Вопросы экологии в последнее время становятся одними из самых острых в ежедневной повестке. Незаконные свалки, вырубка лесов, проблема сортировки и переработки мусора — эти темы сегодня обсуждаются на всех уровнях власти. О том, как из вредного газа подмосковной свалки будут получать электроэнергию, где появятся мусоросжигательные заводы и почему в лес необходимо вернуть лесников рассказал министр природных ресурсов и экологии Дмитрий Кобылкин.
— Дмитрий Николаевич, не так давно вы представляли национальный проект «Экология», где анонсировали создание компании-интегратора, которая будет заниматься отходами в регионах и отвечать за экологический сбор. Уже известны форма и структура компании?
— Какой будет компания по форме собственности, я пока не могу сказать, и это непринципиально. Но очевидно, что нужна открытая компания, чтобы мы понимали, что происходит внутри. Мне хочется, чтобы компания помогала развивать это направление как бизнес, создавала рыночные механизмы, которые в будущем лягут в основу новой отрасли экономики под названием «Твердые коммунальные отходы».
— Как она будет работать?
— Это будет институт с перечнем полномочий, которые помогут участникам реформы. Это может быть первый лизинговый платеж, разгрузка в процентной ставке, в том числе лизинга. При поддержке этой компании должны направляться в дело финансовые средства от экологического сбора. Важно понимать, что деньги сбора используются эффективно: для строительства мусороперерабатывающих заводов, дальнейшей вторичной переделки сырья, после того как мы отберем ту или иную фракцию из мусора.
— Какими должны быть результаты?
— Мы перерабатываем всего 7% мусора и ставим амбициозную задачу — к 2024 году перерабатывать почти 60%. Такова планка.
— В майском указе президент поручил решить проблему со свалками и «черным небом». Как вы планируете исполнять указ?
— До 1 января 2019 года во всех субъектах РФ должны появиться территориальные схемы и региональные операторы. Мы должны видеть, с кем выстраивать отношения при управлении отходами. Это самая главная задача, которую предстоит решить, и это первый шаг. Мы проводим ежедневные «региональные часы», уточняем, на какой стадии работа в субъектах. Есть лидеры, есть немного отстающие.
Указом президента определены 12 промышленных городов, в которых мы должны сделать воздух чище. Ситуация там непростая. Комплекс мероприятий связан не только с выбросами промышленности. Печное отопление загрязняет сажей воздух, выхлопные газы автомобильного транспорта. У нас есть целевые показатели, к которым мы должны прийти в 2024 году: на 20% уменьшить совокупный объем выбросов загрязняющих веществ в атмосферный воздух.
— Этого реально добиться?
— Убежден, что реально. Это непростая работа, но есть указ президента, и он не обсуждается.
— Вы сказали, что есть регионы-лидеры и регионы-аутсайдеры. Можете назвать примеры из обеих категорий?
— Не хочу никого обижать. Уверен, что регионы, которые отстали, наберут хорошую скорость и догонят остальных.
Похвалить хочется Московскую область. Я помню, как дело обстояло три месяца назад. За это время регион значительно продвинулся вперед.
Мы недавно были на полигоне «Кучино». Я говорил о том, правильно или неправильно поступал губернатор, когда пытался создать закрытую свалку, пересыпав ее землей. Да, на свалке сформировался газ, произошел выхлоп, к большому сожалению, это почувствовали жители близлежащих районов. Но губернатор Московской области в условиях ЧС поступил правильно.
Сегодня практически весь газ собран в общий коллектор, выведен на факел. До конца года планируется совместно с австрийцами начать производство электроэнергии на основе этого факела. Это редкий случай в нашей стране, когда мы преобразовываем в электроэнергию не природный газ, а газ от свалки.
Убежден, что у них всё получится и этот социально значимый проект будет успешно завершен.
Планируется получить 6 мегаватт в общей сложности, до конца года — около 2 мегаватт. Ввод поэтапный. Электроэнергия будет введена в мощности ближайших микрорайонов и в общую структуру энергоснабжения.
— Почему система сбора твердых коммунальных отходов вызывает такой общественный резонанс, что люди выходят на пикеты?
— Люди не могут не выходить на пикеты — это их здоровье, здоровье наших детей.
— Люди понимают, а чиновники не понимают?
— Чиновники всё прекрасно понимают и за это отвечают. Не всегда есть возможности, финансовые в том числе. Где-то надо было действовать быстрее. Когда в советские времена формировались полигоны, норм и правил для них не существовало. Не забывайте, что и качество мусора поменялось. В советское время не было такого количества пластика. Бутылки сегодня — львиная доля мусора. Мы прессуем мусор, потому что иначе перевозили бы фактически воздух. Пластик серьезно изменил качество мусора в худшую сторону.
— Вопрос свалок — один из самых криминализированных с 1990-х годов. Как сейчас обстоит дело?
