Открытие Каннского кинофестиваля, как обычно, было прекрасно поставленным спектаклем. Его прологом стала прошедшая накануне длительная и не очень интересная встреча с журналистами руководителя программ Тьерри Фремо. Он долго и, надо признать, на высоком теоретическом уровне, с цитатами из классики оправдывался перед журналистами, что в основном конкурсе мало работ женщин-режиссеров (всего 3 из 21), зато в многочисленных жюри паритет соблюден, а в штате самого фестиваля женщин даже больше, чем мужчин. Так и хочется вспомнить дореволюционную байку: «Эх, господин учитель, мне бы ваши заботы!»
Параллельно Фремо объяснил и исчезновение предварительных показов для прессы. По его словам, при современных электронных средствах информации обеспечить эффективное эмбарго (запрет на публикацию до определенного часа) на тысячу с лишним только аккредитованных журналистов оказалось невозможным: комментарии в Twitter и других социальных сетях появлялись еще до окончания показа. Так что теперь первый торжественный показ (с участием съемочной группы) действительно будет мировой премьерой, а журналистам фильм покажут параллельно в соседнем зале. На открытии так и произошло.
В зале Дебюсси журналисты могли посмотреть не только фильм и официальную церемонию открытия, но и главный спектакль: шествие звезд и почетных гостей фестиваля к «небожителям» — Тьерри Фремо и президенту фестиваля Пьеру Лескюру. Предшественник Лескюра Жиль Жакоб в интервью автору этих строк впрямую называл эту церемонию религиозной.
Звезд и медийных лиц было немало, хотя большинство составляли специально приглашенные члены десятка официальных и неофициальных жюри. Главными акцентами церемонии на площадке перед камерами были проход жюри основного конкурса во главе с Кейт Бланшетт, где среди других блистали Леа Сейду, французский армянин Робер Гедигян, Кирстен Стюарт, голливудский канадец Дени Вильнев и россиянин Андрей Звягинцев, а также дефиле создателей фильма открытия «Все знают» иранского режиссера Асгара Фархади, его испанских звезд Хавьера Бардема с Пенелопой Крус и аргентинца Рикардо Дарина. Саму процедуру открыл фрагмент из фильма Жан-Люка Годара «Безумец Пьеро», где, как и на официальной афише, можно было увидеть молодых Жан-Поля Бельмондо и Анну Карину. Последняя находилась в зале, который ее горячо приветствовал.
Не буду останавливаться на деталях хорошо продуманного и срежиссированного спектакля, лейтмотивом которого была идея обновления начавшего восьмое десятилетие каннского киносмотра. Если на встрече с журналистами Фремо вспоминал предшественников и отцов-основателей французского фестивального движения Андре Базена (в этом году — его столетний юбилей) и на днях ушедших из жизни патриарха Канн Пьера Риссьена и лауреата «Золотой пальмовой ветви» итальянца Эрманно Ольми, то здесь минуты молчания явно не предусматривались. Помимо Бельмондо с Кариной, историю в единственном лице представлял вышедший на сцену в финале Мартин Скорсезе. Именно он с Кейт Бланшетт и открыли 71-й Каннский.
Ложкой дегтя в этой бочке меда оказался сам фильм открытия. Мастеровито сделанный, он страдал традиционным сценарным недугом (автор сценария — сам режиссер) — упрощенным детективным сюжетом, который свел на нет любопытные параллели между восточной и западной версиями «большой семьи». Как и положено, на следующий день «Все знают» вышел на французские экраны с могучей поддержкой каннской премьеры.