилья выросли на 7%, стоимость медицины — на 21%, высшего образования — на 62%. Накопить на обучение детей для среднего американца теперь задача непосильная, в результате чего студентам приходится влезать в долги.
Почему так произошло? Экономисты выделяют множество причин, но консенсуса в академическом сообществе нет до сих пор.
Одни винят снижение налогов: максимальная налоговая ставка в 1970–1980-е годы опустилась с 70% до 37%, а сейчас располагается у отметки в 30%. Другие негативно оценивают глобализацию и открытие границ, которые, во-первых, вынесли производство в страны третьего мира, а во-вторых, вынудили американцев конкурировать за рабочие места с десятками миллионов экономических мигрантов. Третьи считают, что технологический сдвиг, произошедший в последние 40 лет, благоволит небольшому проценту очень высококвалифицированных работников умственного труда, тогда как ценность традиционного среднего класса падает. Четвертые обращают внимание на изменение структуры американских корпораций: сейчас топ-менеджеры старательно режут издержки ради краткосрочных прибылей, которые нужны для одобрения со стороны акционеров. Пятые указывают на стремительное снижение роли профсоюзов. Шестые отмечают, что огромное количество переехавших в США латиноамериканцев, привыкших к куда более низкому уровню жизни, воспроизводят свое поведение и на новой родине, пополняя ряды бедных.
Выдвигаются и другие идеи, но в целом ситуация выглядит так, как будто сошлись несколько факторов одновременно. Более того, эти факторы образовывают положительную обратную связь: чем большие объемы богатств скапливаются в руках немногих, тем больше возможностей они получают для того, чтобы защищать свои деньги и проводить ту политику, которая была бы в их интересах.
Как же быть
Хотя стремление к уравниловке, как можно судить по печальному опыту СССР, ничем хорошим не заканчивалось, процесс радикального расслоения для общества может быть столь же вредным и опасным. В странах с сильным расхождением по доходам поляризуется политика и снижается доверие между гражданами, что наносит ущерб уже всем частям системы.
По словам экономиста Бранко Милановича, вопиющее неравенство часто резко сокращается — но предшествует такому процессу какой-нибудь масштабный катаклизм. Так было в средневековой Европе, когда Великая чума уничтожила почти половину населения, резко повысив спрос на рабочие руки, и тем самым выровняла доходы богатых и бедных. Так было и в самой Америке после Великой депрессии: в течение почти пяти десятилетий разница в доходах между богатыми и бедными была весьма скромной.
В то же время, похоже, никто не имеет гарантированного рецепта борьбы с современным американским неравенством. Президент Дональд Трамп и его советники считают, что нужно возвращать рабочие места в США, а также ограничивать иммиграцию. Его левые оппоненты призывают повышать налоги и расширять социальные программы. Часть экономистов надеется на введение базового дохода.
Все эти идеи имеют определенные изъяны. К примеру, повышение налогов выглядит очевидным шагом — но как быть с корпорациями, которые в условиях глобализированного мира могут спокойно выводить деньги в офшоры?
Четкой программой действий не располагает никто. Более того, проблема сейчас очень часто размывается куда более частыми дискуссиями о равенстве и привилегиях разных социальных групп, объединенных по принципу этничности, культуры, гендера или сексуальной ориентации — чему угодно, только не показателями доходов. И если в обозримом будущем не произойдет какого-то технологического сдвига, который решит проблему сам собой, ее масштабы будут только нарастать.