— Государство взяло под жесткий контроль это направление. Это очень сложный комплекс мероприятий. Хотя за это отвечает одно министерство, но участвуют в работе многие, в том числе и силовые структуры. Мы обязательно справимся с этой задачей. Многие говорят, что это невозможно из-за сложности и запущенности проблемы, но я уверен, у нас получится. Этот мусор мы не привезли — мы сформировали его сами вместе с гражданским обществом, которое возмущено тем, что это произошло. Решать проблему тоже предстоит вместе.
— Вы говорите про президента, премьера, сами представляете федеральную власть. Почему вопрос не решается на муниципальном уровне?
— Вопрос решается на муниципальном уровне по мере возможности муниципалитетов. Сегодня для этого создается целая программа. Беспрецедентный случай за всю историю СССР и современной России, когда Год экологии продлевается до 2024 года. Президент России поставил очень сложные задачи: улучшение экологической обстановки в городах, очищение уникальных озер и рек России, воздуха. Задач много, на их исполнение нужны средства.
— В эту сферу можно привлекать частные инвестиции?
— Конечно. Из 1,5 трлн рублей половина не из бюджета. Это деньги компаний, которые мы ругаем за то, что они портят нам атмосферный воздух и реки. Эти компании закладывают у себя огромные денежные средства — 743 млрд рублей до 2024 года — на улучшение экологической составляющей промышленных производств.
— В торговых центрах стоят отдельные урны для разных видов мусора, которые потом высыпаются в один мешок. Может ли у нас быть осознанная сортировка мусора?
— Иначе мы не сможем навести порядок в этой отрасли. Надо воспитывать с детского сада. Наши дети уже другие, говорю как отец троих детей. Все трое совершенно по-другому относятся к сбору мусора. Сегодня произошло переосмысление, понимание, что так нужно делать — это норма цивилизации. Мы к этому придем.
— Дети — молодцы. Дома отсортировали мусор, а дальше — всё в один контейнер.
— До 2024 года необходимо создать всю систему: от раздельного сбора мусора в квартире до заводов сортировки, вторичной переработки, создания новых производств.
— Когда в московских подъездах и дворах появятся контейнеры для раздельного сбора мусора?
— Москва и Московская область уже заявили о переходе на раздельный сбор. А появятся, уверен, в 2019 году. Возможно, придется ужесточить законодательство для управляющих компаний. Мы к этому придем неизбежно, в противном случае нам земли не хватит вокруг городов, чтобы справиться с таким количеством мусора. Чем лучше люди будут жить, тем больше будет формироваться мусора.
— Существует сегодня раздельный сбор мусора в масштабах страны?
— Очень мало.
— Какой процент?
— Такой статистики нет. Если вам ее приведут — обманут. Но это появится, нужно только создать условия.
— Ящики поставить — и всё.
— Нужно, чтобы бизнес хотел не ковыряться в мусоре, сортируя его на пластик, металл, картон, стекло, а забирать его отсортированным до машины, во дворе. В Санкт-Петербурге есть компания, ребята забирают картон во дворах. Приезжают, собирают и сдают картон на целлюлозно-бумажную фабрику. Для них это бизнес.
— Поговорим о высокотехнологичных и токсичных отходах. Чтобы грамотно и по закону утилизировать батарейку или аккумулятор, нужно приложить неимоверные усилия. Стоит ли на законодательном уровне поддержать упрощение процесса?
— По закону только имеющие лицензию компании могут заниматься сбором и утилизацией батареек, аккумуляторов. Мы сделали правильно, но надо было обратить внимание на инициативные группы волонтеров, которые в школах, вузах, в подъездах собирали батарейки и формировали контейнерные перевозки в города, где можно было их утилизировать. Я с ними встречался. Они не успели до 1 января 2018 года получить лицензии, поэтому вынуждены были прекратить работу. Этой нестыковки быть не должно. Законодательные инициативы, связанные с утилизацией отходов, мы должны максимально приближать к существующим работающим механизмам, волонтерским движениям и гражданскому обществу, которое уже понимает, как утилизировать отходы.
— Давно говорят о строительстве мусороперерабатывающих заводов, в том числе и в Московской области. Насколько это направление экологично и отвечает международным стандартам? Сжигание мусора насколько экологично?
— Сортировка — важная отправная точка. Дальнейшая утилизация — сжигание остатков мусора или захоронение — должны стать максимально экологичной отраслью. В мире много разных практик. Есть мусороперерабатывающие заводы в центрах крупных городов. Без инновационных производств в мегаполисах не обойтись — такое количество захоронений создать невозможно.
В Московской области планируется до 2024 года построить четыре объекта термической обработки ТКО. В Воскресенском районе, Наро-Фоминском, Солнечногорском и Ногинском районах. Этого будет достаточно.
— Настал ли момент, когда мы могли бы переориентировать нашу экономику на альтернативные источники энергии?
