В прошедшем марте в США вновь заговорили о разработке Россией и Китаем противоспутникового оружия и об уязвимости американской орбитальной группировки. В чем смысл этих жалоб и как они взаимосвязаны с проблемой противоракетной обороны (ПРО) — в материале iz.promo.vg.
Застрельщиком темы, как это часто бывает, выступил Билл Герц в Washington Free Beacon — человек с давними и прочными связями в военной разведке США. Опираясь на заявления секретаря Минобороны по делам ВВС Хизер Уилсон, он указал на то, что орбитальная группировка спутников GPS может подвергнуться атаке со стороны российских или китайских боевых средств — ракет или лазеров. Такое оружие активно создается обеими странами, говорится в публикации.
Создавали и создают
Наиболее известны, конечно, китайские проекты в этой области. Разработки начались очень давно, но с конца 2000-х годов Пекин активно испытывает ракеты наземного старта, предназначенные для поражения спутников.
В 2007-м прямым попаданием был успешно уничтожен старый метеоспутник, а всего на сегодняшний день число китайских экспериментов в этой области достигло восьми. Кроме того, ведет Пекин и разработку собственно «орбитальных бандитов». В частности, его подозревают в создании маневрирующих космических аппаратов, оснащенных манипуляторами-захватами.
В России история средств противоспутниковой борьбы еще длиннее. Определенными возможностями по борьбе с орбитальными объектами, например, обладала система ПРО Москвы А-35. В дальнейшем была создана специальная система ИС («истребитель спутников») на базе маневрирующих космических аппаратов, оснащенных бортовыми зарядами взрывчатки с поражающими элементами (действовала до 1993 года). В 1980-х годах отрабатывался комплекс перехвата спутников «Контакт», включавший ракету воздушного старта, запускаемую с борта перехватчика МиГ-31.
Предположительно, противоспутниковыми возможностями будет обладать перспективная система ПРО Москвы А-235 — как минимум, на высотах 500–750 км.
Кроме того, в феврале 2018 года появились сообщения о новом комплексе лазерного перехвата. Предыдущий создавался на базе самолета Ил-76 (А-60) в рамках проекта «Сокол-Эшелон». Предположительно, ведущиеся сейчас работы позволяют говорить о формировании научно-технического задела, который позволит создать лазер воздушного базирования, способный атаковать орбитальные объекты.
Также американские эксперты много говорят о российских системах радиоэлектронной борьбы, предназначенных для подавления и выведения из строя бортовой аппаратуры космических аппаратов.
А можно?
Вообще говоря, можно. Ключевым правовым режимом, регулирующим военное использование космического пространства, является Договор о космосе 1967 года. Он запрещает выводить в космос оружие массового поражения, а также использовать небесные тела для учений и развертывания военных баз. Про обычные вооружения в нем ни слова, что и позволяло вести все эти разработки.
В 2000-е годы Москва вела большую политику в области предотвращения милитаризации космоса. В 2004-м Россия в одностороннем порядке объявила о планах не размещать любое оружие в космосе первой. В 2008-м Россия и Китай вынесли на Женевскую конференцию по разоружению проект договора о запрете на размещение в космосе оружия любого вида и на применение силы (угрозы силой) в отношении космических объектов.
Эти действия создавали хороший фон, но к реальным сдвигам в сфере немилитаризации космического пространства не привели.
Где искать причину?
Но боевые средства создаются, испытываются, будут ставиться на вооружение. В чем актуальность вопроса?
Во-первых, влияние орбитальной группировки (разведывательной и навигационной) на боевую систему вооруженных сил США крайне велико. Не так давно, летом 2017 года, в конгрессе США уже звучали требования создать военный «космический корпус», потому что орбитальная группировка — это ключевое звено, без которого вести боевые действия даже на земле очень трудно. Естественно, что основные конкуренты США внимательно продумывают контрмеры.
Но дело не только в этом. Во-вторых, в США продолжают развивать «национальную ПРО», которая в проектах всё больше приобретает глобальный характер. Одним из элементов такой системы является космический эшелон средств — как информационных, так и ударных.
Что касается информационных, то тут всё достаточно просто: спутники наблюдения и раннего предупреждения о ракетном нападении используются давно. В любом случае в планах развития «национальной ПРО» дополнительно нарастить их группировку и создать новые средства.
С ударными средствами — перехватчиками космического базирования — всё еще интереснее. Впервые более-менее реалистичный технический облик они получили еще в поздних версиях системы СОИ, во второй половине 1980-х. Это были орбитальные платформы SBI с ракетами-перехватчиками, потом — распределенная система малых космических перехватчиков Brilliant Pebbles.
Последняя перекочевала в теоретический облик системы GPALS («глобальной защиты от ограниченного ракетного нападения»), которую в США организовали вместо СОИ в 1991 году. Задача у нее была прозаическая: Советский Союз разваливался, и в США всерьез обеспокоились судьбой его ядерного оружия. Система должна была обеспечить перехват до 200 межконтинентальных ракет.
Потом и она ушла в небытие, и в схеме «национальной ПРО» космический эшелон ударных средств присутствовал лишь гипотетически, хотя в конце 2000-х опять велись НИОКР по техническому облику — уже на новой технологической базе.
И вот в последние пару лет тема космического эшелона перехвата вновь всплыла на фоне очевидных успехов северокорейских ракетчиков. В США сформировалось заметное лобби (в том числе в сенате), утверждающее, что космический эшелон перехватчиков — необходимая часть системы обороны от КНДР.
Вот эти вещи и беспокоят Москву и Пекин. Орбитальные перехватчики предназначены для атаки ракет в наиболее уязвимый момент: на разгонном (так называемом активном) участке траектории и далее на этапе разведения боевой нагрузки, в верхней части атмосферы или уже сразу за ней. И если «подстрелить» ракету на разгоне с поверхности можно не всегда (по географическим соображениям), то с орбиты можно атаковать куда более вольготно.
В результате получается классическая картина последних 15 лет, но уже не по части противоракет (как в истории скандалов вокруг баз Aegis Ashore в Румынии и Польше), а по космическим аппаратам: система вроде бы создается против Ирана и Северной Кореи, но всерьез ее воспринимают в первую очередь в России и в Китае.