*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/ /*-->*/
27 января 1924 года в центре Москвы прямо возле древнего Кремля появилось здание, совершенно не вписывавшееся в русские традиции, — мавзолей. Ранее ничего подобного у нас не строили. Существовала христианская традиция поклонения мощам святых. Но то мощи, да еще обретенные как чудо через много лет. А чтобы выставить на всеобщее обозрение тело только что умершего человека — такого на Руси не случалось. Впрочем, в других местах тоже.
Мавзолей задумывался как временное сооружение — на несколько недель, может быть, пару месяцев. Однако он уже скоро девять десятилетий стоит на Красной площади и сам уже стал памятником истории и культуры, между прочим, входящим в список мирового наследия ЮНЕСКО. Подробности удивительной судьбы этого памятника — в материале портала iz.promo.vg.
«Пройдемте, товарищ архитектор»
Морозной ночью 23 января 1924 года в дверь архитектора Алексея Щусева постучали. На пороге стояли люди в форме ОГПУ, которые не терпящим возражения тоном весьма настойчиво предложили Алексею Викторовичу одеваться и проследовать за ними. На вопрос, можно ли взять с собой какие-то личные вещи, они неожиданно предложили захватить… чертежные инструменты.
Зодчий и его семья облегченно выдохнули, ведь все были уверены, что пришли его арестовывать. Время было суровое, да и отношения у Щусева с советской властью как-то не очень складывались — только что был отвергнут план реконструкции столицы «новая Москва», над которым бригада Щусева работала несколько лет. Могли припомнить мэтру и его дореволюционную работу на посту главного архитектора Святейшего синода, и близость с некоторыми представителями царской фамилии.
Но на этот раз обошлось — Алексея Викторовича доставили не на Лубянку, а в Дом Союзов на Большую Дмитровку. Там уже собрались все руководители страны, от которых архитектор узнал, что умер Владимир Ильич Ленин и ему, Щусеву, предстоит срочно построить для тела вождя временный павильон-мавзолей. Эскиз проекта должен быть готов к утру.
Строительством домов для мертвых люди занимались с глубокой древности, поскольку были уверены в реальности загробной жизни. Неслучайно, во многих культурах могилы зачастую представляли собой подобие жилищ, а с умершими клали необходимые предметы быта, оружие и продовольствие. Апофеозом стали пирамиды египетских фараонов и китайских императоров, знаменитые микенские гробницы, скифские курганы или грандиозное погребальное сооружение карийского царя Мавзола в Галикарнасе, причисленное древними к одному из семи чудес света. Кстати, от него происходит и само слово «мавзолей». Другое дело, что все эти постройки были скорее гробницами, захоронениями, они не подразумевали доступа к телу покойного, так что аналогии здесь весьма условные.
С чем же была связана идея строительства Мавзолея Ленина? Оказывается, первоначально — исключительно с желанием дать возможность максимальному количеству людей лично проститься с вождем мирового пролетариата. Когда стало известно о его кончине, ЦК ВКП (б) и ВЦИК буквально завалили телеграммами «с мест», говорящих о желании делегаций рабочих разных предприятий приехать в Москву. Понятно, что сделать это быстро было невозможно, а тело не могло лежать долго. Тогда и родилась идея воспользоваться морозом и создать на Красной площади временный ритуальный зал, где выставить тело Ленина для прощания. Что делать с телом после, в тот момент даже не обсуждали — отложили на потом. И уж точно не шло никакой речи о мистике или создании новой религии, как любят нынче утверждать поклонники конспирологии, оккультизма и эзотерики.
Если и существовал еще какой-то мотив, то он был сугубо внутрипартийный и политический — со смертью Ленина обострялась борьба за руководство страной. Второй человек в государстве Лев Троцкий в это время был на Кавказе, в Сухуми и быстро приехать в Москву не мог. А он как раз резко выступал против сохранения тела вождя. Пока его не было, Дзержинский, Сталин, а также поддержавшие их Каменев, Зиновьев, Бухарин (знали бы они наперед, чем это кончится!) и другие деятели партии старались перехватить политическую инициативу — придумали торжественную клятву на траурном заседании в Большом театре 23 января, которую сами и приняли, а также решили построить мавзолей. Причем сделать это нужно было максимально быстро, чтобы успеть с торжественным открытием до возвращения Троцкого. Кстати, последний потом уверял, что его сознательно обманули с датой открытия. Место для мавзолея в принципе и не обсуждалось, поскольку у кремлевской стены уже существовал «пролетарский некрополь».