— Нельзя сказать, что мы можем ее переориентировать. Это очень дорого и сложно. Но сегмент альтернативной энергетики в мире с каждым годом растет — это факт, с которым нельзя не считаться. Россия не должна здесь отставать.
— Готова ли Россия к будущему без нефти и газа?
— Мне трудно представить такое будущее. Мы давно живем такой экономикой. Это не просто добыча и транспортировка, такие процессы я называю «круги по воде»: множество людей связано с этой экономикой.
— Сегодня остались крупные месторождения?
— Конечно. Они есть в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке. Многие еще предстоит открыть. Я уверен, что это направление будет жить в стране еще долгие годы, кормить наших детей и внуков. Неправильно ставить вопрос, способны ли мы отказаться от нефтегазовой экономики. Нужно развивать новые секторы экономики, которые будут формировать налог на добавленную стоимость, уходить в более глубокую переработку углеводородного сырья на своей территории.
— От жителей Сибири и Дальнего Востока поступают жалобы, что китайцы в регионе захватили монополию, ведется незаконная вырубка леса и перепродажа восточным соседям. Действительно лес вырубают быстрее, чем он успевает восстанавливаться?
— Проблемы, о которых вы говорите, существуют. В качестве теста Минприроды России введена единая государственная система учета леса — ЕГАИС учета древесины и сделок с ней. Проблемы есть, но и правоохранительные органы работают. Мы недавно занимались Иркутской областью и Хабаровским краем. Есть места, где граница с Китаем близко. И когда Китай прекращает вырубку своего леса, у нас появляются игроки, которые провоцирую незаконные рубки. С этим возможно бороться, что мы и делаем. Начали активно привлекать российские космические силы для мониторинга лесного фонда. Кроме того, новый федеральный закон ставит задачу: посадить 1 га леса взамен 1 га вырубленного. Мы должны к этому прийти не только на бумаге, но и в жизни.
— Мы уже сейчас из космоса смотрим, где идет вырубка?
— Да. Следим.
— Высадка леса идет?
— По национальной программе «Экология» до 2024 года будут созданы семенные центры и питомники по всей территории России. Мы уже плотно начали этим заниматься, потому что отрасль не может не беспокоить. В лес надо вернуть хозяина. Вернуть систему, которая эффективно существовала в 1960–1970-е годы. Лес был поделен на квадраты, за каждый из которых отвечал инспектор — лесник, егерь. Были кордоны, которые проводили санитарные вырубки, следили за пожарной безопасностью. Это дорогостоящая и непростая программа, но я уверен, что мы к ней придем. В самое ближайшее время буду защищать это направление, поднимать вопрос о выделении дополнительных денежных средств.
— Какая сумма требуется, чтобы вернуть лесников?
— Мы просим 20 млрд рублей. Не всё так просто: чтобы вернуть лесника, нужно создать условия жизни для людей. Мы создадим рабочие места, в том числе в отдаленных населенных пунктах, но есть Саха (Якутия), есть Красноярский край — огромные территории, в котором нет столько населенных пунктов, чтобы разбить леса на квадраты. Тем не менее, эти вопросы нужно решать. Для усиления авиационного патрулирования нужна легкомоторная авиация, которой нет в нужном объеме. Всё по порядку — лесную отрасль в России будем поднимать.
— Не так давно вы встречались с председателем правительства Российской Федерации Дмитрием Медведевым и обсуждали дефицит воды в Крыму. Как сейчас обстоит дело?
— По поручению председателя правительства Дмитрия Анатольевича Медведева мы создали рабочую группу, которая разрабатывает программу обеспечения Крыма водой. Полуостров сегодня с водой, чтобы у читателей не создалось впечатления, что в Крыму есть проблемы. Но мы думаем о перспективе, вовлечении как можно большего количества сельскохозяйственных земель в оборот, чтобы можно было проводить орошение полей, выращивать сельскохозяйственные культуры на территории Крыма. Для развития любой промышленности тоже нужна вода. Коммуникации существуют, мы планируем до 2024 года пробурить еще 22 скважины, подстраховать жителей Крыма. Мы хотим сделать воду дешевой, чтобы как можно больше промышленных предприятий работало там. Был момент, когда Украина полностью отрезала крымчан от водоснабжения. Это не может устраивать. Сегодня около 40% расхода воды не связано с конкретными нуждами, куда-то она уходит. Это не говорит о том, что эту воду воруют, большая часть теряется из-за протечек. Коммуникации очень старые. И все эти вопросы нуждаются в решении.
— О чем я не спросила, что вы бы хотели сказать?
— Мне очень хочется построить работу Министерства природных ресурсов и экологии через проектное управление, на современной цифровой основе. Уверен, что Министерство природных ресурсов должно стать министерством доходов для России. У ведомства есть большой потенциал, связанный с открытием новых месторождений, геологоразведкой, выходом на новые территории. Министерству предстоят очень серьезные преобразования.