3 марта 1913 года в Вашингтоне состоялся вошедший в анналы истории США Парад суфражисток — марш женщин за избирательные права. Фотография возглавлявшей акцию верхом на белом коне Инес Милхолланд вошла в учебники, а федеральное казначейство США в 2020 году к столетию 19-й поправки к конституции страны, запретившей дискриминацию по признаку пола, выпустит новую десятидолларовую банкноту, посвященную маршу. Но даже отвоевав право избирать и быть избранными в органы власти, женщины еще долго боролись за возможность одеваться так, как им удобно. Портал iz.promo.vg вспомнил историю отношений феминизма с модой и выяснил, как женщины наконец смогли свободно надеть на себя брюки.
«Непотребное одеяние»
Строго говоря, во многих регионах мира штаны, изобретенные еще на рассвете цивилизации восточными кочевниками (старейшая пара брюк была найдена в датируемом Х веком до н. э. захоронении в западном Китае), были абсолютно приемлемой женской одеждой. Женщины исламского мира носили удобные, гигиеничные и практичные шаровары (слово, кстати происходит от древнегреческого «сарабара» — так эллины называли широкие скифские штаны для верховой езды, отличая их от более зауженных персидских «анаксирид»), когда европейские дамы не ведали даже элементарного нижнего белья. Может показаться удивительным, но панталоны вошли в широкий обиход как элемент женской одежды лишь к середине XIX века — носили их, естественно, под юбками.
Главной причиной столь рьяного неприятия женщин в брюках для Европы была прежде всего религиозная догма. Штаны начиная с раннего Средневековья считались исключительно мужской одеждой, а Ветхий Завет давал недвусмысленные указания на предмет соблюдения различий в гардеробе: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом, Богом твоим, всякий, делающий сие». (Втор. 22:5). Кстати, и одним из обвинений, выдвигавшихся против Жанны д’Арк, было именно ношение ею мужского платья. О причинах переодевания историки спорят до сих пор: кто-то считает, что шоссы и камзол Дева надела, поскольку занялась мужским делом, войной; кто-то — что она сделала это по сугубо практическим соображениям (ездить верхом в юбке было явно неудобно, да и постоянное присутствие среди солдат могло закончиться плачевно для ничем не защищенной девичьей чести). Сама Жанна на допросе пояснила, что «среди мужчин ей скорее подобает носить мужское, а не женское платье».
В окончательный приговор, впрочем, deformes habitus («непотребное одеяние»), как определяли его обвинители, всё же не попало. Интересно, что многие исследователи отмечают, что более всего современников раздражал не сам факт ношения мужского костюма Жанной, а его богатство: значит, она облачилась в него не из смирения, а ведомая гордыней. Справедливости ради, тем же обстоятельством в те времена попрекали и мужчин (особенно если учесть, что дворянский мужской костюм XV века с облегающими ноги штанами, гипертрофированным гульфиком и набивными плечами выглядел не вполне пристойно даже по нынешним меркам).
Стоит заметить, что не все иерархи церкви столь уж строго и буквально толковали писание. Еще в 866 году папа Николай I, отвечая на вопросы Бориса I, крестителя Болгарии, писал ему: «носите ли вы сами, или женщины ваши, штаны, или нет, это не влияет на ваше спасение и не способствует увеличению ваших добродетелей» (sive vos, sive feminae vestrae, sive deponatis, sive induatis femoralia, nec saluti officit, nec ad virtutum vestrarum proficit incrementum). Заметим, что в тексте употреблен термин femoralia, означавший короткие, по колено штаны, носившиеся под верхней одеждой — фактически исподнее.
По коням
К XIX столетию нравы всё же несколько смягчились. Знаменитая «кавалерист-девица» Надежда Дурова, переодевшаяся в военный мундир, чтобы участвовать в кампании против Наполеона, никакого осуждения в обществе своим поступком не вызвала. Однако одно дело — надеть штаны из патриотизма и совсем другое — из тщеславия. Француженка Жорж Санд, иногда появлявшаяся на публике в мужских панталонах и сюртуке, вызывала настоящий скандал в парижском обществе (легенда приписывает ей чуть ли не постоянное ношение мужского костюма; в реальности она делала это довольно редко). «У нее были красивые желтые туфли, украшенные бахромой, элегантные чулки и красные брюки. Это о том, что касается ее морального состояния», — описание Оноре де Бальзака, сделанное в 1838 году, недвусмысленно передает неприятие автором «Человеческой комедии» гардероба создательницы «Консуэло».