Щусев должен был за четыре ночи и три дня не только придумать, но и построить здание. Заранее было оговорено, что работами руководит он лично. Нужно было учитывать доступность и скорость подвоза материалов, тридцатиградусный мороз и промерзшую землю, невозможность больших взрывов из-за опасности разрушения кремлевских стен, а также сложную структуру почвы, ведь вдоль стены шел засыпанный Алевизов ров, и здание частично ложилось на него. Но архитектор успел, и к четырем часам утра проект отправился на утверждение.
В дереве. На время
Первый мавзолей представлял собой небольшое деревянное каркасное строение. Точнее — три кубических здания, соединенных короткими переходами. В самом большом центральном «глухом» кубе с надписью «Ленин» на некоторой глубине располагалось тело вождя, два других были входом и выходом с лестниц, ведущих в траурный зал. Несмотря на ограничение во времени, Щусев сумел придать скромной постройке достаточно изысканные черты — над средним кубом были возведены уменьшающиеся ступени, что сразу облагородило облик здания, получившего торжественный и даже ритуальный вид. По плану архитектора сверху еще должна была стоять ротонда из десяти деревянных колонн, увенчанных антаблементом, повторяющим контур двух пятиконечных звёзд. Не успели…
Утром 24 января Щусев с утвержденным планом выехал «на местность» и лично колышками разбил план постройки. Земля промерзла на полтора метра, срочно была вызвана команда саперов. День ушел на бурение неглубоких скважин, закладку зарядов и взрывные работы. Ночью 25-го приступили к земляным, а на следующий день к строительным работам. Трудились в несколько смен, Щусев постоянно был на «объекте». Когда утром 27-го почетный караул уже строился на Красной площади, рабочие забивали последние гвозди.
«Все сооружение было сделано из дерева и обшито деревянными досками. Планировка мавзолея была рассчитана таким образом, чтобы создать график движения, обеспечивающий непрерывный пропуск значительных масс народа без образования встречного потока. Для этого в мавзолее были сделаны две двери — одна входная, другая выходная. Входя, народ должен был спускаться по лестнице, ведущей в центральный зал с гробом Владимира Ильича и, обходя его кругом, подниматься по такой же лестнице, ведущей к выходной двери. Для утепления мавзолея было решено выстлать пол, стены и потолок центрального зала двойными досками со слоем чистых опилок между ними. Лестницы оставались холодными. Зал был декорирован набивной тканью, выполненной в черно-красной гамме по рисункам художника И.И. Нивинского», — писал академик Щусев в январе 1940 года в статье для «Строительной газеты».
Мавзолей №2
Пришла весна. На теле вождя появились признаки порчи, а деревянная «времянка» могла покоситься из-за оттаивания грунта и подвижек почвы. Но решения по дальнейшей судьбе тела Ленина не было. Большинство соратников поддерживали уже прижившуюся идею мавзолея, который быстро стал приобретать ритуально значение. Тысячи пионеров клялись перед ним в верности идеалам коммунизма, на первомайской демонстрации вождю возлагали венки и цветы, а командующий Московским военным округом издал приказ «Об отдании воинской почести частями войск, проходящими мимо Мавзолея В.И. Ленина». Рождалась новая, по сути, народная традиция, но всё упиралось в возможность сохранения тела вождя в неизменном виде.
В марте из Харькова срочно был вызван выдающийся анатом Владимир Петрович Воробьев. Вместе с биохимиком Борисом Ильичем Збарским им удалось решить непростую задачу сохранения внешнего облика Ленина, но не было известно, сколько времени тело будет неизменным. В итоге появился промежуточный вариант — Щусеву предложили построить второй временный деревянный павильон. Но уже более монументальный и помпезный, нежели первый.
Это сооружение уже больше напоминало привычный нам мавзолей. Единое здание в форме зиккурата шестью ступенями поднималось вверх и было увенчано небольшой ротондой — той, что и задумывалась для первоначального проекта. Только колон теперь было двенадцать. Главный вход теперь располагался посредине фасада, а выход справа. Здание было построено из дуба с металлическим крепежом и в духе ар-деко богато украшено декоративными элементами — от пилястр, колончатых поясов и сложных карнизов до самых незначительных деталей. Даже металлические рукоятки дверей и уникальные латунные гвозди со специальной шляпкой пирамидальной формы Щусев придумывал сам.
Участвовавший в работах брат архитектора, инженер Павел Щусев, в своих воспоминаниях рассказал о наружных деталях второго мавзолея: «В поисках нужной формы он использовал монументальные типы старинных, окованных гвоздями дверей, ларцов, древних моделей зданий».