Для Жорж Санд переодевание и присвоение иных атрибутов «мужественности» (от самого псевдонима, который выбрала себе Аврора Люсиль Дюпен, до курения сигар) были в первую очередь не способом эпатажа, а заявлением о равных правах. «У меня одна только страсть — идея равенства», — писала она во время революции 1848 года. Но до равноправия полов было еще далеко — собственно, сам факт переодевания в мужское платье был противозаконен и мог привести к тюремному заключению.
Жанна Дьелафуа, прославившаяся вместе с мужем своими археологическими раскопками в Персии, привыкла носить мужскую одежду и коротко стричься — как из удобства, так и по соображениям безопасности. Вернувшись в Париж в конце 1880-х, она продолжила одеваться в «брюки из тонкой парусины безупречного кроя и белую перкалевую рубашку, которую дополнял тонкий кожаный шнурок, повязанный на шею», но на это потребовалось специальное разрешение префекта полиции, permission de travestissement. В этой одежде Дьелафуа пришла и на церемонию вручения ей ордена Почетного легиона, что стало сенсацией — и немного добавило скорости процессу освобождения женщин.
Штанов есть
Рассказ о женщинах, которые первыми осмелились надеть брюки, может занять много времени и места — у французского историка Кристин Бар, автора фундаментальной монографии «Политическая история брюк» на это ушло более 300 страниц убористого текста. Поэтому позволим себе умолчать о других героинях (благо труд Бар переведен и на русский язык) и перескочим в ХХ век.
Удивительно, но даже после эмансипации, случившейся в большинстве цивилизованных стран в первой половине столетия (1917 год — Россия, 1920 год — США, 1928 год — Великобритания, 1945 год — Франция), получившие политические права женщины так и не завоевали права спокойно носить брюки на публике. Даже в Советской России, где декларировалось равноправие полов, Паша Ангелина могла сидеть в ватных штанах в кабине трактора, а Марина Раскова управляла самолетом в летном комбинезоне, но на людях (не говоря уж о торжественных мероприятиях) женщина эпохи социализма по-прежнему могла появиться только в юбке или платье.
Не лучше обстояло дело и в странах Запада. Первая женщина-депутат была избрана в палату представителей США в 1916 году; но только в 1969-м республиканка Шарлотта Рид набралась храбрости и явилась на заседание конгресса в брючном костюме. В сенате же запрет на женские брюки продержался до самого 1993 года и был отменен только в результате очередной демонстрации женской солидарности. Сенаторы Барбара Микульски и Кэрол Браун демонстративно начали приходить на заседания в брюках и призвали последовать их примеру сотрудниц аппарата.
Впрочем, в обычном, не официальном быте женские брюки стали обыденностью гораздо раньше. Вторая мировая, когда женщинам пришлось встать к станкам, а многим и взять в руки оружие, смела условности — в холодном цеху, не говоря уж об окопах, было не до соблюдения ветхозаветных приличий. «Клепальщица Рози» с известного американского плаката и советский снайпер Людмила Павличенко демонстрировали миру, что женщины больше не «слабый пол».
После окончания войны тенденцию подхватило и кино: Жа Жа Габор и Одри Хепберн в облегающих бриджах перехватили эстафету у Кэтрин Хепберн и Марлен Дитрих, появлявшихся на фото в брючных костюмах еще в 1930-е.
В СССР девушка в брюках стала и символом «оттепели». На картине Александра Дейнеки «Стихи Маяковского» (1955) две комсомолки-спортсменки в шароварах и тяжелых туристских ботинках явно противопоставлены «старому миру» — толстой даме в цветастом платье и надутому бюрократу в двубортном костюме. А Наталья Варлей в «Кавказской пленнице», появившаяся на экране в коротких брючках и мужской рубашке-ковбойке (а в сценах «пленения» — о ужас! — вовсе в цветных колготах), стала первым настоящим секс-символом Страны Советов.
В конце 1960-х первый брючный костюм haute couture представил французский модельер Андре Кураж (кстати, он же был и одним из создателей мини-юбки) — и женщины облачились в штаны уже с полной уверенностью в себе и в своем праве на это. Хотя борьба по-прежнему продолжается — свидетельством тому и последний показ Dior, пространство для которого было оформлено 3 тыс. феминистских плакатов и огромной надписью I AM A WOMAN («Я — ЖЕНЩИНА») на краю подиума, и не столь давняя история с попыткой запретить ношение брюк самарским школьницам. Точку в самарском конфликте, кстати, поставила прокуратура — что тоже, наверное, знак очередной победы в многовековой борьбе женщин за свои права.