Чтобы сохранить деревянные детали на длительный период, их покрыли масляным лаком, что придало всему сооружению благородный светло-коричневый цвет. Сверху были устроены трибуны. Это был «заказ» правительственной комиссии, и мастер его выполнил. Располагались они не по центру, а по краям здания, к каждой вела изящная лестница, начинавшаяся на фасадной части по бокам от главного входа.
В камне. На века
Мавзолей №2 простоял пять лет, хотя мог бы и гораздо дольше. Но за это время стало ясно, что тело вождя при должном уходе может сохраняться почти бесконечно, и встал вопрос о капитальном каменном здании, способном обеспечить необходимые условия.
Прежде всего проблема заключалась в температурном режиме. Был объявлен всесоюзный конкурс, на который было прислано более полутора сотен проектов из разных уголков страны. Среди них были совершенно экзотические и грандиозные, но по большому счету всерьез их никто не принимал: правительство заранее решило предоставить Алексею Щусеву продолжить свои работы над памятником.
Вот что писал об этом сам автор: «За пять лет образ мавзолея стал известным во всех уголках земного шара. Поэтому правительством было решено не изменять архитектуру мавзолея — мне было поручено точно воспроизвести ее в камне. Непосредственное наблюдение за постройкой осуществляли товарищи Молотов и Ворошилов».
Щусев лукавил — просто ему очень нужен был этот заказ, который сразу выдвигал его на позицию ведущего зодчего страны и давал своего рода «охранную грамоту». Поэтому Алексей Викторович делал всё, что бы его получить. А интриговать он умел. «Уж если я с попами договаривался, так с большевиками точно договориться смогу», — говорил мэтр, вспоминая, что много лет был главным архитектором Святейшего синода.
Каменный мавзолей лишь в общих чертах повторил деревянный, но существенно от него отличался. Причем изменились как форма и размеры здания, так и его стилистическое решение. Во-первых, мавзолей стал существенно больше: длина с 18 м увеличилась до 24, а высота с 9 до 12 м. Ротонда, в деревянном варианте сдвинутая по оси вперед, в сторону площади, теперь отодвинулась в глубину, к кремлевской стене. Так высвободилось больше места для центральной трибуны, заменившей две раздельные.
Ступени теперь стали разноразмерными, а общая форма здания несимметричной. Со стен полностью исчезли элементы архитектурного декора — пилястры, колончатые пояса и т.д. Их заменила сложная прямоугольная геометрия, подчеркнутая оттенками красного и черного облицовочного камня. Кстати, мавзолей вовсе не цельно-каменный, как многие думают. Он имеет железобетонный каркас с кирпичным заполнением стен и облицован полированным камнем. Для облицовки использовались породы, привезенные из разных концов страны: мрамор, лабрадорит, габронорит, гранит, порфирит. Импортные материалы не использовались — на то было специальное указание ЦК.
Здание стало четче и строже, можно сказать, серьезнее. Такое впечатление, что теперь архитектор думал уже не только о форме самого мавзолея, но о соотношении его с постройками Красной площади, о том, как вписать его в исторический ансамбль, по возможности не разрушая визуальное восприятие.
И Щусеву это удалось. Его мавзолей не «угробил» площадь как единое архитектурное пространство, а наоборот, связал его воедино и подчеркнул каждую отдельную деталь. По бокам от мавзолея были устроены гранитные трибуны на десять тысяч мест, работал над ними помощник Щусева архитектор Исидор Аронович Француз. Он же занимался оформлением некрополя у кремлевской стены. Тогда же был передвинут памятник Минину и Пожарскому, что лучше соответствовало новой конфигурации площади.
Для того чтобы понять гениальность идеи Щусева, нужно отвлечься от политических пристрастий и личного отношения к умершему вождю. Алексея Викторовича ведь не спрашивали, нужно ли строить мавзолей и где это лучше делать. Он не мог ничего изменить и даже отказ от работы вряд ли мог помочь — заказ просто передали бы другому зодчему. В итоге Щусев решил поставленную задачу, причем с наименьшим вредом для облика Красной площади. Ему удалось и удовлетворить запросы большевиков, и спасти исторический ансамбль, аккуратно вписав в него новый элемент.
Мавзолей ничего не загораживает, не ломает пространство, а наоборот, удерживает его, соединяет. Достаточно внимательно посмотреть на него с разных точек площади, чтобы в этом убедиться.
Мавзолей нельзя просто так разрушить, как предлагают некоторые современные деятели, руководствуясь политической конъюнктурой. Это убьет Красную площадь как единое архитектурное пространство и лишит нас одного из самых узнаваемых и интересных памятников эпохи. Другое дело, обязательно ли должно находиться в нем тело Ленина или зданию можно найти иное предназначение. Впрочем, это уже совсем иная история.